Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

Теперь я подхожу к самой невероятной части моей истории, к моему перемещению в вашу эпоху.

Мы добились определенного успеха в овладении темпоральными полями. Как-то вечером я остался в лаборатории один. Кельбик лишь недавно женился – на моей племяннице Аниоре – и потому поспешил вернуться домой. Хокту отмечал с другими ассистентами свое назначение профессором кафедры высшей математики в университете – всего в двадцать шесть лет! Я связался по видеофону с Ренией, желая сказать, что вернусь поздно: у меня возникла одна мысль, и я хотел изменить схему своего аппарата. В тот вечер я вовсе не собирался экспериментировать. Быть может, я ошибся, заканчивая монтаж? Или же, как я подозреваю, темпоральные поля иногда действуют на создающую их аппаратуру еще до установления контакта? Не знаю. Внезапно меня залило ярким и немного мерцающим синим светом, и я потерял сознание.

Очнулся я в совершенно незнакомой обстановке, в чужом, хотя и походившем на мое собственное, теле, в эпоху, которая казалась мне самым далеким доисторическим периодом.

Но что же со мной произошло? Даже теперь, когда я пишу это, я могу только строить предположения. Эксперимент, который я собираюсь провести завтра, вероятно, все объяснит, но, хотя я и принял на сей раз все меры предосторожности – насколько это вообще возможно, когда имеешь дело с темпоральными полями, – все же я играю с неведомым и, быть может, снова буду захвачен врасплох. Поэтому лучше скажу сейчас все, что думаю.

В том, что касается вопросов метафизики, мы, люди Геллеры, продвинулись не больше, чем вы. Я вообще сомневаюсь, что в этом плане мы далеко ушли от тех, кто жил в каменный век – в первый каменный век! У нас нет доказательств существования души в метафизическом смысле, и нам неизвестно, живет ли душа после смерти. Но одно мы знаем наверняка с давних пор: отделить человеческое сознание от его плотской оболочки вполне возможно. Это сознание действительно является своеобразным электропсихическим устройством, способным какое-то время великолепно существовать само по себе, но мы никогда не осмеливались заходить в наших опытах настолько далеко! Я не знаю, что стало с моим телом на Геллере, но внутренне убежден, что оно и сейчас живет, пусть и чисто растительной жизнью, что Кельбик прекрасно осознал суть произошедшего и что они с Ренией заботятся о моем теле, ожидая моего возвращения.

Итак, мое тело осталось в моей эпохе, но сознание было отделено, помещено в темпоральное поле и отброшено в непостижимо далекое прошлое. Естественно, оно осталось в контакте с Землей, что совершенно нормально в этом пространственно-временном континууме. Необычно то, что я нашел «хозяина», способного принять его и удержать в себе. Не случись этого, оно бы скиталось до бесконечности, или исчезло бы по прошествии времени, или, что более вероятно, быстро вернулось в мое собственное тело. Судя по тому, что мне поведал Дюпон, с которым я делю это нынешнее тело, похоже, его ударило другим концом моего темпорального поля. Этим объясняется его согласие сыграть роль «хозяина».

Теперь я хочу провести эксперимент в обратном порядке и переместиться в свою эпоху. Правда, я вернусь туда лишь частично, ведь мое сознание не изгнало сознание Дюпона, а смешалось с ним, так что теперь я – и тот и другой. Если все пройдет гладко, моя часть вернется на Геллеру, а та часть, которая принадлежит Дюпону, останется на Земле. Но мы были так прочно связаны на протяжении нескольких лет, что в Дюпоне останется немало от Хорка, а в Хорке – немало от Дюпона! Это будет своего рода раздвоение личности.

За результаты я опасаюсь не сильно. Мне удалось довольно точно вычислить протяженность темпорального поля, и даже ошибка не повлечет за собой особых последствий, так как это поле растянется как минимум на три миллиона лет сверх того, что является строго необходимым.

Относительно его направленности и вовсе нет нужды волноваться. Думаю, все пройдет хорошо. Я сумею возвратиться в Хури-Хольдэ, а когда-нибудь – в этом я даже не сомневаюсь – при помощи Кельбика снова вернусь в ваше время, на сей раз уже собственной персоной, чтобы разыскать Анну и Жана.

Прежде чем покинуть вашу эпоху, я хочу сказать вам, люди далекого прошлого, вот что: никогда не отчаивайтесь! Даже если будущее кажется вам беспросветным, даже если вы знаете теперь, что ваши цивилизации исчезнут подо льдами нового палеолита, не прекращайте эту борьбу!

Я здесь, среди вас, я, Хорк, который был координатором, а затем и верховным властителем во времена Великих Сумерек. Я – живое доказательство того, что ваша борьба не напрасна, что ваши потомки достигнут звезд!

В контрольной башне астропорта Джонсвиль, на Офире II, вспыхнула красная лампочка и зазвонил звонок.

К планете приближался звездолет. Бенгт Андерсон аккуратно положил на стол книгу, которую бесцельно листал – торопиться было некуда, – и повернулся вместе с креслом к пульту управления:

– Подъем, парни, за работу!

Джон Кларк оторвал голову от шахматной доски и, не выпуская из пальцев ладьи, ответил:

– Да полно́ еще времени! Дай закончить.

Но Чун уже встал и уселся справа от Андерсона:

– Закончим потом. В любом случае – тебе мат в три хода!

Кларк пронзил маленького корейца испепеляющим взглядом, потом пожал плечами и тоже занял свое место у пульта.

На загоревшемся экране возникло лицо капитана звездолета.

– Говорит универсальный грузовоз «Денеб» Компании межпланетных перевозок. Прошу разрешения на приземление для высадки двух пассажиров. Точнее, полутора.

– Что это значит?

– Сами увидите. Какой квадрат вы мне даете?

– Да любой, на ваш выбор. Астропорт пуст. Впрочем, какой у вас тоннаж?

– Двенадцать тысяч шестьсот тонн.

– Тогда садитесь в девятом. Мы вас поведем.

– Тише, Лео! Полежи еще. Не очень-то я верю в надежность инертронов этой старой калоши! А я поднимусь на мостик. Капитан оказал мне честь – пригласил к себе перед посадкой.

Паралев повернул к Тераи Лапраду свою огромную голову, наполовину прикрыл желтые глаза и зевнул.

– И это все, что ты мне на это скажешь? Что ж, до скорого!

Тераи был вынужден нагнуться и боком протиснуться в узкую дверь кабины, не предусмотренную для его роста – метр девяносто девять – и широкоплечей фигуры атлета. Затем ему пришлось скорчиться в лифте, поднявшем его в кабину управления.

– А, это вы, Лапрад. Садитесь! Места здесь хватает с тех пор, как эти господа из Компании решили, что на лоханках класса «Звезда» вполне можно обходиться без третьего пилота и штурмана! Прибываем через пять минут. Уже видны астропорт и передатчик материи. Когда двадцать лет назад они изобрели эту штуковину, я думал, что останусь без работы. К счастью, все, что в нее попадает, выходит в виде мельчайшей пыли. Минералам – хоть бы хны, но есть же еще товары, машины… Что до людей, так от них не остается мяса даже на пару сосисок – ха-ха! Видать, им пока без нас не обойтись и без наших кораблей, дружище!