Алексей Банный - Incarnum

– Не рассказывай мне о моем благе. Сам решу. – зло бросил Денис, но пожилой лаборант вновь проигнорировал его слова, и продолжил монолог как ни в чем не бывало.

– Твой куратор из группы адаптации тебе покажет, где столовая и спортивный зал. В зал ходи обязательно, быстрее тело заработает, а то сейчас у тебя все мышцы едва живы. Надо их разбудить, так что себя не жалей. Все, одевайся и выметайся, мне сегодня еще три заготовки обработать. Одежда на стуле у выхода.

Вадим помог ему подняться, проводил до стула с одеждой, и вернулся к столу. Денис скептически оглядел мышиного цвета брюки и кофту, такие же кеды без шнуровки, и начал одеваться. В глубине души всколыхнулась давно забытая нелюбовь к любой униформе, но мужчина подавил это чувство. Идти совсем без одежды ему хотелось еще меньше. Тем временем в стене напротив выхода открылась неприметная дверка, и на стол буквально вывалилось туго стянутое розоватой пленкой в позу эмбриона тело молодой, совершенно лысой девушки. Вадим взял с манипуляционного столика скальпель, ловко надрезал пленку, расправил тело на операционном столе, и деловито принялся крепить ее руки фиксационными ремнями.

– Пассажир три семь пять ноль девять. – сообщил синтезированный голос.

Вадим отвлекся от тела и подошел к одному из шкафов, единственному в помещении с глухими металлическими дверями. На одной из створок находилась панель с цифрами, и небольшая прямоугольная ниша. Мужчина ввел код на панели, и через несколько секунд извлек из этой ниши матово-серый, по виду свинцовый блин не более сантиметра толщиной и около десяти в диаметре.

– Что это? – Денис не смог удержаться от вопроса.

– Ты почему еще здесь? – тут же отреагировал мужчина. – Оделся? Брысь отсюда!

Денис набрал воздуха в грудь, чтобы высказать плешивому старикашке про манеры поведения, но легкие обожгло холодом. Мужчина закашлялся и подчинился, нехотя покинув лабораторию. И только оказавшись в коридоре с низким, увешанным разной толщины проводами потолком, смог в грубой форме высказать свое мнение о происходящем. Которое уже некому было услышать. Парень пожал плечами и пошел по коридору, медленно, держась одной рукой за стену. Тело с трудом вспоминало такие, казалось, простые и привычные вещи, как ходьба, речь, повороты головы. Но тем не менее, вспоминало, и к концу недлинного, не более тридцати метров, коридора, он уже мог сносно идти, не рискуя ежесекундно упасть.

Коридор вывел его в холл, такой же маленький и тесный, как и помещение операционной. Разница между ними была только в одном, у этого холла не было никакой обстановки, разве что небольшое черное устройство слева от запертой переборки привлекало внимание своей очевидной ненужностью на светлой стене. Денис без колебаний направился именно к нему.

– Приложите к сенсору ладонь левой руки, пожалуйста. – женский, явно синтезированный голос резанул по ушам.

Денис молча протянул левую руку, приложил ладонь к загоревшемуся неярким синим светом дисплею. Пару секунд ничего не происходило, а затем на светодиодном табло прибора появилась цифра тридцать семь тысяч пятьсот восемь. И синтетический голос продолжил.

– Денис Егорович, добро пожаловать в научный комплекс «Колыбель». Как выйдете в общее фойе, следуйте указателям. Вы приписаны к блоку сигма, комната сто семнадцать.

Динамик замолчал, давая понять, что инструкций больше не будет, и Денис отправился искать свою комнату. Очень хотелось засыпать кого-то вопросами, но интуиция подсказывала, будет еще и обязательный вводный инструктаж, и все то, что так любят бюрократы и военные устраивать для вновь прибывших. Разум его тем временем отчаянно пытался сопоставить те обрывистые еще воспоминания с окружающей действительностью.

Денис помнил, как через неделю после акции протеста, в которой он случайно убил девушку, их конспиративную квартиру в Москве накрыли силовики. Наверняка тот же политик, который их нанял, и слил властям информацию, но это пока не важно. Об этом можно будет подумать потом, когда станет понятно, где он находится, и как отсюда выбраться. Парень помнил суд, необычайно скорый и показательный, который приговорил его и еще троих соратников к смертной казни. Для властей они были не борцами с тоталитаризмом, а обычными террористами, так что приговор совсем не удивил.

Помнил, как из зала суда их сразу же отвезли в центр эвтаназии, и привели приговор в исполнение. Холодно, по-деловому. Власти уже совсем перестали стесняться и миндальничать в этом вопросе, слишком много было в стране и просто недовольных, и открыто бунтующих, чтобы тянуть с казнью трех человек дольше необходимого. Ни тебе последнего желания, ни камеры смертников для раскаяния. Стул с ремнями, укол в вену, и темнота через несколько минут. Денис даже толком и не успел прочувствовать весь процесс. Единственного, чего он совсем не ожидал, так это проснуться живым после убивающего укола. Не могли же случайно перепутать препараты на казни бунтовщиков и террористов.

Холл, в отличие от тесного коридора с низким потолком, поражал размахом и простором. Огромный восьмиугольник не меньше пятидесяти метров в поперечнике, с небольшим фонтаном в центре, лавочками, и даже какой-то декоративной растительностью. Но больше всего Дениса поразил купол потолка, идеально белый и очень высокий. Совсем это помещение не походило на тюрьму. Даже несмотря на то, что люди в этом холле сплошь были одеты в такие же, мышиного цвета костюмы, какой был и на нем. Но все, поголовно бритые наголо, передвигались вполне свободно, надзирателей или охранников видно не было. Это что угодно, но точно не тюрьма. Скорее уж действительно научная станция. Только оставался вопрос, что изучают на этой станции, и для чего здесь именно он? Для каких опытов?

С этой мыслью Денис не спеша добрел до фонтана и опустил в него ладонь. Обычная, довольно прохладная вода, разве что оставляет на коже легкую маслянистую пленку. Пить, наверное, не стоит, но для фонтанчика и такая ведь сойдет. Денис протер влажной рукой лицо, и еще раз огляделся. В каждой из стен был проход. Один узкий, с автоматической дверью, над которой красовалась аккуратно выведенная буква «Л», и семь широких, уводящих в такие же широкие, светлые коридоры. Над каждым из этих проходов также была буква почти забытого им греческого алфавита. Когда последний раз он видел эти буквы? Пожалуй, что в студенческие годы. Денис нашёл глазами букву «сигма», сделал к ней пару шагов, и замер, осененный внезапной догадкой.

Он был гладко выбрит. И этого не могло быть. Последний раз он брился перед выходом на акцию, чтобы полнолицевая маска его респиратора не вызывала неприятных ощущений. Потом неделю они с товарищами сидели на квартире, не высовывая носа на улицу, потом облава, суд, казнь… Он прекрасно помнил, что к моменту казни щетина уже начала превращаться в маленькую бородку, а теперь ее не было. Денис еще раз коснулся лица, словно, не веря своим первым ощущениям, но почувствовал лишь гладкую кожу. Непривычно, ненормально гладкую для привыкшего к постоянному бритью взрослого мужчины. Еще одна странность в копилку.