Роберт Янг - Дитя Марса

— Начнем с начала, — произнес нанятый робогог. — А — атом, Б — бомба, В — веселье, Г — география, Д — доллар. Какая буква после Д?

Малыш Мэллори съежился в обучающем кресле.

— Не знаю и знать не хочу!

— Уши надеру, — пригрозил робогог.

— Не посмеешь!

— Посмею. Если не забыл, моя модель подразумевает телесные наказания. Давай заново. А — атом, Б — бомба, В — веселье, Г — география, Д — доллар. Какая буква после Д?

— Я же сказал, не знаю и знать не хочу!

— Я предупреждал.

— Ой! — воскликнул малыш Мэллори.

— Ой! — взрослый Мэллори со стоном сел в придорожной траве.

Тишину вокруг нарушал лишь несмолкающий стрекот насекомых, да кваканье лягушек. Шальные Деньги неподвижно стоял в лунном свете. Мэллори потрогал шлем и вскоре нащупал солидную дыру, проделанную острием. Кто бы мог подумать, что в эпоху рыцарства вовсю применялись реактивные винтовки!

Абсурдность догадки привела Мэллори в чувство. В памяти тут же всплыл до боли знакомый смех.

Искариот!

Похоже, ему позарез нужен Грааль, раз он не поленился явиться сюда. Выходит, цена за него многим выше. Но как он сумел вычислить, когда и где совершить кражу, особенно так быстро?

Мэллори проанализировал встречу с Искариотом. Определенно, сам он не мог сболтнуть лишнего ни в Башне, ни на поле для гольпа. Даже не намекнул, куда направляется. Где, где именно он просчитался?

Внезапно в голове прозвучал голос Искариота:

«Кстати, Том, надеюсь, ты подготовил снаряжение, костюм и прочее?»

«Доспехи купил просто загляденье».

Мэллори грязно выругался. Вот в чем дело! Искариоту требовалось лишь обойти поставщиков, специализирующихся на доспехах, отыскать нужного и подкупить его. А потом проконсультироваться с кем-то из своих многочисленных экспертов на побегушках. Эксперт наверняка сообщил, откуда сэр Галахад заберет Грааль, прежде чем доставить его в Саррас, а главное, помог вычислить, когда это произойдет. Через наводящие вопросы Искариот выведал, что сэр Ланселот наведался к Святой Чаше вперед сына. Тогда же у него возник коварный план прикинуться рыцарем Круглого Стола, опередить Галахада, забрать сокровище под предлогом возвратить его на Небеса, вопреки официальной легенде. Игра определенно стоила свеч, поэтому Искариот рискнул.

И сорвал джек-пот.

Но сорвать не значит удержать. По крайней мере, в долгосрочной перспективе. Мэллори подозвал Шальные Деньги, хватаясь за левое стремя, встал и повесил на луку шлем. Потом подобрал копье и вскарабкался на коня.

— Наша песенка еще не спета, приятель. Н-но!

Шальные Деньги заржал и поскакал обратно в замок. Миновав аллею, ведущую к замку Карбонек, Мэллори услыхал приближающийся топот копыт и свернул под густую сень огромного дуба — от греха подальше. Что-то до боли знакомое чудилось в фигуре всадника и скакуна. Впрочем, неудивительно: «скакуном» был Шальные Деньги, а всадником — он собственной персоной. Мэллори-первый спешил в Карбонек за Святым Граалем.

Мэллори с отвращением смотрел вслед удаляющемуся наезднику.

— Придурок! — вырвалось у него.

Когда Мэллори заехал в комнату отдыха, с Ровеной чуть не случился удар.

— О доблестный рыцарь, ты ранен! — воскликнула она, помогая ему спешиться. — Право, ты истекаешь кровью как на смертном одре!

— Полежу немного, и все пройдет. — Голова у Мэллори раскалывалась, затуманенным взором он видел две девы Ровены вместо одной. — За рану не тревожься, она уже не кровоточит.

Он сделал шаг в сторону спальни, но покачнулся и упал бы, не схвати Ровена его за руку. В хрупкой девушке таилась поразительная сила: несмотря на легкий сплав, доспехи прибавляли ему дополнительных килограмм девяносто веса. Однако подставленное плечо ни разу не дрогнуло под тяжестью ноши, пока девушка вела раненого в спальню. Там она ловко избавила его от наплечников, нагрудника и прочего, оставив только кольчугу и исподнее. Последнее, что увидел Мэллори прежде, чем провалиться в забытье, были три прелестных личика, проникнутых той особой красотой, какую придает лишь искренняя, непритворная забота.

— Ну как ты, юный джентльмен? Лучше? — повторял нанятый мамабот, обрабатывая «Обезболью» распухшее ухо.

— Он ударил меня, мамабот! — всхлипывал малыш Мэллори. — Я не сказал, что Е значит естествознание, и он меня ударил! Ненавижу естествознание! Ненавижу, ненавижу!

— Противный робогог! Мамабот от него избавится. Мамабот не разобралась и наняла старую модель, но ничего. Как твое ушко? Не болит.

Малыш Мэллори сел.

— Хочу настоящую… — начал он.

— Хочу настоящую, — начал взрослый Мэллори и сел.

— Хвала Господу, ты исцелился, доблестный сэр! — воскликнула Ровена.

Примостившись на краешке кровати, она размеренными движениями наносила прохладное снадобье на ухо больному. На прикроватном столике виднелся тазик с водой, на коленях у девушки лежала розовая баночка. Мэллори молниеносно схватил упаковку и поднес к глазам. «Обезболь». Из груди вырвался вздох облегчения.

— Где ты ее взяла?

— О, доблестный рыцарь, когда ты впал в беспамятство, я обегала замок вдоль и поперек в поисках целебной микстуры, способной вернуть тебя к жизни. В часовне мне попался белый ящичек, доверху набитый таинственными склянками различных цветов. Я взяла одну…

— Погоди! — возмутился Мэллори. — Хочешь сказать, ты выбрала склянку наугад? Святые небеса, ты же могла взять контрагент и прикончить меня!

— Надпись, доблестный рыцарь… в ней значились целебные свойства. Да и цвет чудился подходящим.

— Слава богу, ты не ошиблась. — Мэллори вдруг осекся. Неужели Ровена умеет читать? Однако спрашивать он постеснялся, чтобы лишний раз не смущать спасительницу. — Слушай, в том белом ящичке есть банка с красными шариками. Не подашь?

Когда девушка вернулась, Мэллори быстро проглотил две пилюли и снова откинулся на подушку.

— Они восстановят кровопотерю, — пояснил он, — но для этого нужно полежать минимум час.

Ровена осторожно присела на краешек кровати.

— Пресвятая дева Мария! Право, Мерлин — великий кудесник, хотя ему далеко до Иосифа Аримафейского.

— Чем же он так знаменит?

Синие глаза-сливы смотрели на него в упор.

— Разве сэру рыцарю неведома история белого щита, коим ему выпала честь обладать? Тогда внемли. Случилось это на тридцать втором году после страстей Господа нашего Иисуса Христа. Иосиф Аримафейский, тот самый добрый рыцарь, что снял Господа нашего со святого креста, выехал из Иерусалима в сопровождении многих своих сородичей. Наконец они добрались до города под названием Саррас. Там как раз был король по имени Эвелак, который вел великую войну против сарацин, в особенности же против одного сарацина, приходившегося ему кузеном, богатого и могучего властителя по имени Толом ла Фентис. И вот однажды они назначили день, когда они должны будут встретиться в поединке. Тогда Иосиф, сын Аримафейский, явился к королю Эвелаку и открыл ему, что тот будет побежден и убит, если только не откажется от веры в старый закон и не поверит в новый закон. И он научил его истинной вере в Святую Троицу, и тот принял эту веру всем сердцем. Вот тогда-то и был сделан для короля Эвелака этот щит во имя Того, Кто умер на кресте…