Питер Уоттс - Революция в стоп-кадрах [сборник litres]

Вот только на самом деле я не играла.

Ты должен понять: даже после острова Пасхи я была довольно пассивным неофитом. Я понимала, все должно измениться. Понимала, что из-за моей глупой эмоциональной привязанности к куску софта не вижу главного: в конечном итоге мы все были инструментами, нас могли списать в любой момент по прихоти служебной функции давно помершего инженера.

Но я также понимала, что в этом нет вины Шимпа. Он был машиной, его таким построили. Мы должны были свергнуть его, но я не чувствовала радости при этой мысли, никакого удовлетворения от мести за Элона Моралеса и Три Тысячи. Те схемы, которые вдохновляли Шимпа на танец – они все еще таились где-то внутри. Когда мы его отключим, удовольствия не будет; лишь трагическая необходимость, бешеное животное надо усыпить, прежде чем оно ранит кого-то еще.

А потом умер Бэйрд Столлер, и Шимп – наверное, желая примирения – пересмотрел критерии человеческой ценности, которые я когда-то сочла недостаточными:

– Сандей, возможно, тебе будет интересно, но в результате последних потерь твоя подушевая ценность возросла.

Возможно, он думал, что я смогу взглянуть на ситуацию в новом свете.

А меня чуть не вырвало.

Не знаю, почему я чувствовала себя такой… Разочарованной. Преданной. По идее все уже давно должно было перегореть. По идее, увидев доказательства, я должна была понять, что дурачила себя, что все эти разговоры, сказки на ночь, минуты на закате я делила не с другом, а с оружием: чем-то смертоносным и бесчувственным, чем-то, что меня прикончит, как только правильное число изменится в его мозгу. Но я почему-то об этом забывала. И все думала о том, что видела в механизме до того, как он утонул в прерогативах миссии. Я все думала, не могу ли я это вернуть.

И даже сейчас часть меня скорбит. Даже сейчас часть меня считает, что шанс еще есть.

Если тебе интересно, то однажды я все же его спросила. Пошла напролом и сказала:

– Эй, Шимп, а какие у нас условия для остановки?

Тогда это был невинный вопрос. Без всяких триггеров. Счастливые времена, еще до того как мутировала Лиан, до того как душок революции повис в воздухе. Виктор опять разглагольствовал о конце времен, о филиграни темной материи, держащей галактики воедино, о слабой магической надежде, что мы сможем опередить расширение пространства, если только каким-то образом сумеем проскользнуть через парочку суперкластеров:

– Ты только представь наш бонус, если мы сумеем протянуть Дорогу колец через Ланиакею!

Только не было бонусов. Кроме одного: свалить на хрен с Земли, и его вполне хватало; мы до сих пор отрабатываем нашу премию, и я не вижу причин жаловаться. Но сценарии Виктора казались настолько далекими, что все наше путешествие не длилось и недели по сравнению с ними. И конечно, так далеко мы бы никогда не забрались – Вик просто любил пофантазировать о Последних днях, – и потому я должна была спросить:

– Серьезно. Как мы узнаем, что наша миссия закончена?

– Ну почему ты так жаждешь ее закончить? – поинтересовался Вик.

– Когда мы получим последовательность отмены, – сказал Шимп. Что имело смысл, когда мы были молоды, только сошли с конвейера и сияли чистотой. У Диаспоры была самая передовая техника, которую только мог предложить двадцать второй век – но впереди ждал и двадцать третий, и двадцать четвертый. У наших потомков, по идее, должны появиться волшебные палочки и амулеты, которые просто невозможно было вообразить, когда мы улетали. Все знали, что «Эри» и ее сестрички устареют, это лишь вопрос времени, а потом нас отзовут, и новое поколение приступит к делу. И если этого не случилось, то вариант оставался один: дом исчез, а ЦУП умер бездетным вместе со всем нашим видом.

В общем, при любом раскладе тут нам было лучше.

И все-таки.

– Шимп, я не знаю. Мы уже столько летим. А что если нас не отзовут? Можем мы, ну, все остановить отсюда?

Он ответил не сразу:

– Других условий для завершения операции не определено, Сандей. Насколько я вижу, самым близким состоянием для осуществления твоего сценария будет вымирание.

– Кого? Нас?

– Человечества.

Повисло молчание.

– Так, понятно. А как ты это выяснишь? – наконец спросил Виктор.

– А если люди не вымрут, а превратятся, скажем, в нечто совершенно иное? Как ты поймешь разницу? – добавила я.

– И в том, и в другом случае я не могу точно ответить на ваш вопрос. Я буду должен проанализировать данные на основе конкретных вариантов.

Я нахмурилась:

– Погоди, у тебя что, нет протоколов на подобный случай?

– Они есть. Но запускаются только в контексте.

– Забавно, что без него у тебя к ним нет доступа, – заметил Виктор.

– Без него в них нет нужды.

Он нас, конечно, не обманул. Это опять был остров Пасхи: миссия, запущенная фанатиками контроля, перепуганными, что мясо со временем все похерит. Ограничение нашей свободы было их священным долгом.

Но если взглянуть за пределы всей этой доисторической политики, то суть ясна: финишной черты нет. И если говорить о Шимпе, то мы могли лететь вперед вечно.

Возможно, тот разговор должен был меня встревожить. Я не протестовала против пожизненного заключения; мы с семи лет знали, для чего нужны. Но оно было добровольным. Даже радостным. Мы были изгнанниками, так как сами того хотели, сотоварищами в самом захватывающем приключении во Вселенной.

Может, в этом и крылся смысл. Меня ткнули носом в очевидность: наше согласие – лишь шутка, у Диаспоры нет выключателя. По идее такая перспектива должна была меня ранить. А я тогда задумалась лишь о том, что, возможно, нас специально создали равнодушными к будущим последствиям.

Пока не поняла, что инженерам и не нужно было так сильно заморачиваться.

Честь установить Притворщик выпала Дханьяте Вали, она все сделала во время сборки в головной ударной волне где-то между Треугольником и Андромедой. Меня тогда на палубе не было, так что все детали из первых рук я не получила. (Трудно закатить вечеринку по поводу тактической победы, когда у врага глаза прямо на сцене, хотя, может, на Поляне и устроили какой-то праздник. Сомневаюсь, правда, что к тому времени Лиан была в принципе способна чему-то радоваться.)

Ирония заключалась в том, что идея принадлежала не нам. Мы ее украли у Шимпа, но даже он использовал стародавние стратегические системы по распределению трафика, которые появились еще на заре компьютерной эпохи. Отпингуй узлы, заставь их пинговать друг друга, запусти волну вопросно-ответной структуры, и так узнаешь, кто у нас быстрее всех вынимает револьвер из кобуры. Победителем становится Призрак Шимпа грядущего, готовый встать и принять бразды правления, когда Призрак Шимпа настоящего уйдет в отставку; когда его текущий узел постареет, поломается или просто окажется слишком далеко от всей движухи.