Лоис Буджолд - Цветы Форкосиган-Вашнуя

Я заметил, что моего друга что-то весьма озадачило. Мгновение он стоял, обхватив подбородок рукой, так и не закончив последней фразы, а потом вернулся к изголовью. Бережно подняв массу светлых волос, он осмотрел затылок незнакомки, а потом стал рассматривать кожу.

— Очень жаль, что вы вымыли ей голову: там могло оказаться нечто интересное… Наверное, необходимо было… Гм… Э, а это что? Ну-ка, что вы по этому поводу думаете, Ватсон? — Холмс поднял прядь ее волос, чтобы продемонстрировать небольшое пятно размером с монету на правой стороне затылка. — Похоже, выбрито. И обратите внимание на эту небольшую круглую болячку в центре. Погодите-ка, вот еще одно. Одинаковые, — добавил он, подняв волосы слева.

— Похоже на след иглы от шприца, — высказал я догадку.

Холмс выгнул бровь.

— Весьма необычное место для инъекции, не так ли?

— Возможно, инъекция была подкожная, — предположил я.

Доктор Стэнли тоже осмотрел странные пятна.

— Вчера я их не заметил. — Он явно был в недоумении. — Никогда ничего подобного не видел.

Холмс внимательно осмотрел пятна через карманную лупу. По суровому выражению его лица я понял, что ему пришла в голову исключительно неприятная мысль.

— Послушайте, Ватсон, — сказал он, отходя к окну и понижая голос, из чего я заключил, что он хочет поговорить со мной конфиденциально. Я приблизился к нему и стал смотреть на небольшой двор, образованный углами старого здания. — У меня есть некая странная мысль относительно этих пятен, но не знаю, возможно ли такое с медицинской точки зрения. — Он устремил невидящий взор на небольшой клочок неба. — Предположим, что по какой-то причине кому-то понадобилось имитировать у кого-то обширный инсульт. Припомните, пожалуйста, как готовят лягушку для препарирования.

— Холмс, что за ужас! — воскликнул я, уловив направление его мысли.

Он слегка шевельнул рукой, призывая меня не повышать голоса.

— Иглу вводят, чуть-чуть поворачивают, — его указательный палец повернулся, иллюстрируя, — и дело сделано. Через несколько дней крошечное пятно исчезнет, не останется практически никаких следов. Следы исчезнут совсем, как только болячка отвалится, а волосы отрастут. Но — такое возможно?

— Трудно сказать определенно. — Я говорил очень медленно. — На такое мог бы решиться только опытный хирург. Малейшая неточность — и произойдет убийство либо результат окажется совершенно непредсказуемым.

— Да. Человек должен быть очень умелым — или очень удачливым. Первая гипотеза предоставляет несколько больше информации, хотя на данном этапе нельзя полностью исключить и вторую. Если это окажется так…

— Да?

Я видел, что подобная мысль ему особенно противна — впрочем, она ужаснула бы любого. У него она явно вызывала отвращение и жалость. Холмс пожал плечами, словно пытаясь от нее избавиться.

— Не уверен, что это не будет убийством — в обоих случаях. Однако не следует спешить с выводами, не получив всей информации. Есть и другие варианты. Может быть, электричество?

Стэнли тоже приступил к изучению пятен.

— Вы подозреваете злой умысел, мистер Холмс? — встревоженно спросил он. — Если бы только леди согласилась с нами разговаривать! — Врач схватил ее за руки и с досадой заглянул в глаза. — Почему вы не хотите назвать нам свое имя?

— Потому что я не помню! — выкрикнула она вдруг охрипшим от гнева голосом.

Доктор Стэнли отшатнулся. Словно испугавшись собственной вспышки, женщина сжалась в комок, как моллюск, прячущийся в свою раковину. Она закрыла лицо ладонями и некрасиво ссутулилась.

Глаза доктора Стэнли встретились с моими. В них отразилась страшная догадка.

— Амнезия! — выдохнул он.

Я заметил, что его крайне обрадовало появление диагноза, который можно занести в историю болезни. В способности дать название явлению есть нечто, что делает непонятное более понятным для людей с определенным складом ума. Я не делаю исключения и для себя самого.

— Ее выговор… — снова начал я.

Холмс кивнул:

— Либо она — англичанка, которая много времени провела в Америке, либо — американка, которая давно живет в Англии. Скоро станет ясно, что верно в нашем случае. Подождите.

Холмс придвинул к кровати стул. Незнакомка смотрела на него внимательно и серьезно — и, как мне показалось, с некоторой надеждой.

— Вы согласитесь со мной поговорить? — негромко спросил он.

— Да, — ответила она после долгой паузы. — Вы… вы не теряете голову. У вас есть знания. Это был кошмар. Они, — тут она кивком указала на Лестрейда и Стэнли, — все время спрашивали у меня, почему я пыталась покончить с собой. Я не могла понять, о чем они говорят. И они постоянно хотят узнать мое имя, а я не могу…

Ее голос сорвался. Казалось, она готова вот-вот снова замкнуться.

— А что вы можете вспомнить? — спросил Холмс, как будто не замечая страха, звучавшего в ее голосе. — Смотрите на меня. Не волнуйтесь. Забудьте обо всем, чего вы не можете вспомнить. Сосредоточьтесь на том, что помните. Начните с начала. Говорите медленно. Расскажите мне все в мельчайших подробностях. Ну вот, так-то лучше.

Он слегка отодвинулся, убедившись, что благодаря его поддержке незнакомка овладела собой. Та села прямо, словно, выпрямившись сама, могла привести в порядок свои смятенные мысли, и начала рассказ со странного заявления. Сначала слова приходили медленно, но постепенно женщина заговорила внятно и громко.

— Я очнулась в маленькой комнатке. Это было… позавчера, наверное. Точно не знаю.

— Вы можете описать комнату? — спросил сыщик.

— Квадратная, со сторонами примерно десять футов. В ней был кирпичный камин, заколоченный, перед камином — черный сланец. Пол из светлых досок, но очень грязный. Половика не было. Стены выкрашены зеленой краской, в нескольких местах краска уже начала отслаиваться.

— Что было под ней?

— Другая краска. Верхний слой — зеленый, потом — желтый, потом — белый, потом — розовый. Потолок высокий — на три фута выше вытянутой руки. Окно завешено простыней, прикрепленной кнопками. Я лежала на узкой кровати, деревянной. На раме — резьба в виде виноградных листьев. У кровати стоял квадратный столик. Деревянный, очень простой. Другой мебели не было.

— Как вы себя чувствовали, когда очнулись? Болела ли у вас голова, не было ли ощущения, как от похмелья? Не пересохло ли во рту?

— Сначала я ничего не чувствовала. Я долго лежала и смотрела в потолок, не двигаясь. Мной владело какое-то оцепенение. Было такое чувство, будто я потерялась во времени и останусь там навеки. Не знаю, сколько бы я так пролежала, но тут открылась дверь и вошел какой-то мужчина. Он принес фарфоровую чашку с едой — сладкая жидкая каша, посадил меня на кровати, дал мне чашку и ложку. Деревянную ложку. Он был странный.