Алексей Шепелёв - Переплавка

Удерживать позиции в споре ещё пытался Димка Салугин:

— Пусть даже разрешение такое хорошее, помехи-то всё равно никуда не денутся.

— Какие помехи?

— Ну, откуда я знаю, какие?

— Облака, — подсказал Серёжка.

— Да, облака…

— А что облака? Сегодня они есть, а завтра их нет. Там что, куда спешить?

— Может и есть…

— А где тогда этот губернатор был раньше? Чем он занимался? Люди же на этой планете не первый год живут, верно?

— Верно.

— Ну вот. Что, трудно было подумать и карту составить, пока жареный петух в одно место не клюнул?

Ребята рассмеялись. Игорь гневно вздохнул. Всё поворачивалось совсем неправильно. Вместо того, чтобы гвоздить врага, ребята явно проникались симпатиями к его словам. Нужно было срочно что-то предпринимать, вот только что?

— К тому же облака помеха для фотосъемки в спектре обычного цвета, но для радаров легко подобрать частоты, на которых они прозрачные. Лётчики умели летать вслепую, по показаниям приборов ещё на заре авиации, в двадцатом веке.

— Точно, я читал, — азартно подтвердил Ромка. — Ещё Чкалов по приборам в облаках летал.

Эта фраза вызвала в аудитории почти единогласное длинное уважительное «ууууу». Чкалова ребята знали и чтили.

— На самом деле, конечно, всё не так просто, — великодушно сообщил Никита. — На планете могут быть места, хорошую карту которых из космоса не составишь. Где-нибудь в горных ущельях, например. Но это можно решить, например, посылкой беспилотных летающих аппаратов.

— Ну и нафига? — спросил Аннит.

— Что — нафига?

— Нафига нужны эти беспилотные, если набиски могут механизмы на расстоянии из строя выводить? Улетит и не вернется.

— Страшно-то как, — хмыкнул Никита. — На всю громадную столицу нашелся один колдун, который смог вертолёт заглушить.

— Кто сказал, что он был только один?

— А почему тогда второй вертолёт никто не сломал? От великой душевной доброты?

Ребята снова рассмеялись. Аннит покраснел. Игорь чувствовал, что его охватывает бешенство. Смеялись не над угодившим впросак Ефимовым. И даже не над Летягиным. Смеялись над губернатором Добжанским, которого «засланец» из героя превращал в дешевого клоуна. Смеялись над его, дворянина Игоря Мурманцева, Россией. За такое достойным наказанием могла быть только смерть. Игорь испытывал сильнейшее желание придушить ултского агента прямо тут, на месте. Но не позволял чувствам взять над собой верх. Наказание должно было настигнуть в тот момент, когда он совершит ошибку, ошибку явную и очевидную для всех ребят. И он её обязательно совершит, а Игорь своего момента не упустит. А пока пусть попоет, недолго осталось.

— И потом говорю же, что беспилотники имеет смысл использовать только в труднодоступных районах. Не думаю, что там у колдунов круглосуточное дежурство.

— Автор, наверное, этого сего не знал. И не подумал, — миролюбиво предположила Ленка.

— Наверное, не знал и не подумал, — согласился Никита. — Только ведь из-за этого у него и герои не знают и не думают. Вот о чем думает Пашка, когда по вертолету из пушек стрелять начинают?

— Что их не достанут, — ответил Серёжка.

— Верно. А что потом делает?

— Открывает огонь из пулемёта.

— Угу. Вот только летели они на высоте три километра. А такие цели из пушек ещё в Первую Мировую войну, когда настоящих зениток-то ещё и не было. Ставили обычную полевую пушку на специальный станок, чтобы можно было вести огонь по воздушным целям, заряжали шрапнелью — и вперёд.

— Так это было человеческие пушки, — усмехнулся Ромка.

— Пушка она и есть пушка. На дальность выстрела то, кто ведёт огонь не влияет. На точность — другое дело. Только вот Пашка-то уверен был, что не достанут, а не что не попадут. Выходит, понятия не имел, на что зенитки способны, а на что — нет.

— Ну а если даже и так, — согласился Лобов, — что в том особенного? Он же с зенитками никогда раньше не сталкивался. Когда встречаешься с незнакомым оружием, заранее не знаешь, чего от него можно ждать, а чего нет.

— Поэтому разумные люди проявляют осторожность, а не прут как на буфет с криком: "Нас не достанут". Верно?

— Ну, верно, — нехотя согласился Ромка. Пашка в той ситуации и правда спорол чушь. Плохо, что Олег его не одернул.

— А уж когда он собирается с трех километров стрелять из пулемёта. Интересно, куда? Как он целился?

— Бред, разумеется, — согласился Серёжка. Даже совсем почти не знакомый с оружием человек понимает, что на таком расстоянии без специальных прицелов в цель можно попасть только случайно. Глупо себя вел в вертолёте напарник Олега, откровенно глупо.

Странно, но раньше мальчишка всех подмеченных Никитой несуразностей не замечал, хотя слушал это аудио несколько раз и очень внимательно. История приключений Летягина была слишком интересна, чтобы отвлекаться на размышления, зачем его понесло в небо над городом набисок, опасны ли для вертолёта вражеские зенитки и какой смысл в том, чтобы отвечать им пулемётным огнём.

— Ну не подумал об этом автор, — повторила Ленка. — Может, он вообще в руках никогда оружия не держал.

— Ты думай что говоришь, — возмутился кто-то из ребят. — Как это — "не держал в руках оружия"?

— Ну, значит, когда писал, у него из головы весь опыт вылетел, — рассердилась девчонка. — Если чушь такую пишет.

— Ребята, вы себя послушайте, какую вы сами чушь несете, — вмешался Аннит. — Вас поманили ерундой какой-то, вы и рады. Разве про карты эта история? Или про пулемёты? Или про вертолёты? Она про людей! Про героев!

— Про героев — это отлично, — легко согласился Никита. — Но если эти герои сталкиваются с картографией, вертолётами и пулемётами, то они должны понимать что это такое и уметь ими пользоваться. А когда они не понимают и демонстрируют свою дурость, то сам же автор своих героев и унижает. Я что ли придумал, что при аварии вертолёта Олег действует как полный дурак, который не понимает, что надо делать? Нет, это автор написал. К нему и вопросы.

— При аварии вертолёта Олег спас себя и Пашку!

— Спас, конечно. Потому что автор написал как не было и как быть не могло. А если попробовать так спасать в реальной жизни — кончится двумя лепешками.

— С чего ты взял? — как не странно, в вопросе Салугина не было агрессии. То, как Никита аккуратно доказывал все свои порицания истории Летягина, произвело на мальчишек сильное впечатление.

— Ну вот смотри. Во-первых, когда заглох мотор, Олег должен был попытаться посадить вертолёт на авторотации.

— На чём? — переспросил Серёжка.

— На авторотации. Понимаешь, когда вертолёт начинает падать, поток воздуха начинает раскручивать винт, без всякого мотора. За счет этого возникает подъёмная сила. И пилот получает возможность управлять снижением. При авариях на больших высотах именно за счет этого вертолёты и сажают. Если Олег действительно умел управлять вертолётом, то обязан был об этом знать. А у него даже мысли об этом не возникло.