Генри Олди - Дитя Ойкумены

Еще одна ниточка оборвалась, вздохнул Гюйс. Ему стало душно. Пойти проветриться? Выпить кофе в буфете? – что угодно, куда угодно… Когда он проходил мимо устройства гиперсвязи, рамка неожиданно вспыхнула. «До сеанса еще четыре часа,» – успел подумать Гюйс. На сей раз обошлись без анимации. Лицо пожилого брамайна рябило и переливалось радужными сполохами. Но это, без сомнения, был живой человек, а не картинка.

– Среди вас есть врач? – хмуро спросил брамайн.

– Я доктор Клайзенау. Вам необходима консультация?

Радуга, формирующая лицо брамайна, придвинулась ближе.

– Клайзенау? Девочки упоминали вашу фамилию. Где вы работаете?

– В интернате! Это имеет какое-то значение?!

– Да. Девочки не соврали про интернат, – радуга вспыхнула ярче. – Предупреждаю: не пытайтесь нас отследить! Если мы засечем попытки перехвата – немедленно прервем связь.

– Болт тебе, а не перехват! – зашипел Паук, колдуя над управляющими модулями. – Я что, кретин? – сканить тебя в активном режиме! Говори-говори, и подольше…

Кажется, доктор Клайзенау услышал координатора.

– Простите, с кем имею честь?

В радуге прибавилось лимонно-желтого:

– Это не важно. Я врач. Возникла проблема с девочками. У них стоит черепной имплантант. Дети утверждают, что это нейростимулятор. Если они не врут, вы знаете его назначение. Если врут… Тогда правы мои друзья, полагающие, что это маячок.

– Маячок? – не понял Клайзенау.

Когда надо, Фердинанд Гюйс соображал быстро.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь, – улыбаясь брамайну, он оттеснил Клайзенау в сторону. – Консультант по медицинскому оборудованию Фердинанд Гюйс. Работаю в том же интернате, что и коллега Клайзенау. Дети сказали правду. Обеим девочкам имплантирован гроздевой нейростимулятор на каплечипах ограниченного срока действия. В случае сильного стресса он мог дать сбой.

– Дядя Фердинанд! – в штаб ворвался приглушенный вопль Регины. – Линде плохо!

– Заткнись! – рявкнули где-то рядом.

В радуге стал преобладать красный.

– Хорошо, – сказал брамайн-врач. Объяснить, что же здесь хорошего, он не захотел. – Если вы ответите на мой вопрос, всё закончится благополучно. С вашей помощью я удалю имплантант. Если же окажется, что вы пытаетесь водить нас за нос…

Он выдержал многозначительную паузу.

Маячок, думал Гюйс. Уверься террористы в своих подозрениях… Два тела отправятся в утилизатор. Или брамайны просто сожгут девчонок. Для энергетов это – раз плюнуть. Пепел не доставляет проблем. Почему они не убили заложниц до сих пор? Дорожат каждым человеком? Надеются на сговорчивость правительства Ларгитаса? Проклятье! Надутые чинуши, почему бы вам для начала не отпустить заключенного Раджата?! Шестнадцать миллионов и доставка на родину? Не обеднеем! Зато под такую уступку можно было бы поторговаться – освободите часть заложников, в первую очередь детей… Что соврала брамайнам Регина? Что спросит врач? Надо собраться, иначе ты наломаешь дров…

– Спрашивайте.

– С какой целью был установлен имплантант?

Дети утверждают, что это нейростимулятор. Прибор имплантирован в височную кость. Лечение эпилепсии? Нет, для этого не надо изолировать детей в интернате. Болезнь Юнсона? Ею страдают только старики. Кластерные головные боли? Обсессивно-компульсивные расстройства? Девочка не знает таких терминов. Она бы придумала что-то попроще. Стимуляция интранейронального метаболизма? Не усложняй, идиот. Что вообще делает стимулятор? К примеру, кардиологический? «Поддержание или навязывание частоты сердечных сокращений,» – всплыла фраза из статьи, читанной давным-давно. Не молчи, консультант, это смерть для девочек. Брамайн вряд ли специалист в нейрообласти. Импровизируй, нельзя затягивать паузу…

– Имплантант нужен для стабилизации биоритмов мозга. Прибор усиливает биоэлектрическую активность коры, снимая пароксизмальность ряда нейронных процессов. У детей затруднен резонансный отбор сенсорной информации, что влияет на индивидуальность интеллекта…

Главное – тон, напомнил себе Гюйс. Тон должен быть уверенным. В конце концов, девочка не обязана знать все функции «стимулятора».

– Это очень чувствительное устройство, – вмешался Клайзенау. Губы доктора тряслись, но в остальном он успешно справлялся с волнением. – Как уже сказал мой коллега, в случае сильного стресса оно вполне могло дать сбой. Уверяю вас, с весьма… м-м-м… негативными последствиями. Скажите, девочек не били по голове?

Брамайн молчал. Определить выражение его лица по комбинации ряби и сполохов было невозможно.

– Девочка сказала, – наконец заговорил он, – что для удаления стимулятора требуется код. Сообщите его нам, и мы удалим имплантант.

– Какое оборудование вы собираетесь использовать, коллега?

Гюйс с облегчением убрался прочь. Врачебная этика, думал он. Террорист, не террорист – для доктора Клайзенау брамайн всё равно коллега. Даже если в свободное от медицины время он бьет девочек по голове.

– Стандартный мультиполевой эжектор. Предназначен для извлечения самораспадающихся и рассеянных имплантантов.

Брамайн продемонстрировал устройство, похожее на миниатюрный пылесос.

– Что скажете? – обратился Гюйс к Клайзенау. – На мой взгляд, лучше было бы использовать специализированное оборудование…

– Но в полевых условиях сойдет, – закончил за него доктор. – Вы позволите мне взглянуть на пациентку перед операцией?

Паук со своего места показал доктору большой палец. Ну да, огорчился Гюйс. Мне – средний, доктору – большой.

– Третий ретранслятор – есть! Удерживайте их на «поводке»…

Изображение в рамке затуманилось: террористы меняли настройку. Вскоре рамка показала Линду. Эмпатка лежала, скорчившись, на пеноматрасе. Колени она подтянула к подбородку. Лицо блестело от пота, глаза были плотно зажмурены.

– Хваленая ларгитасская техника! – сердито бросил врач, вновь появляясь в кадре. – Чуть что, в гроб сведет. Давайте код.

Сбоку от него мелькнул фрагмент каменной кладки. Почти сразу в кадре возникла Регина. Девочка осунулась и хлюпала носом не хуже Скунса. Натянуто улыбнувшись, она помахала рукой Гюйсу с доктором.

– Ее оперируем первой. Она в лучшем состоянии.

– Хорошо, – не стал спорить доктор Клайзенау. – Вы позволите наблюдать за ходом операции?

Брамайн на секунду задумался.

– Да. Приступаем.

Рамка показала кресло – древнее, массивное, грубо вырезанное из дерева. Ржавые обручи на подлокотниках и подставке для ног. Странные прорези в спинке. Еще один обруч, побольше, вместо подголовника.

– Что это?

– Кресло для пыток, – разъяснил Паук. – Где у них архивы?

Регина села в кресло без принуждения. К ней подошел широкоплечий террорист – лица не разглядеть, сплошное месиво из разноцветных пикселей. Под руководством врача он принялся фиксировать девочку при помощи эластичного биопластыря. Запястья, лодыжки… Прорези в спинке – Гюйс с ужасом догадался, что в них крепился обруч для шеи! – оказались на уровне головы пациентки. Кресло было рассчитано на взрослого. В эти прорези брамайн продел ленту пластыря и зафиксировал голову Регины.