Павел Иевлев - Те, кто жив

Он оттолкнул назад смуглую и схватил за локоть блондинку, поворачивая её передо мной, как на витрине. Лёгкое короткое платье с открытыми плечами мало что скрывало — идеальная фигура «песочными часами», с крутыми бедрами, большой грудью и тонкой талией. Роскошные ноги модельной длины. Удивительное лицо с огромными, неправдоподобно фиалковыми глазами, маленьким изящным носиком и изысканным рисунком пухлых губ делало её поразительно похожей на героинь манга. Не женщина, а поллюционный сон подростка. Она смотрела на меня с ожиданием и надеждой, губы чуть вздрагивали, в глазах поблёскивали слёзы.

— Вот! Это Алистелия. Последняя из генетической линии «спасительниц рода». Девушки этой линии — плод отбора, выведенные тщательно, как породистые собаки. Они созданы для брака — верные, чувственные и живущие ради служения мужу. Их главное достоинство — идеальное здоровье и сильная генетика. Дают красивое и здоровое потомство, какой бы уродец их ни покрыл. Правители её мира были слишком гордые! Никогда не смешивали кровь с простыми людьми, презирали всех, кто не ровня. Их дети стали рождаться больные и уродливые. Тогда в срезе Эрзал для них вывели «спасительниц» — их можно было взять в жёны без ущерба для чести. Они искусные любовницы и прекрасные матери. Умные — ведь наследник должен унаследовать интеллект, но покорные — чтобы не пытались манипулировать мужем. Образованные — умеющие поддержать беседу о литературе, искусстве или войне, чтобы мужу никогда не было скучно. Чувствительные и нежные, терпеливые и покорные, угадывающие настроения и предвосхищающие желания… О, в этом срезе были гениальные селекционеры! Роскошный, уникальный, драгоценный, как бриллианты, товар брал у них раньше старый Сева! Генетические слуги, становящиеся исполнительной тенью. Люди-органайзеры с идеальной памятью, запоминающие всё, что им скажешь, и неспособные передать это никому, кроме хозяина. Люди-питомцы, красивые и бесполезные, которых заводили для красоты и уюта…

— Раньше?

— Восстание черни смело аристократию среза Эрзал, драгоценных селекционтов насиловали и убивали на площадях горящих городов, реагенты-модификаторы из лабораторий лились в канавы, и разрушенную гражданской войной экономику добила серия страшных эпидемий, лечить которые было уже некому. Старый Сева успел забрать немногих, и Алистелия — лучшая!

Он отпустил блондинку и приобнял за плечи рыжую. Та как бы случайно повела плечом, сбрасывая его руку, сама сделала шаг вперёд и посмотрела мне в глаза.

Её внешность совсем не подходила под модельные каноны красоты — сияющая как свежезачищенный медный провод густая вьющаяся шевелюра, лицо почти сплошь покрыто мелкими яркими веснушками, они красовались даже на губах широкого, уголками чуть вверх, готового к улыбке рта. В широко расставленных, зелёных с золотисто-карими пятнышками глазах как будто плясали весёлые искорки, и именно эти, большие, с необычным разрезом глаза делали её неотразимой. Я не смог бы даже сказать, какая у неё фигура и какого она роста, любой пристальный взгляд тонул в золотисто-зелёной радужке. Глядя в них почему-то хотелось смеяться. Девушка выглядела очень юной и была похожа на плод любви ирландки и лесного эльфа.

— Меланта! — представил её Сева. — Уникум! Штучный товар! Таких больше нет и не будет. Старый Сева сам бы на ней женился, но Севе не нужна жена, а ей не нужен Сева.

— А она может выбирать? — с трудом оторвался от её глаз я. Как-то иначе представлялись мне отношения работорговца с товаром.

— Они могут выбирать, — как бы даже удивился Сева. — Они могут отказаться. Они предназначены в жёны, а не в наложницы или служанки. У старого Севы есть понятия! Жена, которой противен муж — бракованный товар, а у старого Севы…

— …лучший товар в Мультиверсуме, — закончил я.

— Да! — покивал он довольно. — Меланта продала себя сама… Точнее, выставила на продажу с обременением.

Я покосился на живот девушки, но Сева замахал руками:

— Нет-нет, она, разумеется, как и остальные, не познала мужчины. Просто её муж должен будет взять на себя некое обязательство. Какое именно — я не знаю. Муж получит его после консуммации 20 20 От «consummatio» — «довершение». Как правило, имеется в виду первый секс между супругами, но бывают и другие обычаи, закрепляющие брак как окончательно свершившийся. Да, люди вообще странные. брака.

— Ничего себе кот в мешке! — поразился я. — Это кто ж на такое подпишется?

— Меланта — девушка-кайлит, — укоризненно покачал головой Сева. — Ах, да… Ты молодой, не слышал. Я сам думал, что их не осталось после того, как Эрзал пал. Ах, какое было место — город кайлитов, Тирем! Старый Сева плакал, когда он исчез! Да что Сева — все плакали!

Он вернулся за стол, налил ещё вина и печально выпил.

— Ах, какое было место… — повторил он грустно. — Все улыбаются, все веселые, все счастливые. Пройдёшь по улице — и на сердце светлеет. Погулял день — как будто душу постирал с мылом, пожил неделю — как заново родился. А всё из-за кайлитов. Не так их и много было, но и этого достаточно. Такое свойство у этого народа — излучать счастье, как лампочка — свет. Никто не может загрустить рядом с кайлитом! В Тиреме даже злейшие враги могли искренне обняться за кружкой пива!

Пригорюнившийся Сева взялся за бутылку, но она была пуста. Он махнул рукой и продолжил:

— Все любили кайлитов. Завоевавший сердце кайлитки чувствует себя так, как будто ему десять лет, и день рождения, и Новый Год, и цирк, и только что подарили щенка и велосипед… Разве любое обязательство того не стоит?

— Не знаю… — я избегал смотреть в глаза рыжей, меня слишком смущал её странный, вызывающий внутреннюю щекотку взгляд. — Это как-то нечестно, что ли… Ну, как жениться на ком-то, чтобы понемножку пить его кровь.

— Это честный обмен, — возразил Сева. — Кайлиты страдают от одиночества. Женись, сделай её счастливой, и жизнь твоя станет праздником!

Ну да, конечно — буду ходить и хихикать, как дурачок, обдолбавшись чужими заёмными эндорфинами. Но зеленоглазка, конечно, хороша. Чёрт бы побрал мою пагубную страсть к рыжим бабам!

— Ну, какую выбираешь? — Сева охватил девушек жестом щедрости, ткнул в меня пальцем и сказал что-то на незнакомом языке. Наверное: «Посмотрите, девочки, какого смешного мудака я нашёл!»

На меня уставились серьёзные карие, страдающие фиалковые и щекочущие зелёные глаза. Если бы я не был пьян, меня бы порвало в клочья передозом красоты, а так — обошлось. Всего-то пару минут и не дышал.

— Сева, тебе не кажется, что у меня сейчас не лучший момент для женитьбы? — осторожно сказал я. — Девушки необычайно прекрасны, каждая из них составит счастье любому мужчине, я польщён таким щедрым предложением, но…