Мэрион Брэдли - Король-олень (Туманы Авалона - 3)

- Не сделался ли и ты христианином? - напрямик спросила его Моргейна.

- Хотел бы я им стать... - отозвался Ланселет со вздохом, идущим из самых глубин души. - Но их вера кажется мне чересчур простой - само это представление, что надо всего лишь верить, что Христос умер ради того, чтобы раз и навсегда искупить наши грехи. Я же слишком хорошо знаю правду... знаю, что мы проживаем жизнь за жизнью и что лишь мы сами в силах завершить те дела, которые некогда начали, и исправить причиненный нами вред. Здравый смысл просто не может допустить, что один человек, каким бы святым и благословенным он ни был, способен искупить грехи всех прочих людей, совершенных во всех их жизнях. Как иначе объяснить, почему одним людям дано все, а другим - очень мало? Нет, я думаю, что священники жестоко обманывают людей, когда уверяют, что могут беседовать с богом и от его имени прощать грехи. Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой! Впрочем, некоторые священники действительно добрые и праведные люди.

- Я ни разу не встречала священника, который хотя бы отчасти сравнялся ученостью и добротой с Талиесином, - сказала Моргейна.

- Талиесин был человеком великой души, - отозвался Ланселет. Наверное, такой мудрости невозможно достичь за одну лишь жизнь, посвященную служению богам. Должно быть, он из тех людей, которые отдают этому служению сотни лет. В сравнении с ним Кевин столь же мало годится для роли мерлина, как мой малолетний сын - для того, чтобы занять трон Артура и повести войска в битву. Талиесин был так великодушен, что даже не ссорился со священниками, - он понимал, что они служат своему богу как могут и, возможно, много жизней спустя поймут, что их бог куда величественней, чем они думали. И я знаю, что он уважал их стремление сохранять целомудрие.

- Мне это кажется святотатством и отрицанием жизни, - сказала Моргейна. - И я знаю, что Вивиана тоже так считала.

"С чего вдруг я принялась спорить о религии именно с Ланселетом ?"

- Вивиана, как и Талиесин, принадлежала иному миру, иным временам, отозвался Ланселет. - То были дни великанов, а нам теперь остается обходиться тем, что мы имеем. Ты так похожа на нее, Моргейна...

Ланселет улыбнулся, и от его печальной улыбки у Моргейны защемило сердце. Когда-то он уже говорил ей нечто подобное... "Нет, это был сон, только я уже толком его не помню..." Ланселет же тем временем продолжил:

- Я видел тебя с твоим мужем и пасынком - уверен, что он станет соратником. Я всегда желал тебе счастья, Моргейна. Ты много лет казалась такой несчастной, - и вот теперь ты стала королевой, и у тебя замечательный сын...

"Ну, конечно, - подумала Моргейна, - чего еще может пожелать женщина?.."

- А теперь я должен пойти засвидетельствовать свое почтение королеве...

- Конечно, - отозвалась Моргейна, и невольно в ее голосе проскользнули нотки горечи. - Тебе наверняка не терпится поговорить с ней.

- Моргейна! - в смятении воскликнул Ланселет. - Все мы знаем друг друга много лет и приходимся друг другу родичами - неужели мы не можем предать прошлое забвению? Неужели ты до сих пор так сильно презираешь меня и ненавидишь ее?

Моргейна покачала головой.

- Я не испытываю ненависти ни к тебе, ни к ней, - сказала она. - С чего бы вдруг мне вас ненавидеть? Но я думала, что ты теперь женатый человек - и что Гвенвифар заслужила, чтобы ее оставили в покое.

- Ты никогда не понимала ее! - с пылом произнес Ланселет. - Мне кажется, ты невзлюбила ее еще с тех пор, когда вы обе были юными девушками! Это нехорошо с твоей стороны, Моргейна! Она раскаялась в своих грехах, а я... а я, как ты уже сказала, женат - на другой. Но я не стану шарахаться от Гвенвифар, словно от прокаженной. Если она нуждается в моей дружбе дружбе родича ее мужа, - она ее получит!

Моргейна чувствовала, что Ланселет говорит совершенно искренне; ну что ж, для нее все это уже не имеет значения. Она уже получила от Акколона то, что так долго и безуспешно пыталась получить от Ланселета... И все же, как ни странно, Моргейна ощутила боль - наподобие той, какая остается на месте выдернутого больного зуба. Она так долго любила Ланселета, что даже теперь, обретя способность смотреть на него без желания, она ощущала внутри себя ноющую пустоту.

- Извини, Ланс, - тихо произнесла Моргейна. - Я не хотела тебя сердить. Ты правильно сказал - все это осталось в прошлом.

"Очевидно, Ланселет и вправду верит в то, что они с Гвенвифар могут быть всего лишь друзьями... возможно, он действительно на это способен. А королева сделалась теперь такой благочестивой... И все-таки мне что-то не верится..."

- Ага! Ланселет, ты, как всегда, любезничаешь с самыми красивыми дамами двора! - произнес чей-то веселый голос. Ланселет обернулся и сграбастал новоприбывшего в охапку.

- Гарет! Как тебя сюда занесло из твоих северных краев? Ты ведь у нас теперь женатый человек и хозяин дома... Сколько детей тебе уже подарила твоя леди, двоих или троих? Красавчик, ты выглядишь так хорошо, что даже... даже Кэй теперь не сможет посмеяться над тобой!

- Я бы с радостью держал его у себя на кухне! - рассмеялся подошедший Кэй и хлопнул Гарета по плечу. - Четыре сына, верно? Если не ошибаюсь, леди Лионора приносит двойни, словно дикая кошка из ваших лесов? Моргейна, ты с годами все молодеешь, - добавил Кэй, целуя ей руку. Он всегда тепло относился к Моргейне.

- Но когда я вижу Гарета, превратившегося во взрослого мужчину, я чувствую себя старой, как сами холмы, - рассмеялась в ответ Моргейна. Женщина понимает, что постарела, когда смотрит на рослого молодого мужчину и думает: "А ведь я знала его еще в те времена, когда он бегал без штанов..."

- Увы, кузина, насчет меня это чистая правда, - наклонившись, Гарет обнял Моргейну. - Я помню, как ты делала для меня деревянных рыцарей, когда я был еще совсем маленьким...

- Ты до сих пор их помнишь? - удивилась и обрадовалась Моргейна.

- Конечно, помню, - одного из них Лионора до сих пор хранит вместе с прочими моими сокровищами, - сообщил Гарет. - Он замечательно раскрашен, синей и красной краской, и мой старший сын охотно его бы заполучил, но я слишком им дорожу. А знаешь, кузен, - ведь в детстве я звал этого деревянного рыцаря Ланселетом!

Все рассмеялись, и Моргейна вдруг подумала, что никогда прежде не видела Ланселета таким беззаботным и веселым, каким он был сейчас, в кругу старых друзей.

- Твой сын - он ведь почти ровесник моему Галахаду, верно? Галахад славный парнишка, хоть и не очень похож на мою родню. Я видел его всего несколько дней назад - в первый раз с тех пор, как он сменил длинную рубашонку на штаны. И девочки тоже хорошенькие - по крайней мере, на мой взгляд.

Гарет повернулся к Моргейне и поинтересовался:

- А как поживает мой приемный брат Гвидион, леди Моргейна?