Кордвейнер Смит - Инструментарий человечества [сборник litres]

У нее был маленький уголок в стене, где она проводила часы ожидания. Она достала маленький струнный инструмент, который сделал для нее отец. Он издавал древние, плачущие звуки, и она спела под него свою песню, песню О’ламелани, которая пыталась перестать ждать Рода Макбана.

О’ламелани выглянула в комнату.

Маленькая девочка в одних трусиках пристально смотрела на нее. О’ламелани тоже посмотрела на девочку. На лице ребенка не было никакого выражения, она просто глядела. О’ламелани подумала, уж не одна ли это из детей-черепах, которых ее отец спас несколько лет назад.

Она отвела глаза от ребенка и все равно спела свою песню:

Когда она закончила, девочка-черепаха по-прежнему смотрела на нее. Почти сердито О’ламелани спрятала свою скрипочку.

Мысли девочки-черепахи, в те же мгновения

Я многое знаю, пусть и не хочу об этом говорить, и знаю, что самый чудесный, самый настоящий человек на всех планетах побывал прямо здесь, в этой большой комнате, и говорил с этими людьми, потому что это о нем поет та долговязая глупая девица, ведь он ей не принадлежит, но с чего бы ему принадлежать ей, это я получу его, потому что я – дитя-черепаха и буду ждать здесь, когда все эти люди умрут и отправятся в чаны с растворителем, и однажды он вернется на Землю, а я уже вырасту, я буду женщиной-черепахой, прекрасней любой человеческой женщины, и он женится на мне и заберет меня на свою планету, и я буду всегда счастлива с ним, потому что не буду постоянно спорить, так, как спорят люди-птицы, и люди-кошки, и люди-собаки, и потому, когда Род Макбан станет моим мужем, и я достану из стены обед для него, если он попытается спорить со мной, я просто буду застенчивой и милой и буду молчать, все время молчать, сотню лет, и две сотни, и никто не сможет сердиться на прекрасную женщину-черепаху, которая никогда не спорит…

Совет Воровской гильдии, Виола-Сайдерея

Глашатай провозгласил:

– Его дерзость глава воров рад представить доклад Воровскому совету!

Пожилой человек поднялся и очень чинно произнес:

– Надо полагать, вы несете нам богатство, господин и глава, – богатство наивных, богатство слабых, богатство жестоких сей вселенной?

– Это дело Рода Макбана, – заявил глава воров.

По совету пробежала волна шепота.

Глава воров не менее чинно продолжил:

– Мы так и не перехватили его в космосе, хотя следили за всеми судами, выходившими из липкого, взрывоопасного космоса вокруг Севстралии. Само собой, мы никого не отправили вниз, на встречу с кисоньками-пусеньками Хиттон-мамусеньки, пусть их отыщут люди плесени, чем бы эти «кисоньки» ни были! Мы видели гроб с телом женщины и маленький ящик с головой. Неважно. Он ускользнул от нас. Но когда он добрался до Земли, мы поймали сразу четверых.

– Четверых? – ахнул один старый советник.

– Да, – ответил глава воров. – Четверых Родов Макбанов. Также имелся и один человеческий экземпляр, но мы сразу поняли, что это приманка. Изначально он был женщиной, а превратившись в молодого человека, явно наслаждался жизнью. Так что мы поймали четверых Родов Макбанов. Все четверо оказались земными роботами, умело изготовленными.

– Вы их похитили? – спросил советник.

– Разумеется, – сказал глава воров, который мыслил, словно волк в человеческом обличье. – И правительство Земли совсем не возражало. Оно просто выставило нам счет за них, когда мы попытались покинуть планету, около четверти мегакредита за «использование роботов, изготовленных по индивидуальному заказу».

– Это низкий, честный трюк! – воскликнул председатель Воровской гильдии. – И как вы поступили? – Его глаза широко раскрылись, голос упал. – Вы же не проявили добропорядочность и не стали оплачивать счет? Мы и так по уши в долгах перед этими честными мерзавцами!

Глава воров смущенно поежился.

– Все не так плохо, ваши коварные превосходительства! Я в некотором смысле надул Землю, хотя, боюсь, избранный мной способ граничил с честностью.

– Что вы сделали? Говорите быстрее!

– Поскольку я не достал настоящего Рода Макбана, то разобрал роботов и научил их воровать. Они украли достаточно денег, чтобы оплатить все штрафы и компенсировать затраты на путешествие.

– А как насчет дохода? – воскликнул какой-то советник.

– Сорок мини-кредитов, – ответил глава воров. – Но худшее впереди. Вам известно, как Земля поступает с настоящими ворами.

Все присутствующие в зале содрогнулись. Они прекрасно знали о земных реставраторах, которые превращали смелых воров в скучных честных негодяев.

– Но видите ли, достопочтенные сэры, – смущенно продолжил глава воров, – земные власти поймали нас. Им понравились роботы-воры. Из них получились отличные карманники, которые поддерживали в людях тонус. Кроме того, роботы возвращали все украденное. И потому, – глава воров покраснел, – мы заключили контракт на то, чтобы превратить две тысячи гуманоидных роботов в карманников и мелких грабителей. Чтобы сделать жизнь на Земле повеселее. Роботы уже на нашей орбите.

– Хотите сказать, – взвизгнул председатель, – что вы подписали честный контракт? Вы, глава воров?!

Глава воров побагровел еще сильнее и, запинаясь, сказал:

– А что мне оставалось? Они загнали меня в угол. Но я добился хороших условий. Двести двадцать кредитов за обучение каждого робота. На некоторое время нам хватит.

Надолго воцарилась мертвая тишина.

Наконец один из старейших воров совета начал всхлипывать:

– Я старик. Я этого не вынесу. Какой позор! Мы – и честная работа!

– Но мы хотя бы научим роботов воровать! – огрызнулся глава воров.

Ему никто не ответил.

Даже глашатай был вынужден отойти в сторонку и высморкаться.

В Мийя-Мифле, через двадцать лет после возвращения Рода домой

Родерик Генри Макбан, в прошлом Элеанор, с годами почти не состарился. Он отослал маленькую танцовщицу, свою любимицу, и задумался, почему Инструментарий, даже не правительство Земли, вручил ему предупреждение «мирно оставаться в жилище вышеозначенной персоны в ожидании облеченного властью посланца данного Инструмента и подчиниться приказам, которые озвучит вышеупомянутый посланец».

Родерик Генри Макбан вспоминал долгие годы добродетели, независимости и тяжелого труда на Севстралии с нескрываемым отвращением. Ему намного больше нравилось быть богатым, сумасбродным юношей на Земле, чем почтенной старой девой под серыми небесами Старой Северной Австралии. Во снах он иногда снова становился Элеанор, а изредка в его жизни случались затяжные депрессивные периоды, на протяжении которых он был не Элеанор и не Родом, а безымянным существом, изгнанным из некоего мира или времени безвозвратно утраченных чудес. В эти мрачные периоды, долгие, но очень напряженные, от которых он обычно исцелялся, напиваясь и оставаясь пьяным на протяжении нескольких дней, он гадал над тем, кем является в действительности. Кем он мог быть? Элеанор, честной работницей с Пастбища рока? Приемным кузеном Рода Макбана, человека, который купил саму Старую Землю? Кем была эта личность, этот Родерик Генри Макбан? Он так долго вещал об этом одной из своих подруг, которая пела калипсо, что та переложила его слова, немного переработанные, на древнюю мелодию и спела ему: