Павел Иевлев - Те, кто жив

Ехали довольно долго, и финишировали на большой вытоптанной площадке, окружённой высоким забором из стальной сетки с колючей проволокой вверху. В середине стоял большой квадратный навес из досок, под которым торчал из земли камень репера. Вокруг импровизированной площади раскорячились построенные вкривь и вкось сараи, поилки, прилавки и большие загоны. Похоже на рынок для скота. Сейчас он пустовал, но было видно, что место посещаемое — земля хранила отпечатки больших зубастых колес и множества ног, среди которых преобладали босые.

— Иди к реперу, — сердито, сквозь поджатые губы, сказала мне Ольга.

Я подошёл. Мне не нравилось это место. Тут плохо пахло — нечищеным сортиром и какой-то тухлятиной — и вообще было нехорошо. Борух стоял мрачный и надутый, Андрей оглядывался по сторонам и качал головой.

— Сними координаты репера, посмотри сетку резонансов, построй маршрут сюда от Коммуны, и посмотри, куда можно уйти отсюда…

— Мы пойдём обратно резонансом? — спросил я.

— Делай, что сказано! — вызверилась на меня вдруг Ольга.

Ничего себе! В первый раз вижу её в таком расстройстве. Обычно она себя гораздо лучше контролирует…

Снял координаты, прикинул топологию, соотнёс с нашими картами. Получалось, что добраться сюда можно, хотя и кружным путём. Отсюда же есть хорошо нахоженная цепочка резонансов… «Нахоженная» — значит, ей часто пользуются. Это сложно объяснить, но операторы чувствуют как бы большую готовность реперов к определённым резонансам. Привычку такую, как бы… Так вот, — сюда ходили часто и по одному маршруту. Бойкое местечко, несмотря на всю свою неприглядность.

Рассказал, показал, даже нарисовал на листочке. Ольга выдернула его у меня из рук, долго изучала, листала свою записную книжку, что-то с чем-то сравнивала, хмурилась, кусала губы…

— Садитесь в машину, — наконец сказала она зло. — Мы возвращаемся в Коммуну.

Вечером впервые видел пьяного Боруха. Майор сидел на лавочке, был глубоко нетрезв и очень мрачен.

— Хочешь? — он протянул мне фляжку. — Мужик один делает дивную самогоночку чисто для своих. Никакого похмелья, проверено.

— Ага, — сказал я, подумав, что, кажется, знаю того мужика. Вряд ли есть ещё один самогонщик — алкоголь в Коммуне ограничивался домашним вином и лёгким горьковатым пивом. Пить крепкое не принято. А «не принято» тут имеет силу закона…

Отхлебнул из фляжечки, в голове с устатку сразу зашумело. Самогон вкусный, но крепкий.

— Что случилось-то, Борь?

— Знаешь, впервые засомневался, на той ли я стороне. Подрастерял моральные ориентиры…

— Чего это вдруг? — поразился я.

— Да так, не бери в голову. Никто не идеален, и нигде не идеально. Просто лучше не знать, как оно всё на самом деле и зачем. Держаться подальше от тех, кто выбирает из плохих решений самое выгодное.

— А ты?

— А я не удержался. Теперь по уши во всём этом и назад сдавать поздно…

— Как жена, как ребенок?

— Нормально. Хоть они радуют… Эх…

— Держись, не раскисай, — сам себе не верю, что говорю это нашему стальному майору. — Я думаю, что скоро весь этот замес закончится. Сам знаешь — военная ситуация патовая, самое время начать уже переговоры…

— Да-да… — пьяно покачал головой Борух и чуть не сверзился с лавки. — Это ты, конечно, прав. Самое время. В том-то всё и дело…

— Ничего себе тут перепахало! — глухо из-за шлема сказал Мигель.

Стена с дверью была в точности, как на отснятой автоматической кинокамерой плёнке, но и только. Левую стену чем-то проломило, вывернув в помещение букет ржавой арматуры с кусками бетона на ней. Мигель, который кроме индивидуального дозиметра тащил с собой ещё и военный измеритель, сунул в разлом палку с блоком детектирования и сразу отскочил в сторону — стрелка висящего на ремне прибора метнулась до упора вправо.

— Да что у них там такое? Атомная бомба?

— А это что? — спросила Анна.

У задней стены торчал из бетонного пола цилиндр блестящего жирным графитовым блеском чёрного камня. Вокруг него, на грубо скрученной болтами железной раме, висели какие-то приборы в серых железных кожухах, соединённые бронированными кабелями.

— Чёрт его знает… — сказал Андрей. — Давайте выбираться отсюда быстрее…

Дверь, к удивлению Ольги, легко открылась. За ней был такой же тёмный бетонный коридор с уложенными по стенам толстыми кабелями и крутым уклоном вверх. Он окончился ещё одной гермодверью, за которой оказалось просторное помещение.

— Смотри-ка, это что, пулемётные точки? — Мигель заглянул в узкую горизонтальную щель-бойницу полукруглого бетонного выступа в стене. — Ну, точно, пулемёт. Не видел такого никогда… Вот бы его вытащить оттуда!

— Он, наверное, радиоактивный, как и всё здесь… — ответила ему Анна.

— Это явно военное что-то было, — задумчиво сказал Андрей. — А вот и выход.

Он показал на массивные стальные ворота, толщиной мало не в метр. Именно на них смотрел недобрый прищур пулемётных точек.

— Здесь поменьше фонит, — защёлкал ручками на приборе Мигель.

Ольга посветила фонарём на шкалу индивидуального дозиметра — волосяная чёрточка указателя добралась уже до середины шкалы.

— У нас мало времени, — сказала она громко. — Мы сможем это открыть?

Андрей с Мигелем, сориентировавшись, закрутили железные ручки приводов, ворота медленно поехали по стальным направляющим вправо. Анна встала сбоку со своим двуствольным обрезом.

— Ты думаешь, там может быть кто-то живой? — спросила её Ольга.

— Зачем-то поставили тут пулемёты?

В открывающуюся щель ворвался пыльный луч света.

— Это расположение военной части, — уверенно сказал Андрей. — Ну, было…

За устьем бетонного портала, в глубине которого были установлены ворота, открылся вид на развалины бетонных (здесь, похоже, очень любили железобетон) домов, пострадавших от взрывов и пожаров. Практически единственным более-менее целым выглядело здание, располагавшееся напротив — его распахнутые настежь железные ворота открывали большое пустое пространство с параллельными длинными ямами в полу.

— Это же гараж! — странным тоном сказал Андрей. — Наверняка там какие-нибудь танки стояли… Их по атомной тревоге должны были вывести из расположения.

— Ты думаешь, тут атомная война была? — возбуждённо спросил Мигель.

— А что же ещё?

Они вышли на широкий, заваленный строительным мусором проезд.

С затянутого плотной серой облачностью низкого неба шёл рассеянный тусклый свет. Бункер, из которого они выбрались, был полускрыт в теле небольшого искусственного холма. Вокруг были развалины, но тянулись они недалеко — не город, а просто небольшая группа зданий посреди пустой ровной местности. Неугомонный Мигель вскарабкался на холм — оглядеться, — но сразу сбежал с него вниз.