Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

Тераи заметил лучника и снял его одним выстрелом.

– Путь свободен! Вперед! Подберите Клафо.

Он снова вскинул Лаэле на плечо и побежал. Врата храма Клона поглотили их, и через несколько мгновений они исчезли в подземелье.

Стелла посмотрела на часы. Через двадцать минут истекал срок, назначенный Тераи. Внезапно ночную тишину нарушила стрельба. За выстрелами со стороны дворца докатились разрывы гранат. Стелла приказала Сике вызвать десять человек и направить их в подземный ход, но не успели они туда спуститься, как из черного провала возникла могучая фигура Тераи, тащившего на плече тяжелую ношу. Он медленно приблизился к Стелле и осторожно опустил труп на каменный пол:

– Да, это она. Я нашел ее… там.

Ночной ветер разбросал по сторонам длинные волосы Лаэле. Казалось, молодая женщина спит, но в виске у нее темнела круглая дырка от пули.

– Всем спрятаться в доме! – приказал гигант. – Сейчас храм взлетит на воздух, а у них в крипте столько взрывчатки, что я не удивлюсь, если камни долетят досюда. Приведите пленников, мне есть о чем поговорить с ними!

Он направился к низкой пристройке из тяжелых каменных плит, Стелла последовала за ним. Перед входом Тераи остановился – так неожиданно, что она врезалась в его широкую спину. Он обернулся к ней с мрачной усмешкой на губах:

– Вам действительно хочется это видеть? Как вы понимаете, будет не слишком весело.

– Неужели вы оставите Лаэле на полу? Вы же говорили, что любите ее!

Тучка пробежала по его лицу, и внезапно он показался Стелле бесконечно усталым.

– Так оно и было. Но не судите меня слишком строго, Стелла. У меня несколько иные представления о человеческих ценностях, нежели у вас. Я дикарь, и для меня есть вещи более важные, чем мертвая женщина, даже если это моя жена. Займитесь ею сами, прошу вас. Завтра… завтра будет время ее оплакать. Но не сейчас. Пусть это и прозвучит громко, но, возможно, от этой ночи зависит судьба всей планеты.

Он шагнул в темноту, чиркнул спичку и зажег масляную лампаду; колеблющийся огонек отбросил на стену его тень.

Стелла постояла немного, глядя сквозь открытую дверь, как движется эта огромная зловещая тень, затем мимо нее под усиленной охраной провели пленных. Один из них пристально посмотрел на Стеллу, и глаза его сверкнули. Он потянулся к ней, но один из кеноитов грубо ударил его по руке.

Стелла вернулась в дом, позвала Сику и служанок. Те перенесли Лаэле в комнату Тераи, уложили ее на постель и занялись погребальным туалетом. Левая половина ее лица выглядела почти невредимой, если не считать небольшого входного отверстия от пули в виске, тогда как правая была полностью разворочена, служанки как могли прикрыли ее волосами. Лаэле лежала в той позе, в которой ее застала смерть, ее пальцы застыли в напряжении, словно для последнего удара ногтями.

– Сика, каковы обычаи ее племени?

– Не знаю, госпожа. Будь здесь господин… Кажется, они зажигают три факела и устанавливают их треугольником.

– Ты не могла бы спросить у ее брата?

– Я плохо говорю на их языке, и я боюсь его. Да и потом, он сейчас с господином и, наверное…

Тишину ночи разорвал долгий крик – полный такого ужаса, что у Стеллы мурашки побежали по коже. Он шел из пристройки. Стелла бросилась к окну, но сквозь оставшуюся открытой дверь были видны лишь спины выстроившихся в шеренги стражников-кеноитов. Крик повторился: то был вопль существа, замученного до такой степени, что оно уже утратило всяческую индивидуальность, и теперь невозможно было понять, кричит ли это человек или какое-то животное. Сика с невозмутимым видом зажигала факелы.

– Не ходи туда, госпожа. Это дела мужчин.

– Дай мне пройти! Сейчас же! Что они делают, боже правый, что они делают?

– Не ходи туда. Ты не знаешь господина. У него только что было лицо как у мертвого! Он тебя…

Протяжный вопль повторился снова и разбился на рыдания. Стелле казалось, что он длится уже много часов и никогда не стихнет.

Затем внезапно наступила тишина, нарушенная вскоре зловещим глухим стуком шагов во внутреннем дворике. Еще через несколько мгновений в комнату вошел Тераи. На секунду-другую он замер у двери, обвел взглядом мертвую Лаэле, зажженные факелы, бледную Стеллу и невозмутимую Сику.

– Спасибо, Стелла, – проговорил он наконец.

– Что там происходит? Что вы делаете?

– Ничего. Просто позволил Ээнко немного позабавиться с толстяком-торговцем. Теперь уже все кончено. Для остальных это стало хорошим примером – заговорят как миленькие.

– Вы… вы… до чего же вы бессердечны!

Тераи взорвался:

– Жалеть эту падаль? И вы мне это говорите здесь, при ней? – Он указал на труп Лаэле. – На кону судьба этой планеты, мадемуазель! Не только ныне живущих, но и их потомков!

– Неужели вы не можете просто убить этих несчастных, вместо того чтобы…

– Я должен узнать, что они замышляли, и как можно скорее! О, если бы у меня были все эти аппараты, все эти наркотики, к которым прибегают следователи на Земле, возможно, я не был бы так жесток к ним… Но у меня нет ни того ни другого, а главное – нет времени! Однако пойдемте, уже без пяти три. Такой фейерверк не следует пропускать.

Он увлек Стеллу на террасу. Башня храма четко выделялась на светлом фоне луны, рядом с колоннадами императорского дворца, пробивавшимися сквозь густую листву.

– Постоим здесь, у двери. Через несколько минут, вероятно, пойдет каменный дождь.

Они принялись ждать. Большие пожары уже догорали в нижнем городе, и только слабые отблески указывали места, где недавно бушевал огонь. Шелестя в листве, поднялся свежий ветер. Прямо над их головами тяжело пролетела какая-то ночная птица, и ее протяжный печальный крик зловеще прозвучал в безмолвном парке.

– Три часа! Смотрите внимательно!

Время словно замедлило свой бег. Внезапно башня храма дрогнула и вся целиком поднялась к небу на столбе красного пламени. Второй взрыв бросил обломки храма навстречу падающей башне, затем все смешалось в чудовищном огненном смерче. Императорский дворец осветило, как в праздник, деревья от взрывной волны согнулись черными тенями. Затем до них докатился грохот и беспрерывный треск.

– Давайте-ка вернемся!

Тераи увлек Стеллу в дом. Град обломков сыпался с неба на плац, но некоторые долетали и сюда, и сухой удар или влажный шлепок раздавались то здесь, то там. Затем все стихло. На месте храма, в кольце ярко горящих деревьев и кустов, медленно, тяжело вздымались гигантские рыжие клубы дыма, уносимые ночным ветром.

– Там было тонн пятьдесят взрывчатки, – пробормотал Тераи. – Но спустимся вниз, дело еще не закончено.

Она удержала его за руку:

– Вы будете их пытать?

– Да, если потребуется.