Питер Дэвид - Легионы огня: долгая ночь Примы Центавры

Она засмеялась. Ее смех был очарователен. Вир задумался над тем, почему он раньше этого не замечал.

— А вы, — сказал он. — Должно быть, вы тоже были очень заняты. Уверен в этом.

Она промолчала.

Вир смотрел на нее, ожидая продолжения разговора. Но ответа не последовало.

— Мэриел? — спросил он.

— Простите, — холодно ответила она. — Я просто подумала, что вы решили пошутить над тем, какой образ жизни я вела.

— Что? Нет! Нет, я никогда… Пошутить? Что вы имеете в виду?

— Лондо выгнал меня, Вир, — сказала она. — Я теперь для него никто, и он сделал так, чтобы об этом узнал весь мир.

До этого она стояла, но теперь присела на край стула. И Вир увидел, что на самом деле она не так уж весела, как ему сначала показалось. Сейчас она еле сдерживала слезы.

— Вы и представить себе не можете, Вир, каково это — оказаться униженной в глазах общества. Быть отвергнутой. Какие ощущения ты испытываешь, когда все глядят на тебя и смеются за твоей спиной, потому что считают ходячим недоразумением.

Виру это было вовсе не трудно, достаточно было лишь вспомнить собственную жизнь. Особенно тот факт, что он сам когда-то был семейным дурачком, а потом его отправили на Вавилон 5, в качестве атташе нелепого Лондо Моллари, лишь бы не путался под ногами и не создавал дурного впечатления о семье в глазах окружающих.

— Думаю, что могу это представить, — произнес Вир. — Но вы посмотрите на себя! — добавил он, столь неистово взмахнув своим бокалом, что чуть не расплескал вино. — Разве может кто-то смеяться над вами! Ведь вы такая… такая…

— Красивая, — глухо сказала она. — Да, Вир, я знаю. Но я также знаю, что мужчины добивались моего расположения лишь потому, что я стала бы символом их положения. Но, теперь, при упоминании моего имени, помимо красоты, всплывает другое определение. Я — отверженная. Отвергнутая Лондо Моллари. Это определение преследует меня, властвует надо мной. Никто не хочет видеть меня, потому что… — ее голос был готов сорваться, и Вир почувствовал, что его сердца замерли. Затем, с явным усилием, она справилась с собой и закончила фразу.

— Я… простите меня, Вир, — мягко произнесла она. — Я просто скучаю по прежней жизни. Скучаю по приемам, по обществу. Скучаю по ухажерам, которые мечтали о том, чтобы их заметили в моей компании…

— Завтра будет прием! Здесь, на Вавилоне 5, - поспешно сказал Вир. — Дипломатический прием, его организует капитан Локли. Ничего особенного, она устраивает их раз в месяц. Она считает, что это поднимает настроение. В последнее время я их не посещал, потому что подумал….. не важно что, не берите в голову. Но я могу пойти туда завтра с вами. Можно сказать, что мы пойдем туда. Вы и я.

Она подняла на него глаза. Они просто сияли.

— Это было бы очень мило с вашей стороны, Вир. Но я не думаю, что вам на самом деле хочется засветиться в моей компании…

— Не смешите меня! На самом деле, я не уверен, захотите ли вы засветиться в моей компании.

— Вы серьезно? — спросила она. — Быть замеченной в обществе посла.

Центавра на Вавилоне 5? Да любая женщина почла бы это за честь. Но вы можете быть скомпрометированы, если вас увидят в моем обществе…

— Вы шутите? Здесь почти все ненавидят Лондо, — усмехнулся он, а потом резко оборвал смех. — Полагаю… что это, в действительности, вовсе не смешно.

Но, с другой стороны… кто знает? — и он быстро добавил, присаживаясь рядом с ней. — Послушайте…. когда вы смотрите на дрази…. вы можете отличить одного от другого?

— Не… не уверена, — ответила она.

— Вот и я тоже не могу. И, клянусь вам, для дрази все центавриане, возможно, тоже на одно лицо. Для дрази и всех остальных. Так что, скорей всего, они вас просто не узнают. Ведь на вас нет надписи: «Бывшая жена Лондо.

Моллари».

— Была, но, кажется, я ее дома забыла.

Он засмеялся в ответ, и она тоже засмеялась. Все еще смеясь, он взял ее за руку, а она, в ответ, положила свободную руку поверх его руки. На Вира прикосновение ее руки подействовало, как удар тока. Он чуть не подпрыгнул.

— Вы в этом уверены, Вир? — спросила она.

— Абсолютно. Послушайте, вы можете пойти…

— Мы пойдем, — поправила его она.

— Мы пойдем туда, и вы сможете почувствовать себя так, как прежде. Вы отлично развлечетесь.

— Мы отлично развлечемся.

— Верно. Мы. Простите, просто… ну, — он вздохнул, — просто я не привык думать о себе, как о части некоей компании. Уже долгое время.

А потом, к его потрясению, она приподняла пальчиками его подбородок и нежно поцеловала в губы. Поцелуй был очень нежным, как прикосновение крыльев бабочки. Но этого хватило, чтобы его волосы встали дыбом, будто от электроразряда.

Она поинтересовалась, когда должен состояться прием. Он ответил. Она рассказала, где остановилась на Вавилоне 5, туда за ней и следовало зайти.

Затем она снова поцеловала его, на сей раз крепче, и Вир внезапно почувствовал, что все его тело горит.

Когда их губы с чмоканием разъединились, Мэриел произнесла:

— Вы такой милый. Я уже забыла, что такое — быть рядом с приятным мужчиной. Пожалуй, не буду мешать вам спать, — она извинилась и ушла.

Спустя некоторое время боль в коленях заставила Вира сообразить, что он до сих пор сидит на корточках, хотя думал, что встал. Он рухнул в кресло и, ошеломленный, застыл там.

Когда Мэриел возникла в дверях, он всерьез запаниковал. Он вспомнил ужасные истории, которые о ней рассказывал Лондо, вспомнил хаос, который она всюду сеяла вокруг себя. Вспомнил, как Лондо чуть не умер из-за подарка, который она ему вручила, хотя она и клялась, что понятия не имела о том, что этот предмет опасен. Вспомнил темную ауру, которая, казалось, окружала ее, и, на взгляд Вира, отпугивала от нее.

Но все эти соображения испарились, когда она, сидя в его каюте, показалась такой уязвимой. Он чувствовал, как все его сомнения и подозрения таяли одно за другим, пока в его ошеломленной голове не осталась лишь одна не совсем оформившаяся, мысль:

И ее отверг Лондо? Должно быть, он выжил из ума.

Этот дипломатический прием стал одним из поворотных моментов в карьере.

Вира… если не во всей его жизни.

Ему казалось, будто все это происходило не с ним. Обычно, если Вир присутствовал на таких мероприятиях, а такое случалось пару раз за время его пребывания здесь, то он стоял без дела, подпирая стенку, кивал кому-то, изредка обменивался парой слов с окружающими. Бывало, он держал выпивку Лондо, пока у того были заняты руки, а такое довольно часто случалось. Иными словами, когда Вир там присутствовал, все, что он делал…. это просто присутствовал.

В последнее время приемы превратилось для него в сущий кошмар. Он жил на.

Вавилоне 5 достаточно долго, чтобы чувствовать себя здесь среди друзей. Но за последний год большинство его друзей один за другим исчезли: Лондо, Ленньер, Деленн, Иванова, Шеридан, Гарибальди. Даже Г'Кар, рядом с которым Вир всегда чувствовал себя не в своей тарелке, а про ту встречу в лифте, когда нарн до крови разрезал свою руку, Вир мог бы сказать, что никогда в жизни не чувствовал себя более погано, чем тогда. Все они оставили его.