Генри Олди - Изгнанница Ойкумены

Не жалко.

…переговоры затянулись на неделю.

Ник возвращался усталый, злой, и запирался в кабинете: докладывать начальству по гиперсвязи. Ситуация выходила из-под контроля. Хан запретил любые работы по изучению Скорлупы. Экспедиционные группы дурели от скуки, сиднем сидя в лагерях, пока решался вопрос обмена послами – пусть даже символического. Шадруван летит к звездам, и точка. Все остальное обождет. Ларгитас скрипнул зубами и согласился. Раз уж дикарям приспичило – поднимем кого-нибудь на орбиту, сделаем пару витков вокруг планеты; в крайнем случае забросим на корабль-станцию, устроим экскурсию…

А случись у посла цивилизационный шок – сами виноваты.

Однако Кейрин-хан на достигнутом не остановился. «Мы устроим великое торжество, – объявил он. – Ваша колесница взлетит на ликовании народа. Его величество осчастливит нас своим присутствием…» Все попытки убедить хана обойтись без ликующего народа провалились. Уверения, что его величество сможет наблюдать полет, не выходя из дворца, пропали втуне. «Волшебные зеркала» плюс конфиденциальность не устраивали Кейрина. Он желал публичности. Зачем? – не ваше дело, умники со звезд. Это нервировало.

Ларгитас сдался.

– Поздравьте меня, моя госпожа! – сообщил Каджар-хабиб, явившись для очередного осмотра химеры. – Меня назначили послом. Это великая честь.

Лицо толстяка лоснилось от пота. Даже при включенном климатизаторе Каджар-хабиб исправно потел, словно дал клятву ни на секунду не прекращать работы потовых желез. Улыбка новоиспеченного посла лучилась незамутненной детской радостью.

– Поздравляю! – Регина поначалу не вполне сообразила, о чем речь. – Куда, если не секрет? К соседям?

– На небеса.

– В смысле?

– Ну, к вам…

Доктор ван Фрассен поперхнулась. Только и удалось выдавить:

– Не страшно?

– Страшно, – признался толстяк. – Но вы же летаете? Значит, и со мной ничего не случится. При жизни побывать в небесах Господа Миров – есть ли судьба чудеснее? Я и мечтать о таком не смел! Воля владыки совпала с сокровенным желанием его раба…

– Можно нескромный вопрос?

– Разумеется! Я, госпожа моя, давно живу вне пределов скромности…

– Почему именно вы?

– Право, мне неловко превозносить свои мизерные достоинства. Но если госпожа настаивает… Я – астроном. Кому, как не мне, сделать первый шаг к звездам? Я изучил ваш язык. Я наблюдателен. Я поэт, и найду нужные слова, чтобы поведать об увиденном. Я умею рисовать, и значит, распоряжаюсь не только словами…

«А еще ты больше других общался с нами. Видел много „звездных диковинок“. Меньше шансов, что посла хватит цивилизационный шок. Кейрин-хан знает, кого отправлять на небеса…»

– Не велит ли моя госпожа этому дивному зверю превратиться? Барс вполне здоров, и даже укусил меня за палец. Но я бы хотел осмотреть козу и даргана…

Началась морока: Фрида не любила менять ипостась по команде.

… погружений больше не было. Это не принесло Регине успокоения. По три раза на дню, не считаясь с расходами, Тиран вызывал ее к рамке гиперсвязи и изводил вопросами.

– Я все подробно изложила в отчете.

– Нет, не все!

Тиран брызгал слюной. Брызги грозили пролететь сквозь рамку – прямо в лицо. Вот-вот злобно зашипят, оставляя на лбу и щеках следы кислотных ожогов.

– Вы не объяснили, как именно вам удалось…

– Не знаю, – устало повторяла доктор ван Фрассен. – Про флейту я вам уже рассказывала. Когда Артур пошел на погружение , я начала играть. Я воспринимала мысли местных. А потом Скорлупа исчезла для меня. Мальчику грозила опасность, и я бросилась на помощь. Мне некогда было анализировать свои ощущения! Ребенок мог погибнуть – вы это понимаете?! Из-за вашего упрямства, между прочим! Ник вас предупреждал…

Инцидент в Скорлупе замяли. Лейла умерла от инсульта. Мальчика укусил безобидный полоз. Хвалите Господа Миров за милость. Пусть сын посла отдохнет дома, не искушая судьбу.

– Предупреждал, – Тиран с заметным усилием брал себя в руки. – Простите, это все нервы. Мы готовим группу менталов для отправки на Шадруван. Они попытаются воспользоваться вашей методикой. Любой нюанс имеет значение. Постарайтесь еще раз вспомнить…

Он походил на хищника, почуявшего запах добычи, увидевшего ее тень. Но от жертвы зверя отделяла непреодолимая преграда – и он метался вдоль своей персональной Скорлупы, яростно хлеща себя хвостом по бокам. Неужели этого достаточно, чтобы взбесить хладнокровного Тирана? Почему такая спешка? Когда Артур впервые проник в Скорлупу – на Шадруван, пока Ник с сыном находились на Ларгитасе, доставили дюжину аутистов разного возраста. Эксперимент провалился. Никто не сумел повторить успех Артура Зоммерфельда. Тиран боится, что «группу менталов» постигнет та же неудача? Записи погружения доктора ван Фрассен эксперты, небось, до дыр в файлах иссмотрели. Мелодию флейты разложили по нотам, в поисках тайных гармоний…

– Иди спать, – сердился Ник. – Поздно уже.

– Поздно, да.

– У тебя глаза закрываются.

– Глаза, да. Ты рассказывал мне про Кейрин-хана. Я помню: жестокий, практичный, изобретательный. Добавлю – единственный.

– Что за ерунда?

– Для нас – единственный. Партнер или противник – другого нет. Ларгитас не может отрядить посольство в соседние страны. Не может прибегнуть к военной силе. Реши мы оккупировать Шадруван – туземцы, смеясь, отойдут за Скорлупу. Мы окажемся в клетке, прозрачной для партизанщины. Кейрин-хан понимает это. Думаю, он готовится к выдвижению каких-то требований. Отправка Каджар-хабиба на орбиту – первое, и не самое главное. Не потому ли нервничает Тиран?

– Кто из нас дипломат? Доктор, вы меня удивляете!

– Моя мать изучает систему ограничений, как залог счастья. Личного, общественного, всякого. Скорлупа – ограничение. Шадруванцы изучают его – воздух! фикцию! – как рычаг давления на нас, таких могучих и таких беспомощных. Скорлупа – залог будущего счастья Шадрувана, шанс безнаказанно доить пришельцев. Хан опасается, что мы ликвидируем это ограничение, отобрав у него рычаг. Вот и форсирует события. Ник, зачем изучаем Скорлупу мы? На кого мы хотим надавить?

– Иди спать. Поздно уже…

…а по ночам к ней приходила мертвая Лейла. Тихая, спокойная, нянька усаживалась рядом, словно так и надо. В руках Лейла держала корзинку, и оттуда выглядывала любопытная змейка. Мелькал раздвоенный язычок. Блестели монетки чешуи.

Прости, говорила Регина обеим: женщине и змее. Я не хотела.

Да, кивала Лейла. Ты не нарочно. Я понимаю.

Я не знала, что пламя в его жилах сожжет яд! Я вообще не представляла, что такое возможно – наяву, а не «под шелухой». Если бы Артур не был джинном, змеиный укус убил бы его?