Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

Каррер еще раз запустил турбинный двигатель – тот тихо заурчал. Тогда он вызвал по радио базу:

– Алло, база. Это «Песчанка-один».

– Это база. Слушаем.

«У аппарата Макадам, – подумал Каррер. – Узнаю́ его шотландский акцент».

– У меня поломка, не слишком серьезная. Утечка в трубе подачи горючего, еще и клапан заблокирован. Я потерял почти весь газ из второго резервуара. Первый пустой, остается третий. Думаю, смогу добраться до страны Девкалиона, к вершине мыса Дион, а может, приближусь к нам еще больше. Доставьте мне сменные баллоны. Я намерен доехать до озера Зея, как и планировалось, а затем вернуться…

– Это Харрингтон. Я бы предпочел, Каррер, чтобы вы вернулись сейчас же.

– Но, командир, я всего в двухстах километрах от цели! В любом случае я не смогу достичь базы самостоятельно. Четырьмястами километрами больше или меньше…

– Ладно, но будьте осторожны. Отправляю к вам «Песчанку-два» с Баллини и Григорьевым. Выходите на связь каждый вечер и помните: после отбытия звездолета у нас осталось только две «Песчанки», ваша и Баллини!

– Хорошо. До скорой встречи!

«Песчанка» устремилась к дюне. Турбина тихо урчала, работая на средней скорости. Рифленые катки поднимали мелкую охристую пыль и вгрызались в кору. Феномен ее образования Каррер выяснил совсем недавно: весной тонкое покрытие ледяного полюса испарялось, и в более низких широтах водяной пар конденсировался, растворяя минеральные соли. Летом вода снова улетучивалась, и соли, смешанные с илом, образовывали твердый слой. Корки накладывались друг на друга по воле ветров, наносивших на них все больше и больше ила, из-за чего возникли новые корки. Каррер смутно надеялся на то, что сможет пересчитать все эти слои и набросать хронологию, пусть и крайне относительную.

Пейзаж всегда был один и тот же, утомительно-однообразный: длинные, очень низкие холмы, слегка волнистые, цвет – от красновато-желтого до ярко-розового. Изредка встречались пологие овраги. Ближе к базе, в стране Девкалиона, рельеф был более выраженным.

Одни плоские дюны медленно сменялись другими, затем перед Каррером предстала довольно глубокая впадина – озеро Зея.

«Забавно, – подумал Каррер. – На этот раз наши обозначения соответствуют топографии, пусть в этом озере и нет воды. Взглянем-ка на эти знаменитые руины».

Они были замечены во время подлета и выглядели как вереница теней. Каррер нашел их не сразу. Руины того же цвета, что и земля, были неразличимы на фоне противоположного склона впадины. Они представляли собой последовательность насыпей, разъедаемых ветром, а иногда отполированных под постоянным воздействием мелких частиц кварца – почти как стекло. На первый взгляд они казались не искусственными сооружениями, а останцами-свидетелями, изгрызенными временем. Каррер прошелся среди них, пытаясь выявить хоть какой-то план, но они были разбросаны как попало. На участке, расположенном между двумя другими и поэтому защищенном от ветра, виднелись линии, которые, при богатом воображении, можно было счесть остатками скульптуры или надписи; но вероятнее всего, то была обычная игра природы.

«Одно и то же, – сказал он себе. – Мы на Марсе уже полгода, и пока ничто – ровным счетом ничто – не указывает на существование разумной расы, пусть даже в далеком прошлом. Прощай, Барсум! [32] Барсум – название Марса в фантастическом мире, созданном Эдгаром Райсом Берроузом. По правде говоря, вообще ничто не указывает на какую-либо жизнь, а то, что глядевшие в телескоп приняли за растительность, является лишь смесью гигроскопических солей, меняющей цвет в зависимости от влажности. Что ж, ничего не поделаешь!..»

Для очистки совести он направился задним ходом к одной из «развалин» и пустил в ход ковш. Песок разлетелся по сторонам и медленно осел, окутав все желтой пеленой, знаменитой желтой пеленой, часто наблюдаемой в Элладе. Когда яма достигла четырехметровой глубины и в ней ничего не обнаружилось, Каррер остановил вездеход. Оседающий песок затруднял изучение профиля, но все же он смог увидеть, что на глубине слои гораздо толще.

– Раньше влажность была выше. Марс продолжает высыхать…

Опускались сумерки, быстро наступавшие в разреженной атмосфере, которая слабо рассеивала солнечные лучи. Все ярче сияли звезды, те самые, которые, за исключением небольшой области вокруг солнца, были видны и средь бела дня. Каррер вернулся к «Песчанке», снял кислородную маску, тщательно ее почистил. Песок забивался во все щели.

– Песок – вот главный враг в этих краях, – произнес он вслух. – Песок, а не несуществующие марсиане!

Прежде чем растянуться на узкой кушетке в герметичной кабине, Каррер связался с базой. Все шло как обычно, никто не нашел ни малейших следов жизни, свежих или давних. Он предупредил базу, что утром отправится обратно, и уснул.

Каррер выехал еще до рассвета, впервые после поломки ощутив смутное беспокойство. Он находился более чем в пяти тысячах километров от базы и в лучшем случае смог бы приблизиться к ней на четыре тысячи. Случись что с «Песчанкой» номер два, ему почти наверняка крышка. Раньше, вопреки здравому смыслу, он надеялся обнаружить что-либо у озера Зея, его поддерживал дух открытия. Теперь же не оставалось ничего, кроме долгого монотонного пути обратно, который он не осмеливался перемежать остановками для геологического наблюдения. Поскольку его путь до озера не представлял абсолютно прямой линии, он решил проехать немного южнее, через пролив Яо, чтобы путешествие не оказалось совершенно бесполезным.

То была впадина на темной, очень ровной, почти лишенной песка земле, по которой «Песчанка» могла катиться на максимальной скорости – сорок пять километров в час. Каррер достиг впадины на пятый день и двигался по ней до темноты. Спалось ему плохо. Поднялся ветер, перед машиной заклубились тучи песка, пришедшие из гористых областей. Взошло солнце в желтой дымке, и Каррер не решился продолжить путь. Он смог бы продвигаться только на пониженной скорости, и кварц мог бы забиться в механизмы, пусть и хорошо защищенные. Шарикоподшипники уже начинали расшатываться.

Связавшись с базой, он сказал, что сделает все возможное. Базу также накрыло бурей, растянувшейся почти на пять тысяч километров, и хотя «Песчанка» номер два была готова, Харрингтон пока не хотел отправлять ее навстречу первой.

Ориентируясь по гироскопическому компасу, Каррер в конце концов отправился в путь. Тогда-то он и нашел город.

Но город ли? Сначала это были мелькнувшие между двумя завесами из желтого ила ржавые красноватые колонны, плохо видные, осыпающиеся. Затем – части стен с арками, поврежденными временем, перекинутыми над улицами, которые усеивали обломки. Он остановился, надел маску и вышел.