Андрей Бондаренко - Королева бабочек

– Чёрт знает что! Совсем, блин, обнаглели! – рассердился Игорь. – Голову даю на отсечение, что в финале этого низкопробного представления нам покажут пошлый рекламный ролик – о некой оздоровительной клинике, принадлежащей нашему славному Василию Васильевичу. Выключай, наяда, ящик. Займёмся текущими делами…

Пока он мыл посуду, Аля успешно упаковала вещи в компактный рюкзак.

– И это всё? – удивился Игорь. – Я думал, что кроме рюкзачка будет ещё и парочка чемоданов.

– Я, ведь, еду не на курорт, – беззаботно передёрнула худенькими плечами супруга. – Танцев под луной и вечерних приёмов не ожидается. А рабочую спецовку и ботинки армейского образца должны выдать непосредственно на месте…. Мы когда должны выходить из дома? Примерно через час?

– Даже через полтора…. Ты на что это намекаешь, обладательница миллиона симпатичных веснушек?

– На то самое, о чём ты и подумал. Два месяца, как-никак, придётся обходиться без жарких супружеских ласк. Ну, чего ты ждёшь, верста коломенская? Набрасывайся, пока я не передумала. Времени – в обрез…

В такси негромко играла магнитола. Голос Аллы Пугачёвой самозабвенно пел:

– Как же эту боль мне преодолеть? Расставанье – маленькая смерть. Расставанье – долгий – путь к причалу. Где-нибудь, когда-нибудь, мы встретимся – опять…. Там, где – ты, нет – меня. Вот, и всё. Прощай…».

Суеверный и мнительный внутренний голос тут же принялся назойливо нашептывать: – «Ох, братец, не к добру эта песенка! Расставанье, понимаешь, маленькая смерть. Вот, же…. Может, это такой многозначительный и ёмкий намёк Свыше, а?».

Похоже, что и в Алькиной коротко-стриженной черноволосой голове блуждали аналогичные мысли. Она, печально повздыхав, ещё крепче прижалась к мужу.

– Что, молодёжь, разлучаетесь? – останавливая машину рядом с Московским вокзалом, понимающе хмыкнул пожилой водитель.

– Ничего страшного, – мило улыбнувшись, заверила Алевтина. – Мы совсем скоро встретимся…

«Ага, конечно, встретитесь», – принялся ёрничать невоспитанный внутренний голос. – «В том плане, что где-нибудь и когда-нибудь…».

Они, крепко обнявшись, минут десять, молча, простояли возле нужного вагона.

– Ты же, Гарик, не будешь мне изменять? – тихонько всхлипнув, спросила Алина. – Не будешь?

– Не буду.

– Поклянись.

– Клянусь всеми твоими веснушками!

– Я тоже клянусь…. Поцелуй меня, пожалуйста…. Ещё…

Рядом раздалось сердитое завистливое сопенье, и недовольный голос разбитной проводницы попросил:

– Заканчивайте молодые люди, телячьи нежности. Поезд отправляется через полторы минуты. Девушка, проходи в вагон! А ты, лоб здоровенный, рюкзачок ей подай…

Железнодорожный состав, вздрогнув всеми составными частями длинного тела, медленно и плавно тронулся с места. Мимо Игоря – вместе с поездным прямоугольным окошком – проплыли заплаканные, самые небесно-голубые глаза в мире.

«Вот, и всё. Прощай…», – слезливо прогундосил дурашливый внутренний голос. – «Кстати, ты же, братец, у нас являешься – без пяти минут – дипломированным философом? Следовательно, в каждом печальном событии должен видеть и безусловно-положительные моменты. Типа – у каждой медали присутствуют две стороны…. Наша Алька уехала? Учитывая предстоящее двухмесячное половое воздержание, это очень плохо. Зато пивка можно будет попить вволю. Никто не будет стоять за спиной и – через каждые три минуты – нравоучительно бурчать, мол: – «Зачем надо было покупать целых пять банок? Неужели, нельзя обойтись двумя? А что у нас с алкогольными градусами? Опять – восемь с половиной? То есть, обычное пиво тебя, милый, больше не устраивает? Подавай сугубо крепкое? Смотри, так и до алкоголизма недалеко. Пушистая и резвая «белочка», не дай Бог, заглянет на огонёк. Галлюцинации начнутся…». Двинули, братец, к дому. По дороге заглянем в магазин и затаримся по-взрослому…».

Игорь так и сделал. Доехав на метро до станции «Василеостровская», он поднялся на земную поверхность, дошагал – по Среднему проспекту – до восемнадцатой линии и зашёл в крохотную продуктовую лавочку, расположенную в полуподвальном помещении солидного дома сталинской постройки, в котором они с Алиной – на четвёртом этаже – и снимали однокомнатную квартиру.

«Берём всё! Гулять – так гулять!», – беря на себя функциональные обязанности наглого провокатора, радостно объявил беззаботный внутренний голос. – И светлого пивка купи, братец, и тёмного. Сколько там всего получается? Девять банок? Маловато будет. Маловато, я говорю! Прихвати-ка ещё парочку. Если сегодня всё не влезет, то на утреннюю опохмелку останется. В интернат-то надо явиться только через три дня, в понедельник. Так что, успеем ещё, не смотря ни на что, полностью восстановиться и окончательно прийти в норму…. Бутылка водочки? Честное слово, не стоит. Голова потом будет трещать. Какой в этом – с философской точки зрения – глубинный и потаённый смысл? Правильно, абсолютно никакого…. Теперь по продовольственному вопросу. Берём скумбрию холодного копчения, три пакетика с вялеными щупальцами дальневосточного кальмара, полноценный кружок краковской колбасы, парочку упаковок с солёными сухариками и полбуханки чёрного хлеба. Пельмени? Ну, их в баню турецкую! Совершенно непонятно – из чего они изготовлены. Вернее, меня терзают навязчивые и упорные сомнения – на предмет наличия в этом продукте мяса…».

По телевизору, как раз, транслировали футбольный матч «Зенит» – «ЦСКА».

– Вообще, замечательно! – открывая первую банку с пивом, обрадовался Игорь. – Порции позитива пошли стройной и однозначной чередой. Может – для полного комплекта – наши сегодня выиграют?

«Зенит», забив мяч на последней минуте основного времени второго тайма, действительно, победил.

«Не к добру это», – сварливо заявил внутренний голос, ставший после двух выпитых пивных литров не в меру подозрительным. – «За белой жизненной полосой, как всем прекрасно известно, всегда следует чёрная. Так что, братец, будь – на всякий пожарный случай – поосторожней. Как бы какой-либо неприятности не образовалось, так его и растак…. Кстати, тебе не кажется, что скумбрия не очень-то и свежая? Как бы нежданная и коварная диарея не нагрянула в гости…».

Он – естественно, с открытой пивной банкой, размещённой в правой ладони – подошёл к окну и насторожённо замер. В пятнадцати метрах, на высоте четвёртого этажа – непосредственно над оживлённым и людным Средним проспектом – висели два вполне приличных по размеру шара, светящихся приятными оттенками синего.

– Странные дела творятся, – ошарашено пробормотал Игорь. – По диаметру каждый из шариков будет с хороший астраханский арбуз. Да и светятся-переливаются они достаточно ярко. А люди по проспекту идут по своим делам, будто бы и не видя этих приметных объектов. Как прикажете понимать данный казус? Может, это Алевтина сглазила и – после шестой выпитой банки – меня посетила наглая пивная галлюцинация? Возможен и другой реальный вариант. Например…