Сергей Михайлов - Пост

Солнце скатилось с небосклона. День заканчивался. Спала, пропитанная запахами леса жара и идти стало легче. Наступал отличный июньский вечер. В такие хорошо сидеть на вечерней зорьке, где-нибудь на озере. Но мне измотанному мыслями об Ольге и предстоящей ночевке в лесу, было совсем не до красот природы. Небольшое, казалось бы, тельце существа, с самого начала было тяжелым, а за прошедшие часы, оно основательно прибавило в весе. Я постоянно менял руку, прикладывая 'ребенка', то к одному, то к другому плечу.

Хоть надежда, что вот-вот появятся мои спутники, еще совсем не погасла, но я, все равно, начал присматривать место, где бы можно было с наименьшим риском переночевать. Я хотел есть и пить, но не давал себе разрешения остановиться так надолго. Кроме того, пить в походе, в жару было нельзя, я по опыту знал, что после этого обязательно расквасишься. Найду место, остановлюсь, сварю чай, разогрею тушенку и стану человеком, уговаривал я себя.

В общем, про то, что останусь голодным я не переживал. Как-нибудь перебьюсь, не в первый раз. Гораздо больше меня тревожило, то, что Ольга мне ничего не сказала, как и чем кормить младенца. Но пока, он молчал и не проявлял активности - похоже, спал. Думать о том, что будет, когда оно проснется, я не хотел.

Я шел теперь уже не так быстро - усталость и невеселые мысли брали свое. Разок я проверил второй сверток, тот, что был в вещмешке. Как я и думал, с ним никаких перемен не произошло - все тот же голубой полупрозрачный валун.

Все чаще, и чаще, когда появлялась возможность, я спускался к реке. Найти бы остров или хотя бы такое как вчера - полуостровок. Конечно, остров лучше, но это уже был бы верх везения. Я бы переплыл туда, и ночь можно было не бояться тварей. Что же касается людей, то они тоже страшны только днем, так, что ночью я бы смог наконец выспаться.

Правда, Ольга говорила, что 'ребенок' боится воды, но думаю, я бы нашел способ переправить их, не замочив даже пеленки.

К тому времени, как тени между деревьями начали сгущаться, я окончательно уверился, что ночевать мне придется одному. Все надежды на то, что с нами будет полуволк и как-то защитит от тварей, теперь исчезла. Да и черт с ним! Как-нибудь переночую, лишь бы они пришли. Лишь бы она была жива!

Темнота еще не полностью захватила в свой плен окружающий лес и речку, когда я нашел что-то, что хоть немного подходило под мои параметры укрытия. Это был старый проржавевший военный понтон. Там, где ржавчина еще не смогла одолеть краску, он поблескивал мокрыми серо-зелеными бортами. Когда-то он использовался, как паром - в довоенные времена на Ирмене было несколько паромных переправ, я это знал еще с тех времен.

Думаю, плавсредство притащило сюда паводком. Он так и уплыл бы, наверное, до самого Ледовитого Океана, но перила, сваренные из металлического уголка, зацепились за обломанное дерево, наклонившееся к самой воде. Они прочно оделись на ствол и теперь, наверное, только какой-то особо мощный паводок мог стащить его с пня. Или, может, когда коряга сгниет, тогда паром снова отправится в свое бесцельное путешествие.

Такие памятники, оставшиеся, от прошлой, обычной человеческой жизни, всегда больно задевали меня. Классно, наверное, было работать на нем паромщиком. День медленно ходить от берега к берегу, а вечером, особенно таким, как сегодняшний, сидеть на берегу у догорающего костерка, пить чай из закопченной кружки и смотреть на реку. 'Почему, блин, я не думал об таких простых радостях раньше, когда все это было доступно?'. Теперь и хотелось бы, да вот фиг! Вместо этого бредешь вдоль речки с автоматом на плече и с чудо-юдом в руках, и думаешь, как бы прожить еще одну ночь, чтобы другие чудо-зверушки не добрались до тебя.

Я положил сверток на траву, снял и поставил рядом рюкзак, автомат перевесил на грудь и спустился к парому. Я не думал, что кто-то мог спрятаться на этой железяке, но осторожность никогда не лишняя. Три года жизни после Армагеддона приучили к этому.

На палубе, во впадинах лежали вперемешку почерневшие листья, песок и мелкие ветки. Стараясь ступать как можно мягче - чтобы железо под ногами не грохотало, я прошел к будке паромщика на дальней стороне понтона.

Сваренная из того же уголка и обшитая листами жести будка, когда-то была выкрашена в синий цвет, но это была уже не армейская покраска, эмаль слезла почти полностью и лишь в нескольких местах проглядывала из-под ржавчины.

Дверь была закрыта, и я подошел сначала к разбитому окну. Заглянул - никого. Уже смелее я подергал дверь - никакого замка не наблюдалось, но открываться она не хотела. Похоже, её просто перекосило. Я покрутился - ничего, чем можно было заломить непослушную дверь, на палубе не было. Тогда я прислонил автомат к ржавой обшивке и полез в окно.

После пары пинков и удара всем телом изнутри, дверь все-таки сдалась и открылась. Я еще раз оглядел помещение: пустой стол с обломанной пластиковой столешницей; два, пластиковых же, дачных кресла; в углу железная кровать с позеленевшим матрасом. У кровати железный шкаф. На полу валялась посуда и какие-то банки.

Я вернулся на берег, посмотрел по сторонам и выругался - темнело прямо на глазах. Страх ночи, да и вообще любой темноты, уже стал рефлексом. Я забрал свой груз - младенец пошевелился и опять затих - и перенес в будку. Сразу закрыл дверь - хватит рисковать, в любой момент могут появиться зубастые 'друзья'. Если не заметят, то, наверняка, на судно не полезут, оно стоит тут уже не один год и кругом вода.

Я проверил матрас - с одной стороны, где над ним в крыше светилась дырка, он был сырой. Я перевернул его и положил 'ребенка' поперек кровати. Рядом положил вещмешок и автомат. Вернулся к окну, еще раз оглядел берег, потом - пока еще можно было что-то разглядеть - опустился на колени и собрал валявшиеся банки. В одной жестянке из-под 'Нескафе', оказался слипшийся кусок, раньше бывший сахаром-песком. Еще в одной оказались окурки, остальные пустые. Негусто, но сахар пригодится. Теперь надо считать каждый кусочек. Над столом у окна висела небольшая полка, на ней, в углу небольшая пластиковый контейнер. Я вскрыл коробочку - рыболовный набор - богаче, чем в шалаше на озере, была даже леска. Неплохо, наверное, было порыбачить вечером прямо с парома. Положил контейнер на стол - не забыть забрать, пригодится еще.

Выбрав банку почище, я осторожно приоткрыл дверь и выскользнул на палубу. Наклонился и прямо с борта пополоскал банку, потом набрал воды. Теперь можно и попить, идти дальше до утра не придется. Выпил почти половину. Потом опять набрал, чтобы уже не выходить ночью. И наконец, я сделал еще одно - отрезал от пеленки небольшую ленточку и подвязал её на берегу, на уровне глаз. Если будут идти Ольга и волк, надеюсь заметят. Я не сомневался, что, заметив метку напротив понтона, Ольга сразу сообразит, где мы.