Александр Белый - Мореход

«Жучков» в наличии было четырнадцать, немного не хватало, но есть предположение, что в большинстве комнат не по одному окну. Однако, как бы там ни было, окна третьего этажа под контроль решил взять все, а на втором — через одно. Ночь была жаркой, поэтому, как и положено при природной вентиляции, все оконные проёмы, кроме двух, были без стеклянных и плёночных створок, прикрывались лишь наклонными жалюзи.

Открыв кормовой люк и запустив в кондиционированный салон духоту улицы, Илана медленно облетела внешний периметр, а я попутно активировал и запускал «жучки» во все запланированные окна. Прицепил даже к наружной раме одного из зарешёченных и закрытых цветастым витражом. В данном случае произвести съёмку внутреннего помещения не удастся, но записать разговор, если такой там будет, сможем обязательно.

Мероприятие длилось сто пятнадцать секунд, и надеюсь, что за это время никого из обитателей дворца побеспокоить не успели. Теперь наш путь лежал к лесоповалу. Его координаты были зафиксированы и введены в бортовой компьютер, так что уже через семь минут мы были на месте.

Изображение местности на панели головизора отсвечивало зеленоватым светом, но просматривалось отлично. Перед тем, как сесть на удобную полянку, укрытую зарослями со всех сторон, переключился на тепловизор; людей в округе не наблюдалось, но поблизости от будущего места дислокации, в районе небольшого ручья бродило стадо животных, один из них был более массивен, с большими ветвистыми рогами, а остальные — безрогие и помельче. Компьютер идентифицировал их, как один из видов оленей семейства парнокопытных.

— О! — Хуа ткнул пальцем в изображение, — Олень!

— Некогда нам заниматься охотой, — с сожалением сказал я.

— И незачем, — добавила Илана, — пропитания хватит на шесть дней.

— Эх, женщины, не понимаете вы мужскую душу, — ответил ей с укоризной.

— Знаю–знаю, изучала, — рассмеялась она, — тысячелетние гены дикаря–добытчика спокойно жить не дают.

Приземлившись, мы решили немножко вздремнуть, и это немножко растянулось на два часа. Проснувшись в шесть утра и увидев, что солнце уже давно, как взошло, растолкал помощников и сунул Хуа шесть «пугал», расставлять и активировать их он умел. Илана потянулась и объявила, что начинает готовить завтрак, а я решил времени зря не терять, надел компьютерные очки, вставил в ухо горошину телефона, затем взял плазменный резак и отправился на работу, заниматься распиловкой леса.

Для дерева не нужно применять сложные режимы резания, поэтому диаметр плазменного луча настроил на размер в два микрона, а мощность на самый минимальный уровень. Вначале необходимо было от ствола отделить все ветки, затем их порезать на мерные куски. Решил всякие огрызки и обрезки не выбрасывать, так как всё равно придётся покупать дрова для растопки пропарочных камер.

Умная техника воздух не режет, лишь только препятствие. На рез приходится доля секунды, взмахнул рукой и всё! Древесина не то что обуглится, даже нагреться не успевает, правда слегка темнеет, словно давно отпилена и состарилась. Данный метод обработки хорош тем, что не рвутся волокна древесины, а так же плоскость среза получается ровной, её даже строгать нет необходимости.

Мои размышления прервал сигнал вызова на телефон ПК.

— Слушаю тебя, Фагор?

— Господин, простите, это вы?

— Да я! Докладывай!

— Только что приходил господин Ларт Стром и разговаривал с господином Лагосом Корваном. Он сказал, что обе галеры ушли к вам в верховья реки и высказывал сомнения, что там уже есть что‑нибудь под погрузку.

— Ничего страшного, деньги уплачены, нечего будет грузить, значит, вернутся обратно.

— Да–да, господин! Ему господин Корван так и сказал!

— Вот и ладно. Кстати, Фагор, как там дома дела?

— В порядке, господин.

— Тогда всё, конец связи, пора работать!

До завтрака я успел очистить от веток лишь одного дубового гиганта, а до заката — все остальные. Именно они пойдут на изготовление наборов корпуса, днища и бортов. Минимальная длина прямого участка ствола без кроны составляла тридцать метров, но большинство из них были на два–три метра длиннее. Но всё равно, брус придётся резать на девятиметровые балки, и на это есть несколько причин. Во–первых, вес самого массивного бруса сечением двести на двести миллиметров, составит около двухсот семидесяти килограмм, и не так‑то просто его поворочать. Во–вторых, обе пропарочных камеры, принадлежащие мастеру Щипу, рассчитаны на закладку доски, длиной до десяти шангов, или девяти с половиной метров. В–третьих, размер открытого трюма средней грузовой галеры составляет тридцать шангов, или двадцать восемь с половиной метров, что позволит плотно разместить три стопки леса. Правда, основная часть бруса будет сечением сто на двести миллиметров, то есть, в два раза легче, но это уже ничего не меняет.

Прямые ветки кроны так же собирался распустить на доску. Из информации моего ПК следует, что на конструкционные изделия они не пойдут, но уж очень текстура у них интересная, поэтому на изготовление мебели, отделке панелей или даже укладке декоративных полов их применить можно и нужно. А зачем выбрасывать? Ведь не даром одноглазому пирату отсыпал столько золота.

Всякие прочие кривули и обрезки, весом в связке не более двадцати тонн, Илана с Хуа затягивали взятыми из ЗИПа техническими стропами в петлю, и капсулой оттаскивали на полтора километра к реке, куда уже завтра к вечеру должны будут подойти две грузовые галеры. До их прихода ещё время есть, так что порезать брёвна на мерные, удобные для подъема и транспортировки куски, ещё успею, и сделаю это завтра прямо на берегу. Конечно, спаскапсула к подобным работам не приспособлена, и будь в нашем распоряжении обычная грузовая платформа, то с помощью гравитационных захватов мы выполнили бы эту работу за полчаса, а не провозились до позднего вечера. Впрочем, и так хорошо, иначе пришлось бы нанимать штук пять арб и десяток грузчиков, которые бы здесь пахали не менее докады.

Рано утром следующего дня приступил к роспуску стволов деревьев на мерный брус. Для этих целей пригодилось штатное приспособление к резаку, которое в обычной практике используется редко, но в данном случае для выполнения ровных резов без него не обойтись. Это было зажимное устройство с вращающейся консолью, которое скользило по полутораметровой линейке, закреплённой на телескопической треноге.

Для роспуска ствола в горизонтальной плоскости, вначале подкладывал с его боков брёвнышки, зафиксировав таким образом от проворота и заваливания, затем посредине отступал на метра три и устанавливал приспособление с закреплённым резаком. Разворачивал линейку строго вертикально, после чего резак мог перемещать сверху вниз на любой размер (в данном случае на двести миллиметров), при этом вращая консолью влево и вправо, его луч двигался строго параллельно земле.