Александр Белый - Мореход

— Слушаю вас, уважаемый?

Как немного позже узнал, в тот день, когда мы впервые увиделись, ему понравились духи Иланы, имея тонкое обоняние, он никогда ничего подобного не слышал. Мне даже странно было узнать, что есть кузнецы–оружейники, ценители таких вещей.

— Мастер, хочу кое‑что продать, мне порекомендовал вас администратор гостиницы «Щит», — сказал ему.

— Да, мы с ним знакомы, показывайте, — он коротко кивнул головой, а я стал выкладывать на стол сабли, ножи, дротики в чехлах, комплекты доспехов.

Он вытащил из кучи железа наручи старшего из бандитов, минуты две рассматривал, хмыкнул и уже более быстро осмотрел остальные пластины доспеха. Сабли крутил в руках тоже долго, а на ножи и дротики едва взглянул.

— Что ж, — наконец он озвучил своё решение, — готов всё это у вас купить за тридцать зеолов и четыре солда.

Сказано это было таким тоном, словно человек примерился, забил гвоздь и всё. Я не стал кочевряжиться, и своё слово тоже попытался сказать коротко и веско:

— Согласен.

— Сейчас принесу деньги, — он кивнул и вышел, а появившийся из‑за стеллажей такой же квадратный мужчина, но гораздо моложе, стал быстро убирать всё со стола и уносить.

Кстати, один из комплектов доспеха когда‑то изготовил лично он сам, но увидев изменённое клеймо, промолчал. Об этом я узнал гораздо позже, а сейчас оглянулся на своё окружение посмотреть, чем они озабочены. Илана находилась рядышком, задрала носик и стояла как статуя. Мальчишка–проводник широко раскрыв рот рассматривал выставленное на продажу железо, а Фагор вел себя, как и положено рабу в оружейной лавке: стоял у двери, держал руки перед собой и смотрел в пол.

— Пересчитайте, — оружейник внес деревянную коробку со стопками золотых и серебряных монет.

Быстро сосчитав монеты в стопках и умножив на их количество, уже через десять секунд знал, что всё там правильно, перекинув наличность коробочки в мешок.

— Всё правильно, благодарю, — слегка поклонился ему.

— Вы разве успели пересчитать? — он широко открыл глаза и смотрел на меня удивлённым взглядом.

— Конечно, даже могу сказать, сколько и каких монет там было.

— Поразительно, — тихо промолвил он и поклонился, — Я вас тоже благодарю.

Уже собираясь уходить, вдруг спросил у него:

— А не подскажите, мастер, кто из кузнецов мог бы выполнить работу из моего металла и по моим чертежам?

— Не понял, по вашим что, простите?

— По моим рисункам.

— Из вашего металла и именно по вашим рисункам, я правильно понял? — теперь он смотрел на молодого, вероятно, аристократа взглядом очень удивлённым.

— Совершенно правильно.

— Простите, как ваше имя, уважаемый?

— Рэд Дангор, — ответил я.

— Рэд Дангор? — он прислушался к звучанию моего имени и фамилии, повел плечами и поджал губы, — Такую работу я сам могу выполнить. Начинаю трудиться с рассвета и до полудня, так что милости просим.

— Я приду к вам послезавтра, с рассветом. До свидания, господин Крон.

— Жду вас послезавтра, до свидания, господин Дангор, — друг с другом еще раз раскланялись, и мы покинули оружейную лавку.

— А теперь, Вид, веди туда, где есть писчие принадлежности, — при этих моих словах глаза Фагора радостно блеснули.

— Так это нужно возвращаться обратно на целых пять кварталов, — ответил парень.

— Ничего страшного, спешить некуда, мы прогуляемся.

Неспешная прогулка растянулась на полтора часа. Илана как вцепилась мне в руку, так и шла всю дорогу, постреливая глазками по сторонам и рассматривая необычную архитектуру, при этом совсем забыла, что тело и правая рука всегда должна быть свободной для противодействия любой неожиданности. Но я держал её руку и не очень беспокоился, понимая, что направленную агрессию она почувствует заблаговременно.

Мы привыкли к монолитным башням стандартных построек в пятьдесят пять этажей из химически синтезированных бетонов, металла и стеклопластика, с паркингами на верхних уровнях. На планетах Содружества часто бывает так, что человек с момента рождения ни разу не ходил по живой земле, а живёт если не на этажах, то в космосе. Нет, мы с папой на природе бывали часто, последнее время он пристрастился к рыбалке и мы, когда выполняли заказы в обитаемых кислородных мирах, постоянно спускались на планету и дней пять–шесть отдыхали на море или озёрах. Папа даже знал где, в каком месте и какая рыба ловиться, и меня брал всегда. Эх, какую треску таскали!

Улицы, по которым мы шли, были застроены каменными трёхэтажными домами очень плотно, они просто примыкали друг к другу. Дорога была чистой, как только появлялись лошадиные катыши, из ниши в арке появлялся раб с совочком и скребком, и быстро наводил порядок, видать, недаром на въезде в город деньги берут. Как выяснилось, для жителей города один медный россо в день за голову раба, лошади или тяглового вола, это постоянный налог. С учетом трёхсот восьмидесяти четырёх дней в году, это получается почти восемь солдов или один золотой зеол, а в пересчете на двухсоттысячное население свободных, которые владеют в среднем одним с половиной рабом и половиной лошади каждый, даже на таком ерундовом налоге префектура зарабатывает сумасшедшие деньги.

Единственное, что на улицах города мне не понравилось, так это полное отсутствие зелени, правда, много позже увидел, что сады всё‑таки есть, и они находятся внутри дворов.

— Скоро будет рынок, — прервал мои размышления мальчишка проводник.

И правда, на улице заметно увеличился поток пешеходов, и как только мы повернули за угол, перед глазами возникла обширная площадь с длинными рядами прилавков и толпами людей. Нужная нам лавка находилась в угловом доме.

Для писаря здесь было всё: бумага, чернила, графитные грифели, столики и доски писчие, чернильницы настольные и чернильницы переносные. Писчей бумагой мы с Иланой никогда не пользовались, зачем она нужна, если в любой момент можешь открыть перед глазами экран и написать все, что угодно, при этом исправив ошибки и не оставив никаких помарок, как на бумаге. Между тем, когда‑то в руках я её держал, но она была белой и глянцевой, а то, что увидел здесь — грубое и шершавое.

Всё необходимое мы купили, одев на шею Фагору чернильницу и восстановив его статус образованного раба. Заметив счастливое выражение лица, понял, что этот момент для него очень важен. Кстати, нам тоже нужно учиться писать и рисовать на бумаге, так как уже послезавтра надо быть у мастера–оружейника с чертежами.

Да, образование и просвещение здесь, оказывается, дело не дешёвое. За сто листов бумаги, размером две ладони на три, уплатил два золотых, да за всякие прочие канцелярские товары три солда. Такие деньги далеко не всякому по карману. Кстати, где‑то у меня в базе данных есть несколько древних технологий по производству бумаги, надо в будущем этот вопрос обдумать.