Кордвейнер Смит - Инструментарий человечества [сборник litres]

Госпожа Джоанна пообщалась с кем-то за своей спиной в ином мире. Затем повернулась к Б’диккату и приказала:

– Просто не называй наркотик и не распространяйся о нем. Расскажи мне остальное.

– У нас здесь тысяча триста двадцать один человек, которые могут поставлять органы, имплантированные в них дромозоями, – крайне официально сообщил Б’диккат. – Также есть еще около семи сотен, включая ход-капитана Альвареза, которых планета поглотила настолько, что обрезать их нет смысла. Империя сделала эту планету местом величайшего наказания. Однако Инструментарий отдал секретные распоряжения, чтобы заключенные получали лекарство , – он выделил это слово голосом, имея в виду суперкондамин, – которое будет противодействовать наказанию. Империя поставляет нам заключенных. Инструментарий распределяет хирургический материал.

Госпожа Джоанна вскинула правую руку в жесте молчания и сочувствия. Оглядела комнату. Вновь посмотрела на госпожу Да. Возможно, она догадалась, каких усилий той стоило держаться прямо, когда в венах сражались два наркотика – суперкондамин и препарат со спасательного катера.

– Вы можете отдохнуть. Уверяю, что для вас будет сделано все возможное. Империи конец. Основополагающее соглашение, по которому Инструментарий отказался от Империи тысячу лет назад, расторгнуто. Мы не знали, что вы существуете. Со временем мы бы это выяснили, но я сожалею, что мы не узнали об этом раньше. Можем ли мы что-то сделать для вас прямо сейчас?

– Время – это все, что у нас есть, – ответила госпожа Да. – Возможно, нам никогда не удастся покинуть Шайол – из-за дромозоев и лекарства . Первые могут представлять опасность. Второе должно навсегда остаться тайной.

Госпожа Джоанна Гнаде вновь оглядела комнату. Когда ее взгляд упал на Б’дикката, тот рухнул на колени и умоляюще вскинул огромные руки.

– Чего ты хочешь? – спросила госпожа Джоанна.

– Вот чего, – ответил Б’диккат, показав на искалеченных детей. – Прикажите прекратить делать это с детьми. Прекратить немедленно! – Он выкрикнул приказ, и она его приняла. – И, госпожа… – Он смущенно умолк.

– Да? Продолжай.

– Госпожа, я не умею убивать. Это не в моей природе. Умею работать, помогать – но не убивать. Что мне с ними делать? – Он махнул в сторону четырех неподвижных детских тел на полу.

– Сохрани их, – ответила она. – Просто сохрани.

– Я не могу, – возразил он. – С этой планеты нельзя выбраться живым. В хижине у меня нет для них еды. Они умрут через несколько часов. – И мудро добавил: – А правительствам требуется очень много времени, чтобы что-то сделать.

– Ты можешь дать им лекарство ?

– Нет, оно их убьет, если я дам его им прежде, чем дромозои укрепят их телесные функции.

Госпожа Джоанна Гнаде залилась переливчатым смехом, который очень походил на плач.

– Дураки, мы все несчастные дураки, особенно я! Если суперкондамин работает только после дромозоев, какой прок хранить тайну?

Оскорбленный Б’диккат поднялся с пола. Нахмурился, но не смог подобрать слов, чтобы оправдаться.

Госпожа Да, бывшая императрица, сказала другой госпоже церемонно и властно:

– Вынесите детей наружу, чтобы их коснулись дромозои. Им будет больно. Затем Б’диккат даст им наркотик, как только сочтет это безопасным. Прошу позволения, госпожа…

Мерсеру пришлось подхватить ее, чтобы она не упала.

– Вы все вынесли более чем достаточно, – сказала госпожа Джоанна. – Штурмовик с тяжеловооруженными отрядами уже на пути к переправочному спутнику. Они возьмут медицинский персонал под стражу и выяснят, кто совершил это преступление по отношению к детям.

Мерсер отважился заговорить:

– Вы накажете виновного врача?

– И вы говорите о наказании! – воскликнула она. – Вы!

– Это справедливо. Меня наказали за дурной поступок. Почему не наказать его?

– Наказание! Наказание! – сказала она. – Мы исцелим этого врача. И вас тоже, если сумеем.

Мерсер заплакал. Позабыв ужасную боль и уродства Шайол, он думал об океанах счастья, которые подарил ему суперкондамин. Неужели следующей иглы не будет? Он не мог представить себе жизнь на пределами Шайол. Неужели заботливый, добрый Б’диккат больше не придет к нему со своими ножами?

Он поднял залитое слезами лицо к госпоже Джоанне Гнаде и, захлебываясь словами, выпалил:

– Госпожа, мы все здесь безумны. Кажется, я не хочу уезжать.

Она отвернулась, движимая безграничным сочувствием. Ее следующие слова были обращены к Б’диккату:

– Ты мудр и добр, хоть и не человек. Дай им ту дозу наркотика, которую они смогут вынести. Инструментарий решит, как поступить со всеми вами. Я исследую вашу планету при помощи солдат-роботов. Роботам ничего не будет грозить, человек-корова?

Б’диккату не понравилось, как беспечно она его назвала, но он не обиделся.

– С роботами ничего не случится, мадам, однако дромозои встревожатся, если не смогут накормить и вылечить их. Пришлите как можно меньше солдат. Мы не знаем, как живут и умирают дромозои.

– Как можно меньше, – пробормотала она. Вскинула руку, отдавая приказ технику, находившемуся невероятно далеко отсюда. Дым без запаха окутал госпожу Джоанну, и ее изображение пропало.

– Я починил твое окно, – произнес пронзительный, веселый голос, принадлежавший таможенному роботу.

Б’диккат рассеянно поблагодарил его и помог Мерсеру и госпоже Да добраться до выхода. Как только они оказались снаружи, их тут же ужалили дромозои. Это не имело значения.

Б’диккат тоже вышел, неся своими огромными нежными руками четырех детей. Он уложил вялые тела на землю рядом с хижиной и смотрел, как они конвульсивно задергались под натиском дромозоев. Мерсер и госпожа Да увидели, что его карие коровьи глаза покраснели, а колоссальные щеки мокры от слез.

Часы или века.

Кто в силах их различить?

Стадо вернулось к привычной жизни, разве что интервалы между уколами заметно сократились. Бывший капитан Суздаль отказался от иглы, когда услышал новости. Везде, где мог, он следовал за таможенными роботами, которые фотографировали, брали образцы почвы и пересчитывали тела. Особенно их заинтересовала гора-тело ход-капитана Альвареза. Они признали, что не могут сказать, теплится ли в нем органическая жизнь или нет. Вроде бы гора действительно реагировала на суперкондамин, однако роботы не нашли ни крови, ни сердцебиения. Судя по всему, жидкость, перемещаемая дромозоями, выполняла все когда-то человеческие телесные процессы.

А потом, одним ранним утром, небо раскололось.

Приземлялись корабли. Из них выходили одетые люди.

Дромозои не обратили внимания на гостей. Мерсер, пребывавший в восторженном состоянии, недоуменно пытался осмыслить этот парадокс, пока не сообразил, что корабли были под завязку набиты коммуникационной аппаратурой, а «люди» представляли собой либо роботов, либо проекции людей, находившихся в других местах.