Дэн Симмонс - Олимп

«Как же незаметно перебраться через руку?» Использовать ледорубы? Пустая затея. Ему не проползти шесть футов по потолку, вися вниз головой, точно муха. Поворачивать обратно? Вспомнив о долгих часах (так ему показалось), проведённых в сумрачном лабиринте, сын Марины отбросил и эту мысль.

«А может, она скоро кончится?» Надо же, какая чушь лезет в усталую голову! Ведь на другом конце щупальца – сам Сетебос, похожий на каракатицу мозг, оставшийся далеко позади в сердце кратера.

«Похоже, он вознамерился пропихнуть свои когтистые лапы в каждую нору. Не меня ли выслеживает?!»

Мужчина отстранённо отметил про себя, что чистый панический ужас на вкус отдаёт кровью. Потом до него дошло: щека прокушена от волнения, рот и в самом деле полон солоноватой жидкости. Однако ещё не наступило время снимать респиратор, и вместо того, чтобы сплюнуть, Даэман сделал судорожный глоток. «Ну и хрен с ним».

Удостоверившись, что самострел поставлен на предохранитель, путешественник перебросил увесистое оружие через скользящую массу мерцающей серой плоти. Арбалет пролетел в нескольких дюймах над мясистым стеблем и со стуком упал на пол тоннеля по ту сторону щупальца.

А вот с рюкзаком и яйцом пришлось повозиться.

«Я его точно разобью. Всмятку. Мутная искрящаяся жижа (сейчас оно горит ярче, наверняка ярче) выльется наружу, и тут же появится рука, сначала помельче и порозовее, она разинет рот и примется визжать, визжать, толстая и серая вернётся на крик или же вынырнет позади, схватит меня…»

– Чтоб тебя разорвало! – вслух выругался мужчина.

Плевать на шум. Даэман возненавидел себя за малодушие, ибо чьи это были мысли, как не презренного жалкого труса? Пухлый маменькин сынок, способный разве что соблазнять девиц и заниматься ловлей бабочек!

Осторожно сняв со спины свою ношу, кузен Ады как можно лучше упаковал яйцо и подкинул его над гигантским червём, целясь немного вбок. Судя по звуку, скорлупа не треснула. Рюкзак плавно скользнул по стене на пол.

«Теперь моя очередь».

Без лишних вещей мужчина чувствовал себя намного легче. Он отступил на тридцать шагов по почти горизонтальному коридору и стремительно взял разбег, не давая себе времени на раздумья.

По дороге Даэман поскользнулся, однако удержался на ногах, набрал приличную скорость для прыжка, выбросил руки перед собой, оторвался от пола и взлетел, так что ледяной потолок царапнул верхушку термокапюшона, хотя и недостаточно высоко, ведь носки ботинок задели склизкое щупальце. «Лишь бы не упасть на рюкзак!» И вот он приземлился на руки, рухнул на синий лёд, едва не лишившись дыхания от удара, перекатился через арбалет и вскочил на ноги. К счастью, оружие стояло на предохранителе и не могло случайно выстрелить.

Бесконечная рука вдруг замерла.

Даже не успев отдышаться, мужчина подхватил рюкзак с арбалетом и кинулся вверх по плавно вздымающемуся коридору навстречу тёмному выходу, откуда тянуло ветром.

Даэман вынырнул в холодную ночь в одном-двух кварталах к югу от Иль-де-ла-Сите. Оглядевшись при свете звёзд и электрических вспышек, то и дело пробегавших по голубому льду, он не заметил поблизости ни рук Сетебоса, ни калибано.

Путешественник сорвал респиратор и принялся жадно глотать свежий воздух.

Предстояло ещё добраться до факс-узла. С рюкзаком на плечах, арбалетом в руках и мрачным выражением на лице мужчина пошёл по трещине к бывшему Иль-Сен-Луи. Справа от него высилась ледяная стена, слева темнели норы.

«Я больше не полезу в этот лабиринт». Дрожащими от усталости руками (а ведь он ещё ничего не сделал) Даэман вытащил из-за пояса ледоруб, забил его в мерцающую синюю стену и начал карабкаться.

Спустя два часа он понял, что заблудился. Ориентируясь по свету звёзд и колец, да ещё по частичкам знакомых зданий, торчащим изо льда, и фрагментам каменной кладки в тени расселин, сын Марины полагал, что движется параллельно авеню Домансиль, но вдруг перед ним разверзлась широкая чёрная трещина, уходящая в кромешную тьму.

Мужчина прилёг на живот у края, из последних сил удерживаясь, чтобы не расплакаться. Яйцо беспокойно заворочалось в рюкзаке, словно его содержимому не терпелось наружу. Из тоннелей, которые миновал Даэман, нередко доносился скрежет когтей по льду. При свете звёзд и колец, залившем вершины ледяных башен, искатель приключений пока ещё не видел ни одной руки, но купол за его спиной сиял ярче прежнего.

«Сетебос обнаружил, что одно из его яиц пропало».

«Его?» Мужчина подавил усмешку: даже слабая улыбка в такую минуту могла привести к истерике.

А что это там, у кромки бездонной пропасти? Даэман подтянулся на локтях…

На костыле трепетал обрывок жёлтой ткани.

Метка, оставленная кузеном Ады у входа в лабиринт, в полутора сотнях ярдов от факс-узла.

Уже не сдерживая слез, мужчина забил последний саморез, изогнул его, закрепил верёвку – простым узлом, не тем особым, который потом легко распустить, – и, перевесившись через край, скользнул в темноту.

То ступая неровным, качающимся шагом, то карабкаясь, Даэман одолел сотню с чем-то ярдов. Позади осталась последняя развилка, помеченная жёлтыми клочками, затем пришлось ещё немного ползти, скользить по льду, и наконец путешественник очутился в круглом павильоне, где ноги обрели долгожданную твёрдую опору. На колонне посередине платформы слабо поблёскивала дисковая панель.

Сбоку, из темноты, на мужчину бросилась голая фигура. Даэман покатился по полу, стуча арбалетом о плитку. Тварь – не то калибано, не то сам Калибан, трудно было судить в синеватой мгле, – сомкнуладдинные пальцы на человеческом горле, а желтые зубы защёлкали у лица.

Сын Марины побарахтался ещё немного, пытаясь избавиться от противника, но тот крепко вцепился в добычу всеми своими конечностями.

«Яйцо!» – промелькнуло в голове Даэмана. И он изворачивался как мог, лишь бы не смять рюкзак; враги метались туда-сюда, пока не врезались в подножие платформы.

На миг освободившись, мужчина кинулся к арбалету, который упал возле дальней стены. Человекообразная амфибия зарычала, схватила Даэмана и швырнула его об лёд. В голубоватой дымке глаза и клыки существа мерцали жёлтым блеском.

Бывший собиратель бабочек уже сражался с Калибаном; нынешнему противнику, по сравнению с тем, давним, недоставало роста, силы, скорости, но и его хищные зубы, громко защёлкавшие возле щеки, внушали достаточно ужаса.

Выбросив левую руку вперёд, человек толкнул подбородок твари кверху; чешуйчатое лицо с приплюснутым носом резко взметнулось и запрокинулось назад, сверкнув кошачьими очами. Остатки адреналина хлынули в кровь, Даэман ощутил прилив новой силы и попытался сломать противнику шею.