Кларинда - Когда листья станут золотыми

— Вы вроде собирались мне рассказать, почему ожоги не затягиваются.

— А как им затягиваться? Регенерация вначале затронула не менее важные органы. Например, у него повреждена печень. Уже начинался гепатит. Дальше — сердце. Сердечная недостаточность. Гастрит. Панкреатит. Я впервые за пятьдесят лет составляю такую историю болезни — там же диагноз на диагнозе. Легкие… ладно, эмфизема — это уже от курения.

Профессор глядел на нее испытующе. Чего он ожидал? Смущения, шока? Ну уж нет! Алиса перешла в наступление.

— И наша медицина с этим не справится?

— С физиологией справится, конечно. Вашему знакомому придется провести здесь неделю, потом он будет практически здоров. Сложнее с изменениями психики. Тут уж никто не поможет, и вы не представляете, во что ввязываетесь. Деградация личности начинается уже на первых стадиях болезни. Впрочем, мой дед был наркологом, и он всегда говорил: «Это не болезнь, это распущенность».

— В таком молодом возрасте столь сильные изменения? Вы преувеличиваете. И потом, представьте, какой шок он испытает, узнав, что чуть не погиб из-за этого. Недостаточно, чтобы захотеть бросить?

Видимо, профессор не захотел продолжать спор. Он примиряюще улыбнулся.

— Ну-ну, не горячитесь, Алиса Игоревна. Будем надеяться на лучшее. Поздно уже, вам, наверное, давно пора домой. Вызовите флип прямо ко входу, если хотите.

— Спасибо, — Алиса встала. — Я лучше немного прогуляюсь. И я все-таки хотела зайти наверх, если вы не против.

— Заходите, просто ничего нового вы там не увидите. Ну что ж, счастливо. И не слишком переживайте из-за уханья старого сыча.

Попрощавшись, профессор направился в глубину сада. Алиса несколько секунд глядела ему вслед. На аллее послышались быстрые шаги. Алиса обернулась — к ней шла медсестра.

— Там что-то не так в реанимации?

— Нет, все в порядке. Виктор Андреевич в сад пошел? Он любит там побродить. Говорит, это успокаивает, — помолчав, Клара быстро добавила: — Не принимайте всерьез все, что он вам говорил. Он человек уже старый и со своим мировоззрением. Потом, у него в семье наркологи.

— Он говорил мне.

— Ну вот, для него каждый, кто выпил рюмку — уже испорченный человек. У нас недавно лежал один спасатель. Он попал в аварию и сильно повредил грудную клетку, а на другой день у него был юбилей — шестьдесят. К нему пришли друзья, принесли бутылку шампанского, они пригубили чисто символически. Так профессор этого уважаемого человека потом отчитал, как мальчика.

— Он был очень любезен и сам просил меня не расстраиваться. Все в порядке. Мне можно наверх?

— Если хотите, но, в принципе, все уже спят. Лучше приезжайте завтра после полудня, он уже должен будет прийти в себя. Хотите, я вам флип вызову?

— Спасибо, я лучше пешком. Когда еще погулять, как не в каникулы.

Алиса хотела уже идти к воротам, как медсестра снова окликнула ее:

— Ах, да. Вам же звонил ваш знакомый, тот молодой человек, что был сегодня, Павел.

— Прямо сюда? — Алиса растерянно поглядела на браслет: пропущенного вызова не было.

— Наверное, не хотел отрывать. Я сказала, что вы беседуете с профессором.

Ну, Пашка! Почему он сразу ей не позвонил? Он что же, подозревает, что она ему соврет? И как такое вообще возможно, если видеобраслет показывает окружающую обстановку?

Пашкин номер она набрала, когда уже летела домой и успокоилась.

— Да все в порядке, — голос Пашки был на удивление мирным. — Я просто подумал, что ты там и что ты занята. Мне так и сказали, что ты с врачом разговариваешь. Думаю, ну что я буду тебя отрывать. Что я, невоспитанный? Я просто хотел предупредить, что улетаю на пару дней. Практика.

— Зря ты забросил биологию, — сказала Алиса.

— Ты же знаешь, что я не забросил. Будет она у меня второй специальностью, вот и все. Пилоту лучше. Вот соберешься ты в какой-нибудь неисследованный участок Галактики — кто тебя повезет? Сама?

— Ну тогда чего мне беспокоиться — ты повезешь.

— То-то и оно. Полечу я на проверку передающих станций. Не тех, что замолчали, других, поближе, так что за меня не беспокойся.

— Я за тебя и не беспокоюсь, пусть станции беспокоятся. За себя. Они еще не знают, какое стихийное бедствие к ним приближается.

К подобному подтруниванию друг над другом они давно привыкли, так что Пашка не обратил на ее слова внимания.

— Что-то там все-таки не то на этих спутниках, которые замолчали. Я узнаю на месте и расскажу, когда вернусь. А сейчас пока, завтра всем вставать рано.

Отключив браслет, Алиса поглядела на ночную Москву. Вот уже и ее улица показалась.

— Одного только не понимаю, — сказала она сама себе. — Почему профессор назвал меня королевой Маргаритой?

На другой день Кларино дежурство уже закончилось. У дверей реанимации Алису встретил незнакомый молодой человек в белом халате.

— Вы медбрат? — спросила Алиса.

— Нет, я врач. Профессор в больнице, но спит — вчера ночью у него была операция.

— Как ваш пациент?

— В порядке. Маску сняли. Еще несколько дней он пробудет здесь, вам говорили? Печень и легкие ему придется восстанавливать.

— Когда он проснется? Я хотела бы быть рядом, понимаете, он же тут, кроме меня, никого не знает.

«Почти никого, почти. Может, тому же Вертеру он и обрадовался бы больше, чем мне. Но это я добилась спасения, и дело надо довести до конца».

— Пойдемте, — врач открыл дверь.

Форточка была открыта, и по палате разносился запах, напоминающий аромат вчерашних цветов, только более слабый. Алиса медленно приблизилась к лежащему на кровати пациенту. Маски на нем уже не было. Странно, но теперь она почему-то даже мысленно не решалась назвать его Колей — слишком велик был разрыв между мальчиком из прошлого и этим незнакомым молодым человеком. Нет, лицо то же… Он мало изменился. Кожа на левой щеке и виске была неестественно гладкой, розоватого цвета — контраст между пострадавшей и здоровой частями лица все же бросался в глаза. Алиса почувствовала острую жалость, представив, что должен был пережить несчастный парень. И одновременно ее затопила горячая волна радости, как десять лет назад на Колеиде.

— Действие наркоза закончилось, — сказал врач, поглядев на приборы. — С минуты на минуту он проснется. Подождите немного, сейчас я вернусь.

Алиса пододвинула стул и села у кровати. Дыхание спящего было тихим, почти неслышным. У нее возникло ощущение, что все это когда-то уже было. Да, действительно, было! Узнает ли он ее теперь?

Словно тень пробежала по лицу молодого человека. Приходит в себя? Алиса подошла к окну и открыла его нараспашку — пусть в палате будет больше воздуха.