Мэрион Брэдли - Король-олень (Туманы Авалона - 3)

Гвенвифар с жестокой радостью подумала, что Моргейна выглядит теперь на свои годы: на лице ее проступили едва заметные морщины, а в волосах цвета воронова крыла появились седые нити - но темные глаза остались все такими же прекрасными. Но Моргейна говорила об Увейне как о родном сыне и смотрела на него с гордостью и любовью. "А ведь ее родной сын должен сейчас быть еще старше... И получается, что у Моргейны - чтоб ей пусто было! - два сына, а у меня нет даже воспитанника!"

Моргейна, усевшаяся за стол рядом с Уриенсом, почувствовала взгляд Гвенвифар. "Как же она меня ненавидит! Даже теперь, когда я не могу причинить ей ни малейшего вреда!" Но сама она не испытывала ненависти к Гвенвифар; она даже перестала злиться на нее за подстроенный брак с Уриенсом: в конце концов, именно благодаря этому запутанному повороту судьбы она вновь стала тем, кем была, - жрицей Авалона. "Да, но если бы не Гвенвифар, я была бы сейчас женой Акколона. А так мы находимся во власти любого слуги, которому вздумается следить за нами или выболтать все Уриенсу в надежде на вознаграждение..." Нужно будет, пока они находятся в Камелоте, вести себя особенно осторожно. Если Гвенвифар увидит возможность учинить скандал, то ни перед чем не остановится.

Не стоило ей сюда приезжать. Но Увейну так хотелось, чтобы она посмотрела, как его посвятят в рыцари, - а мальчик любит ее, как мать, ведь родной матери он не знал...

В конце концов, не будет же Уриенс жить вечно! - хотя иногда Моргейне начинало казаться, что он решил посостязаться с тем древним царем, Мафусаилом, - и навряд ли даже недалекие свинопасы Северного Уэльса пожелают видеть своим королем Аваллоха. Если бы только она могла родить Акколону ребенка - тогда никто бы не усомнился, что Акколон царствует по праву...

Она бы даже рискнула пойти на такой шаг - в конце концов, Вивиана была лишь немногим моложе, когда родила Ланселета, и прожила достаточно долго, чтоб успеть увидеть его взрослым мужчиной. Но Богиня не послала ей даже надежды на зачатие - да Моргейне этого и не хотелось, если уж говорить начистоту. Акколон никогда не упрекал ее за бездетность - несомненно, он чувствовал, что окружающие не поверят в отцовство Уриенса, хотя Моргейна была уверена, что сумеет убедить старика мужа признать ребенка своим: король души не чаял в супруге и достаточно часто делил с нею постель - даже слишком часто, по мнению Моргейны.

Моргейна обратилась к Уриенсу:

- Давай я положу тебе еды. Эта жареная свинина слишком жирная, тебе от нее станет нехорошо. Пшеничные пироги, пожалуй, могли пропитать мясной подливой. Ага, а вот замечательный тушеный кролик.

Она подозвала слугу с подносом ранних фруктов и взяла для супруга немного крыжовника и вишен.

- Держи - ты ведь их любишь.

- Ты так заботлива, Моргейна, - сказал Уриенс. Моргейна погладила мужа по руке. Ее труды не пропали даром; она заботилась об Уриенсе, следила за его здоровьем, вышивала ему нарядную одежду, а время от времени даже находила ему молодую женщину и давала мужу порцию настойки из трав, придававшей ему подобие истинно мужской энергичности. В результате Уриенс, совершенно уверенный в том, что жена его обожает, никогда не оспаривал ее решений и исполнял любое ее желание.

Пирующие уже успели разбиться на отдельные группы. Гости бродили между столами, лениво жевали сладости, требовали вина и эля и останавливались, чтобы поболтать с родичами и друзьями, которых видели лишь раз в году. Уриенс все еще возился с крыжовником - с зубами у него уже было неважно. Моргейна попросила позволения пойти побеседовать с родственницей.

- Конечно, дорогая! - прошамкал Уриенс. - Нужно будет, чтобы ты подстригла мне волосы, жена, - все соратники теперь стригутся коротко...

Моргейна погладила его по редким волосам.

- Ну что ты, дорогой! Думаю, такая прическа более уместна для твоего возраста. Ты же не хочешь выглядеть, словно мальчишка или монах?

"А кроме того, - подумалось ей, - у тебя этих волос так мало, что если их еще и подстричь, то лысина будет светиться через них не хуже маяка!"

- Вот посмотри, благородный Ланселет носит длинные волосы, и Гавейн тоже, и Гарет - а их ведь никто не назовет стариками...

- Ты, как всегда, права, - самодовольно согласился Уриенс. - Пожалуй, это наилучшая прическа для зрелых мужчин. Стрижка хороша лишь для мальчишек вроде Увейна.

И действительно, Увейн уже успел обрезать волосы в соответствии с новой модой, так, что они спускались лишь немного ниже ушей.

- Я смотрю, в волосах Ланселета тоже появилась седина. Все мы не молодеем, моя дорогая.

"Да ты уже был дедом, когда Ланселет только появился на свет!" сердито подумала Моргейна, но вслух пробормотала лишь, что все они уже не так молоды, как десять лет назад - истина, которую вряд ли кто-то сумел бы оспорить, - и отошла.

Все-таки Ланселет по-прежнему оставался прекраснейшим из мужчин, которых доводилось повидать Моргейне; по сравнению с ним даже лицо Акколона уже не казалось таким безупречным и правильным. Да, в его волосах и аккуратно подстриженной бороде действительно проглядывала седина, но глаза все так же светились улыбкой.

- Здравствуй, кузина.

Радушный тон Ланселета застал Моргейну врасплох. - "Да, пожалуй, Уриенс сказал правду: все мы не молодеем, и мало осталось тех, кто помнит времена нашей молодости", - подумала Моргейна. Ланселет обнял ее, и она почувствовала шелковистое прикосновение бороды к своей щеке.

- А Элейна здесь? - спросила Моргейна.

- Нет, она всего лишь три дня назад родила мне еще одну дочь. Элейна полагала, что роды случатся раньше и она достаточно оправится, чтобы поехать на праздник, - но это оказалась прекрасная крупная девочка, и она сама выбрала время для появления на свет. Мы ждали ее три недели назад!

- Сколько же у тебя уже детей, Ланс?

- Трое. Галахаду уже целых семь лет, а Нимуэ - пять. Я не так уж часто их вижу, но няньки говорят, что они весьма умны для своего возраста. А младшую Элейна решила назвать Гвенвифар, в честь королевы.

- Пожалуй, мне стоит съездить на север и навестить Элейну, - сказала Моргейна.

- Я уверен, что она тебе обрадуется. Ей там одиноко, - отозвался Ланселет.

Моргейна очень сомневалась, что Элейна так уж обрадуется ее появлению, но это касалось лишь их двоих. Ланселет взглянул в сторону возвышения; Гвенвифар как раз пригласила Изотту Корнуольскую сесть рядом с ней, пока Артур беседовал с герцогом Марком и его племянником.

- Ты знакома с этим молодым человеком, Друстаном? Он - прекрасный арфист; хотя, конечно, с Кевином ему не сравниться. Моргейна покачала головой.

- А Кевин будет играть на пиру?

- Я его не видел, - сказал Ланселет. - Королева не хотела, чтобы Кевин присутствовал на празднестве, - двор сделался слишком христианским для этого. Но Артур по-прежнему высоко ценит и его советы, и его музыку.