Александр Белый - Мореход

— Интересно, это значит, что преступности в городе нет?

— Бродяжек и мелких воришек нет, господин. А если какой появляется, то ловят и сразу казнят. Император установил закон, что деньги со срезанного ворами кошеля пострадавшему должен вернуть лично вигил, ответственный за район полицейский офицер, поэтому таких здесь просто убивают на месте. Но воры и грабители все равно есть, могут ночью ограбить и зарезать или дом обворовать. Но говорят, — он на несколько секунд замолк и продолжил на полтона ниже, — в этом часто замешаны сами аристократы. Но здесь уже другая статья, если ловят, то клеймят и отправляют на каторгу.

— И аристократов тоже?

— Нет, господин, господа аристократы попадаются редко. Но два года назад слышал разговор моего бывшего хозяина, будто кого‑то там уличили в убийстве соседа, так его отправили в цирк, драться с гладиаторами.

Так, разговаривая, мы приблизились к башне, охраняющей въезд на длинный каменный мост, идущий через рукав устья реки к стенам столицы.

— Это Юго–Западный мост, на нём может разъехаться четыре арбы, а длина — четыре сотни и двадцать два шанга. С той стороны Юго–Восточный мост, длиной три сотни и сорок три шанга. С северной стороны города есть ещё два точно таких же моста. Им всем уже тысяча лет и стоят до сих пор.

У въезда на мост никакой очереди не было, лишь стояли четыре стражника в ламинарных доспехах, вооруженные копьями и короткими мечами и какой‑то чиновник, одетый в желтый халат с большим чернильным пятном на животе. Он держал в руках писчую доску с прикреплённой бумажкой и о чём‑то спрашивал каждого встречного, затем совал перо в висящую на шнурке через шею чернильницу, точно такую же, как когда‑то была у нашего Фагора, и что‑то отмечал.

Мы догнали арбу, укрытую парусиной, которую тянули два вола. На козлах сидел мальчишка, а рядом с ним седой дядька.

— Будешь торговать? — подбежал чиновник.

— Да, пшеницей, четыре десятка амфор, — ответил седой.

— Держи, — сделав у себя отметку, тот передал ему какую‑то медную пластинку и сказал, — Тебе на хлебный рынок.

— Сам знаю, — ответил седой, ткнул вола острым стимулом в зад и двинул дальше.

— Господин будет торговать? — теперь чиновник спросил у меня.

— Нет, еду в город, — ответил ему.

— Проезжайте, — никакой пластинки он мне не дал, но какую‑то отметку у себя оставил.

На противоположном краю моста ни стражи, ни чиновника не было, здесь и башни не было. Съехав на брусчатку, мы сразу же попали в зелёный коридор садов. Вдоль дороги стояли постоялые дворы на любой вкус и жилища местных аборигенов, построенные из ракушечника. Дворы этих жилищ были ограждены забором из точно такого же ракушечника, и везде одинаковой высоты, вроде изготовленные под линейку.

— Ограждение не должно превышать трёх локтей, господин, закон такой, — ответил Фагор на мой вопрос, — Это посёлок рыбацкий.

— Ничего так посёлок, аккуратный. Рыбацкий посёлок, а рыбой не воняет.

— Это здесь, у центральных и морских ворот посёлки аккуратные, господин, а у Северо–Западных, настоящие трущобы. А рыбой воняет на рыбном рынке у морских ворот, поэтому там каждый день площадь водой смывают.

Во время нашего разговора моя девочка головой от любопытства не вертела, но глазами стреляла во все стороны. Наконец мы подъехали к огромной воротной башне, охраняемой стражниками в таких же ламинарных доспехах и так же вооружённых. Чиновников в желтых халатах увидел сразу шестерых, один из них подбежал ко мне.

— Господин, ваш медальон?

— Я гость, у меня нет медальона, — ответил ему.

Фагор мне рассказал, что всем свободным жителям столицы, которых насчитывается около двухсот тысяч, вместе с купчей на дом префектура города выдаёт медный, серебряный или золотой медальон, в зависимости от того, в каком квартале ты живёшь. Всем гостям выдают медный гостевой, сроком на одну докаду, но если нужно остаться на дольше, то хозяин дома или гостиницы, где ты проживаешь, идет к своему квартальному и делает продление, но теперь уже не бесплатно, а за один золотой. Вот так, незачем всякому сброду в городе торчать, нет денег — шагай за ворота.

— Ваше имя, откуда прибыли, с кем и цель посещения столицы?

— Рэд Дангор, прибыл из Горных озёр с женой Иланой, хочу жить в Андрагорне и поступить на службу императору.

— Ха, — откровенно ухмыльнулся чиновник, — Любая служба у императора денежная, и не так‑то просто туда попасть, разве что на флот веслом махать.

Его взгляд на секунду задержался на ножнах моего палаша, его ухмылка исчезла, и он пожал плечами:

— Но попробуйте. Итак, Рэд Дангор из Горных озёр с женой Иланой, шесть лошадей и раб. Записано верно?

— Да.

Своё прошлое местожительство можно называть абсолютно любое, никого это особо не интересовало, но не хотелось однажды при встрече со своим, так называемым «земляком» попасть впросак. Но когда Фагор рассказывал нам об устройстве этого мира, то упоминал о множестве горских кланов и родов, которые вечно режут друг друга почем зря. Так, лет десять назад его бывший хозяин, возвращаясь из столицы в сопровождении своего воинского отряда, на территории своей цезархии встретил прямо посреди дороги двух женщин с тремя детьми из горского клана, ранее проживавшего в долине Горных озёр. Фагор тогда помогал переводить незнакомые слова, и выяснил, что эти пятеро — всё, что осталось от клана, а остальных вырезали соседи, Горные Лисицы. Вот и выбрал себе такое происхождение. Кстати, о происхождении женщин, если они не носят оружие, никто никогда не спрашивает, обычно их воспринимают, как приложение к мужчине.

— Возьмите, — чиновник вытащил бронзовый кружок, размерами чуть больше медного пятака, с названием города, вытисненным орлом и цифрами, и вручил мне, предупредив, — Только за вход скота на территорию города мы взимаем плату в размере одной россо с головы в день. У вас семь голов, значит, вам следует уплатить один солд и шесть россо.

Хотел было заявить, что у меня всего шесть лошадей, но взглянув на бесстрастную и параллельную физиономию Фагора, вспомнил местные реалии и рассчитался. Он принял деньги, сделал отметку в бумажке, взглянул на Илану и опять повернулся лицом ко мне.

— Хочу порекомендовать для проживания приличную и спокойную гостиницу среднего ценового уровня, называется «Щит».

— Рекомендуйте, — кивнул головой, все равно никаких других вариантов у меня нет.

Выслушав объяснения чиновника, я попрощался и направил лошадь в ворота. Пройдя через длинный тоннель, копыта наших лошадей вышли на брусчатку привратной площади, откуда повернули направо, в сторону рекомендованной гостиницы.

Ничем особым от своего государственного конкурента «почтового двора», она не отличалась, правда, комната была в два раза больше. Зато когда администратор заявил за суточное проживание, обиход лошадей и обустройство раба один зул, то есть половину золотого зеола, сразу понял, что в городе сейчас жить нам не по карману.