Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

– Похоже, вы не слишком-то к нему благоволите.

– К нему тут никто не благоволит, к этой скотине. Просто он очень сильный, собака, и готов до полусмерти отмутузить любого, кто ему слово поперек скажет. Вы тоже сильны, полагаю, но вряд ли имеете такой же опыт, как он. А главное – для него нет запрещенных приемов! Или, скорее, только их он и знает!

Тераи пожал плечами. Будет видно.

В бар вошел старик с красным носом и глазами пьяницы. Его рабочий комбинезон когда-то, вероятно, был превосходного качества, но теперь, штопаный-перештопаный и сильно выцветший, указывал на безденежье или полнейший пофигизм.

– Кто это?

– Старик Макгрегор. Бухает по-черному. А жаль. Именно он высадился здесь первым двадцать лет назад и обнаружил первые рудные жилы. Прекрасный был инженер, первый здешний директор. А теперь вот… – Механик помолчал и продолжил: – И все равно он отличный мужик, а когда трезвый – неисчерпаемый кладезь полезной информации. Он единственный, кто говорит на языке стиков или хотя бы может свободно общаться с ними.

– А известно, почему он так спился?

– Кто знает? Одни говорят, что он не в силах смотреть на то, как обращаются со стиками, другие – что у него случилась любовная драма, третьи – что в горах с ним приключилась какая-то странная история и он тронулся умом. ММБ держит его на окладе, потому что никто не знает эту планету лучше него. Но в последнее время он так часто напивается, что едва ли это надолго.

Макгрегор заказал очередной виски. Выпив, он делался мрачным: долго и пристально смотрел на стакан, потом подносил его к губам и выпивал до дна большими глотками. Никто, казалось, даже не замечал его. Лапрад возобновил разговор с соседями, пытаясь на основании их реплик составить себе представление об условиях работы, опасных животных или растительных формах, естественных препятствиях. Макгрегор подошел к стойке за новой порцией спиртного, повернулся к Тераи, осмотрел его с головы до ног, а затем пробормотал:

– Ха! Ты уже здесь? Значит, мне недолго осталось…

И он вернулся за свой столик.

– Что он этим хотел сказать?

– Ерунда, не обращайте внимания, – ответил механик. – Просто он с причудами. Говорит, что точно знает, когда умрет. По крайней мере, повторяет это, когда налижется, вот как сегодня…

Его речь прервал глухой удар, вслед за которым послышался крик. Тераи обернулся. Макгрегор лежал на земле с окровавленным лицом, а над ним со сжатыми кулаками стоял, полунаклонившись, Голландец.

– Получил свое, грязный пьянчуга? Или еще хочешь?

– В чем дело? Кто кричал?

Распрямившись, Голландец холодно улыбнулся:

– Ерунда. Пьяный боров толкнул меня, вот я и преподал ему урок. Кто-нибудь имеет что-то против?

Послышались невнятные голоса и глухой ропот, быстро утихший. Лапрад пожал плечами. Его это не касалось. Тем не менее он направился к шотландцу, чтобы помочь ему встать.

– Эй, ты! Не трожь его!

– А если трону?

– Я быстро отучу тебя соваться не в свое дело.

Тераи внезапно ощутил безмерную усталость.

«Только из-за того, что я такой крупный, – подумал он, – всякие скоты вечно ищут со мной ссоры. Хотят удостовериться, что они сильнее меня и я не представляю для них угрозы».

Эта сцена повторялась так часто, что стала походить на некое дежавю.

«Что ж, быть по сему!» – сказал себе Лапрад.

– Ну давай, отучай! Лео, не двигаться!

Удар ногой прилетел с такой стремительностью, что Тераи не удалось полностью уклониться от него. Он только успел слегка развернуться, и пинок пришелся не в живот, а по ребрам. Несмотря на боль, он смог отскочить назад, смягчив прямой удар, впечатавшийся в его левую щеку. Он отступил, чтобы не споткнуться невзначай о Макгрегора, все еще лежавшего без сознания. Ван Донген совершил новый быстрый выпад, но его Тераи уже заблокировал резко выброшенной вверх рукой. Далее он довольствовался тем, что невозмутимо отражал следующие попытки, выжидая, изучая противника. Наконец случай представился, и он смог нанести левый хук в печень, а затем сразу же – прямой удар в солнечное сплетение. Два глухих стука раздались почти одновременно; Ван Донген, сложившись вдвое, рухнул на колени, а затем медленно повалился на бок под радостные и изумленные крики зрителей. Один из них вырос перед Тераи и воскликнул:

– Теперь можешь просить у старика Жюля чего душа пожелает! Этот негодяй увел у нас две заявки, а когда мы с Дугласом попробовали возмутиться, отправил нас обоих на больничную койку. Я надеялся, что когда-нибудь он нарвется на пулю, но даже не мечтал о том, чтобы увидеть, как ему бьют морду в честном бою! Где ты научился так драться?

– Немного занимался боксом. Ну и были стычки с матросами, на островах…

– « Немного», понимаешь ли!.. Боже милосердный, твой правый свалил бы и чемпиона, да и левый тоже не плох…

– Когда рука привыкла посылать семь кило на восемьдесят с лишним метров и в ней нет диска, она движется с быстротой молнии!

– Значит, Луиджи был прав? Ты – тот самый Лапр… Берегись!

В воздухе мелькнула рыжая масса, сбив кого-то с ног. Раздался короткий вопль.

– Оставь его, Лео! Я же тебе приказал не…

– Он спас вам жизнь, этот ваш лев, – сказал Жюль. – Голландец готов был всадить вам нож в спину!

Вцепившись в гриву льва, Тераи изо всех сил потянул его назад. Лео зарычал, повернул голову с окровавленными клыками, но, увидев, что это Лапрад, успокоился, мирно уселся в углу и принялся облизывать себя, словно кошка.

– Врача! – прокричал кто-то.

– Не нужно, он получил свое!

Голова Ван Донгена была странно деформирована, скальп сорван. Его правая рука все еще сжимала нож. Побледнев, изыскатели переглянулись.

– Да уж, старина, – сказал один из них, – ты и твой лев… Лучше числиться у вас в друзьях!

– Я займусь Макгрегором. Если меня будут искать власти…

– Власти? – По толпе изыскателей пробежал негромкий смешок. – Ты хочешь сказать – директор? Он здесь единственная власть. Старджон будет взбешен, как пить дать. Голландец был его ближайшим подручным. Но ты не волнуйся. За тебя будет столько свидетелей, сколько потребуется, даже те, кто ничего не видел!

Тераи наклонился и поднял Макгрегора.

– Где его хижина?

– Я покажу дорогу, – сказал Жюль. – А ты, Лоуренс, сгоняй за врачом.

Хижина Макгрегора находилась примерно в двухстах метрах от столовой. Уже опустилась ночь, первая ночь Тераи на этой планете. Все для него было внове: воздух, лишь чуть-чуть отличавшийся от земного, запахи, крики животных.

Две луны следовали в небе одна за другой. Лео, семенивший за ним, время от времени останавливался и принюхивался к ветру. Внезапно откуда-то слева раздался пронзительный яростный свист, и лев, испустив боевой клич, изготовился для прыжка.