Алексей Ракитин - Дорога на Даннемору (СИ)

Континент Ист-Блот, если верить этому эскизу, походил на эллипсообразную кляксу с неровными краями, вытянутую с севера на юг почти на тысячу четыреста километров. Девять населённых пунктов, именуемых местной публикой «ранчо», располагались в прибрежной зоне на обоих берегах континента в его экваториальной части. Внутренние районы суши и её северная и южная оконечности, если опять-таки верить карте, оставались практически незаселёнными. Через центральную часть Ист-Блот тянулась горная цепь с говорящим названием Bald Mountains (Лысые горы), параллельно ей располагались горы и на восточном побережье. Собственно в их предгорьях мы сейчас и находились. Эскиз содержал большое количество условных значков, среди которых я увидел вулканы и уничтоженные ранчо. Вулкан с раздвоенной вершиной, подле которого некогда жил Сергей Лазо, носил вполне оправданное название Camel (Верблюд), а сожжённое ранчо у его подножия именовалось Датч-Сити. Несмотря на то, что рисунок этот не мог считаться надёжной картой в силу условности масштаба, всё же он являлся весьма информативным и стоил того, чтобы заняться его изучением на досуге.

— Если вам интересно, могу кое-что пояснить, — проговорил Свен Борцль, увидев, сколь внимательно я рассматриваю карту. — Континент мы стараемся пересекать на дельтапланах. Рискованно, но всё же надёжнее, чем ногами по суше. Ночью никаких передвижений и перелётов. Ночь — время геноцвалов. Я вижу, у вас имеется куча всякого оружия, может, вы и отобьетесь, но это вовсе не факт. Бэлд Маунтайнс геноцвалами не заселены, поэтому мы обычно используем эти горы как своеобразный аэродром подскока. Там можно сесть, передохнуть, выждать благоприятной погоды. И напоследок…

— Слушаю, говори…

— Даннемора такое место, где всегда надо помнить старую истину: если вокруг всё спокойно — значит ты чего-то не заметил.

Сутки на планете-тюрьме имели продолжительность тридцать пять условно-земных часов, что обуславливало растянутость утренних и вечерних сумерек. Мы высадились на Даннеморе под вечер, этим, кстати, как я выяснил позже, отчасти и объяснялась мрачность увиденного мною пейзажа. Местное светило, давно пройдя свой зенит, стояло низко над горизонтом, что вкупе с невысокой прозрачностью атмосферы, и приводило к общей низкой освещённости. Тем не менее, вечер тут являлся понятием весьма относительным — это было отнюдь не время ужина и подготовки ко сну, поскольку невозможно посвящать таким, весьма нудным и прозаичным занятиям, пять или даже шесть часов кряду. Несмотря на вечернюю пору, мы решили не терять времени и преодолеть Ист-Блок, дабы попасть в Коррехидор. На худой конец, согласно выработанному запасному варианту, мы могли переночевать в горах Бэлд Маунтайнз, или, выражаясь на бессмертном языке тульского Левши и Хозяйки Медной горы, в Лысых Горах.

Туда мы и двинулись. Сергей Нилов, он же Нильский Крокодил, рулил над нашими головами на геликоптере, посмеиваясь и поплёвывая сверху, мы же двигались над даннеморской лесостепью уже отработанным манером, совершая с помощью «цурюп» прыжки по полкилометра. Просто лететь с их помощью было не только неудобно, но и опасно: реактивная струя заплечного двигателя сильно разогревала теплоизоляционный фартук, прикрывавший спины, и дабы не случилось его прогара с фатальным исходом, постоянно приходилось опускаться и дожидаться охлаждения фартука.

Впереди нас, с небольшим временнЫм логом, по-прежнему двигалась авангардная пара. Инквизитору и Костяной Голове надлежало подыскать место посадки основной группы и обеспечить нашу безопасность в момент окончания перелёта. Посадка — самый опасный момент движения с использованием «цурюп» и человек, опускающийся на грунт, практически беззащитен перед любой внезапной атакой.

Мы двигались строго на запад, выбирая для посадок места максимально удалённые от рощ и даже одиноких деревьев. Впрочем, абсолютно голого грунта отыскать практически не удавалось: растительность, которую условно можно назвать травянистой, разрослась буйно и, я бы даже сказал безудержно, везде, сколь хватало глаз. Опускаясь на грунт, мы мгновенно оказывались в настоящей чаще древовидных стволов двух-трёх-четырёхметровой высоты. Растения эти представлялись мне совершенно незнакомыми, хотя Евгений Ильицинский, он же Батюшка, он же Инквизитор, человек, прекрасно подкованный во многих естественнонаучных вопросах, довольно уверенно опознал шесть или семь различных видов папоротников и можжевельника.

Движение наше оказалось на удивление спокойным и размеренным. Никакой опасной живности мы не видели вообще. Несколько раз показывались какие-то птички, один раз в высокой траве мелькнула некая волосатая тварь размером с кролика, которая жадно пила грязную воду из какой-то канавы. Завидевши нас, она даже не затявкала от страха. Стадо каких-то мелкоформатных поросят переплывало встретившуюся нам речку; на звук работавших «цурюп» они даже не потрудились повернуть свои рыла, репы и кочаны. Словом, никаких таких особенно ужасных животных нам ни разу увидеть так и не довелось.

Во время одной из наших посадок, Хайри Маус даже позволила себе заметить по этому поводу: «Мне обещали кошмар. Я всё жду, но похоже, слухи о предстоящем ужасе сильно преувеличены».

За полтора часа мы преодолели немногим менее двухсот километров. Холмистая местность сменилась поросшими густым лесом предгорьями, а впереди уже явственно проступали очертания величественных гор. По остро изломанной линии вершин без труда можно было догадаться, что горы эти сравнительно молоды, некоторые вершины оказались покрыты белыми шапками. Стало совсем уже сумеречно. Хотя небосвод оставался светел и далёкие горы были хорошо различимы на фоне серых облаков, внизу царил мрачный полумрак и в густой высоченной траве сделалось по-настоящему темно.

Опустившись на грунт невдалеке от группы небольших озёр — скорее даже банальных луж — мы в который уже раз выключили «цурюпы». Охрану основной группы несли Батюшка и Костяная Голова; при посадке каждый из них всегда втыкал подле своих ног виброакустический детектор, призванный обнаружить движение крупных животных и людей в радиусе сто и более метров. Хорошая штука для раннего предупреждения о приближении противника. Оба казака вставали на расстоянии пяти-семи метров спинами друг к другу, мы же — основная группа — располагались между ними. Таким образом Ильицинский и Головач прикрывали нас собою в буквальном смысле этого слова.

Наверное, благополучное движение по поверхности Даннеморы в какой-то момент времени лишило нас страха. А возможно, осторожность снизилась в силу банальной усталости. Как бы там ни было, когда через минуту после нашей посадки вдруг синхронно запиликали оба виброакустических датчика, никто особенно не встревожился.