Кларинда - Когда листья станут золотыми

— Какие дамы Возрождения?

— Да разные. Не обязательно Возрождения, может, просто те, с которыми ты Тихий океан фотографировал.

— Ага, да ты тоже ревнуешь!

— Не ревную, кое-кто слишком много о себе мнит. А это, — Алиса прикрыла ладонью браслет, — я пока и трогать опасаюсь. Это же возможности просто неограниченные! Ты представляешь, сколько можно сделать. Спасти практически любого погибшего гения…

— Историю менять нельзя, — напомнил практичный Пашка.

Она с жаром взмахнула рукой.

— Вот в том и дело, что ничего менять не придется. Возьмем, например, пассажиров «Титаника». Что изменится, если они не будут лежать на дне морском? Ничего, ведь так? А какие там люди были! Например, пастор…

— А что пастор? Именно он думал, что ничего и не теряет!

— А думаешь, ему не было страшно? Не было холодно, раз ты такой прагматист? Он ведь знал, что тонет, а плавал от одного человека к другому и каждого спрашивал: «Твоя душа спасена?» Исполнял долг до последнего!

— Долг? Душа? — Пашка вдруг стал очень серьезным. — А знаешь, что бы я сделал на месте тонущих, если бы ко мне подплыл такой заботливый? Набрал бы воды в рот побольше и плюнул. Чтобы не доставали с глупыми вопросами. Чтобы не лезли, когда я и сам могу о себе позаботиться. Не можешь помочь по-настоящему — оставь человека в покое.

— Ох, Паш, не заводись. Придумай лучше, чем мне заняться вместо Путиловского завода.

— Ну… поехали куда-нибудь, хочешь — вместе с Кириллом.

Алиса кивнула.

— Действительно, пока каникулы, повоспитываю-ка я Кирюшку. А то отец с ним не справляется.

— Да мы такие же были.

— Нет, он вообще не слушается. Ведет себя, как маленький взрослый. Спать не уложить, читает до полуночи. И это в семь лет. Архитектором хочет быть, как мама, и очень боится, что все построят до того, как он вырастет.

— Алиска, ты рассказываешь, будто про себя. Все нормально.

— Да в семь лет я слушалась… кажется, — добавила Алиса менее уверенным тоном. — Чего ты смеешься?

— А сама как думаешь? Ладно, поехали за Киром. Я его буду охранять от твоего сурового воспитания. Только еще хотел спросить…

— Что?

Пашка глядел в сторону.

— Насчет того парня. Ты бы так любого спасала? Ну, любого случайного знакомого, если бы узнала, что с ним что-то не так?

— Паш, ты не к тому ревнуешь.

— А к кому надо… — начал Пашка, но тут же взвился. — Кто тебе вообще сказал, что я ревную? Мне просто интересно.

— Ни к кому не надо. А здесь это вообще смешно. Человек с искалеченным здоровьем, поломанной судьбой, да еще выходец из могилы, — ответила Алиса как можно жестче. — К тому же, не переживай, пойдет на поправку — и вернется домой.

«Манипуляция чистой воды, — мысленно упрекнула она себя. — Но подействовало».

Пашка действительно немного смутился.

— Ну что ты из меня монстра какого-то делаешь. Будто я сочувствовать не способен. Просто спросил. Ты ведь не интересовалась судьбой никого другого десять лет спустя.

— Никто другой и не сгорал заживо совсем молодым. — Алиса сочла за лучшее переменить тему. — Может, сегодня опять наведаемся во Вроцлав? Или я покажу тебе фотографии из поездки.

Несколько секунд Павел глядел еще несколько настороженно, затем улыбнулся:

— Ладно, поехали. И Кира захватим по дороге.

Алиса быстро шла по аллее. Как она опоздала. Больше десяти часов, персонал наверняка спать уже ложится. И говорили ей, что достаточно звонка — нет, приехала. Только всех перебудоражит зря.

Молодая женщина в холле помахала ей издали рукой. Алиса узнала утреннюю медсестру.

— Это вы, — обрадовалась она. — Я думала, никого не застану.

— Нет-нет, у нас же больные. Подождите, я включу полив в саду.

Клара подошла к стенду, на котором мягко светилось изображение сада, провела рукой по нескольким клумбам.

— Вот и все.

За полупрозрачной стеной загорелись разноцветные фонари, через незакрытую дверь послышалось убаюкивающее журчание фонтанов.

— Пойдемте наверх, — позвала Клара. — Вы ведь к своему больному?

— Да. Как он?

— Все в порядке. Сейчас он спит, проснуться должен завтра к полудню. Но регенерацию еще не убирали, заживление идет медленнее, чем ожидали. Он еще в маске.

— А почему так медленно? И скажите, Виктор Андреевич здесь?

Медсестра не успела ответить. Гельцер спускался им навстречу по лестнице.

— Вы ко мне? Пойдемте. Хотите, в кабинете побеседуем, или выйдем в сад?

— В сад лучше, сейчас там очень хорошо, — вмешалась Клара. Алиса заметила, что на лице медсестры мелькнуло какое-то растерянное выражение. Размышлять, что бы это значило, было некогда — профессор пересек холл и вышел в сад.

Алиса прошла за ним. Профессор остановился перед клумбой, фонтан на которой был выполнен в форме подсолнуха. В воздухе разливалось какое-то удивительное, ни на что не похожее благоухание, будившее воспоминания о раннем детстве, о лукошке с земляникой, о колосках пшеницы, качающихся вокруг тебя, когда идешь босиком по тропинке, о прохладной речке после раскаленного песка пляжа. Пахло как будто не цветами, а догорающими красками неба.

— Это цветы вывели в Фарсиде, — сказал Гельцер. — С виду невзрачные, зато запах, правда? Их можно поливать только после захода солнца, тогда такой эффект. Больные выздоравливают гораздо быстрее от одного аромата. Впрочем, что я вам рассказываю, вы же космобиолог.

— Я скорее зоолог. И как раз хотела вас спросить насчет быстроты выздоровления…

— Давайте-ка присядем.

Он подошел к скамейке, слегка приволакивая ноги. Алиса подумала, что профессор гораздо старше, чем кажется.

— Учтите, разговор будет неприятным. Сначала скажите, почему вам нужно было предотвратить гибель этого молодого человека? Он вам родственник?

— Нет, разве что очень-очень дальний. И даже не близкий знакомый. Но почему вас это интересует? Ведь подобные случаи бывали, редко, но бывали.

— Да, бывали. Обычно из прошлого вытаскивают талантливых людей, чья жизнь прерывается трагически рано. Или тех, кто стал для хронавта по-настоящему родным человеком.

Алиса распрямила плечи и с вызовом посмотрела на профессора:

— Да, это не те случаи. Но он очень помог мне однажды. И я чувствую себя виноватой перед ним — ведь в шутку пообещала ему совсем другую судьбу. Это не повод?

— Повод, королева Маргарита. Итак, вы хотите знать, почему заживление идет медленно. Сказать я вам могу одно: он очень подорвал свое здоровье. Вы знаете, что алкоголизм — генетическое заболевание?

— Алко… — Алиса запнулась. — В смысле, что он сильно пил?

— Что при этом происходит с человеком, знаете? Впрочем, откуда — вы слишком молоды.

— Нет, почему же. Мне приходилось видеть.

— Ну, алкоголиков вы не видели, — на лице профессора появилось снисходительное выражение, будто отсутствие подобного жизненного опыта было бог весть каким недостатком. — О том, что это… — он сделал паузу, — заболевание генетическое, узнали давно, несколько десятилетий назад научились и выключать нужный ген. Но только во внутриутробный период развития. Во взрослом возрасте это бесполезно.