Сергей Михайлов - Пост

То, что я увидел дальше, совсем повергло меня в шок. Страшила наложил в миску какое-то варево, взял ложку и присел обратно на свою лавку. Потом устроил поудобней на коленях Ивана и начал его кормить. У меня глаза полезли из орбит - Ванька ел. Он замолчал и старательно пережевывал что-то, что подавал ему на ложке старик. Я сморщился - не хотел даже думать, что это за варево. Хотя, наверное, вряд ли человечина - люди тут, наверняка, давным-давно не появлялись. А зеленые страшилы - что это? Неужели твари? И он охотится на них? Я как-то привык, что твари охотятся на людей, а не наоборот. Может здесь их мало, и они появляются в одиночку. Думая о всякой такой всячине, лишь бы не думать о своей участи, я продолжал пробовать растянуть веревки, которыми был связан. Однако получалось это у меня плохо. Вернее, не получалось никак. Затянут я был на славу.

- Послушайте, меня, - я попробовал еще раз надавить на жалость. - Это мой сын, его Ваня зовут. Освободите меня, и будем жить вместе. Я молодой, здоровый - буду всю жизнь о вас заботиться.

В ответ бугай только расхохотался.

- Ты меня за придурка-то не держи. Я хоть и живу уже двадцать лет в лесу, вас ментов, все равно сразу чую. Зря, что ли у тебя такое оружие? Да только освободи я тебя, ты мне сразу перо в почку воткнешь. Вон ножичек у тебя какой знатный. Нее, ты теперь только в суп. А сынишку твоего я воспитаю, я уже давно о внученке мечтаю. И даже имя менять не буду, Ваня мне тоже нравится. Услышал господь мои молитвы.

Он повернулся в сторону двери и перекрестился.

- Ты верующий? - с надеждой спросил я.

- Сам ты верующий. Я сын Господень, на землю прислан, чтобы покарать людишек за все что они натворили. Испоганили храм Господень. И все, хватит болтать. Смирись и прими смерть свою как искупление. Заодно и плоть твоя на пользу Господу пойдет. Радуйся.

Я не услышал никакой издевки - этот идиот действительно верил в то, что он говорил. 'Блин, это надо же, чтобы так все перемешалось в башке. И Господь там, и людей жрать'. Если он действительно живет здесь уже двадцать лет, значит тронулся он задолго до того, как и сам мир сошел с ума. И похоже, спасти меня теперь может только чудо.

Хотя он приказал мне молчать, сам, однако, остановиться не смог - так и продолжал болтать, бессвязно перескакивая с одного на другое. Видимо, давно никого не было, кому можно излить душу. Тем более зная, что все, что он расскажет, уйдет в могилу.

- Я вас, ментов, смолоду ненавижу.

Он явно отвел мне роль того, кого он больше всего ненавидит. Может, ему так легче было оправдать мое убийство в своих глазах, а может действительно верит в это.

- Дедушка, - я предпринял еще попытку завязать разговор. - Так милиции уже нет давным-давно. Как я могу быть ментом.

Он непонимающе глянул на меня и оставил реплику без ответа.

- Я вас наказываю много лет. Бог на меня это возложил, и крест я свой несу.

'Что же это такое они ему сделали, что человек с ума сошел?'

- Да видно слаб я, мало вас душегубов и баб ваших, отправил на суд господа. Боженька решил подмогнуть мне - сам вдарил по земле безбожной. Поджарил вас, сук.

Голос идиота звучал все громче. Он распалился.

- А я вас всегда предупреждал - покайтесь! Не верили, гноили меня по тюрьмам. А потом перед смертью плачете, готовы любую веру принять. Фарисеи! Ненавижу!

Старик разошелся не на шутку, я испугался - сейчас в горячке может и прикончить, не станет тянуть.

Но тот, как ни в чем не бывало, обычным голосом начал говорить о другом:

- Ты откуда?

Я назвал город.

- С той стороны?

В голосе людоеда звучало недоверие.

- Врешь. Нет больше городов. Господь на них геену огненную наслал. Обмануть меня решил? Деревни только пожалел господь, думал там люди чище, да ошибся. Все они такие же, все грязью заражены.

Похоже, в его придуманный мир не вписывалось то, что человечество до конца не вымерло. А ведь в какой-то мере он прав - я тоже думал, что после всего того, что случилось на Земле, люди станут бережно относиться друг к другу, ведь нас так мало осталось. Но нет - все продолжилось, люди убивают людей, даже, по-моему, еще хуже, чем до войны. О чем говорить, если, я сам совсем недавно расстреливал людей, которые по большому счету, мне лично ничего не сделали. Похоже, твари и то лучше нас, они хоть между собой не воюют.

- Пора тебе в стойло. Хватит на моей кровати валяться.

Леший начал собираться куда-то. Он накинул на себя что-то похожее на кирасу - два гнутых железных листа соединены на плечах лямками, прикрыли спину и грудь. С боков тоже были завязки. Он затянул их и взял стола, какую-то ленту, заблестевшую словно чешуя. Громила стоял рядом с коптилкой, и я разглядел, что это такое. Кожаная лента с тесемками, на ней нашиты металлические пластины. Он приладил эту штуку на шее и завязал шнурки. Словно рыцарь облачается, - подумал я.

Тот похлопал себя по бокам, по шее и удовлетворенно крякнул.

- Вот так, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - Ни одна тварь не доберется. А то на дворе темновато. Хоть и хранит меня господь, но и я не плошаю.

Старик явно был отлично приспособлен для современной жизни в лесу. Хозяйственный и самодостаточный. Одно плохо, кисло подумал я - людоед. Ну и еще сумасшедший.

Дед натянул еще толстые кожаные краги - когда-то еще до войны, я видел такие у сварщиков на стройке - и взял стоявшую в углу дубину. Палица была деревянной, наверное, из корня березы. На утолщенном конце был шишковатый нарост. 'Так вот чем он меня приложил', - понял я.

- Сейчас, Ваня, я этому приготовлю стайку. Потом мы с тобой спать ляжем. Утро вечера мудренее, что-нибудь с кашкой для тебя придумаем.

Я немного отошел, как бы то ни было, а смерть пока откладывалась и слабенький огонек надежды опять затлел.

Людоед вышел. За дверью загремело, похоже, он закрыл нас на замок. На хрена, устало подумал я, и так связан по рукам и ногам, все равно не пошевелюсь. Лишь через секунду до меня дошло, что он закрывает не потому, что я могу сбежать, а наоборот, чтобы никто не мог войти. Судя по тому, как он готовился к выходу, это вполне возможно. Наверное, твари все-таки есть и здесь, хотя похоже не в таком количестве как на Посту. Иначе, его никакая дубина бы не спасла - задавили бы числом и все дела.

Иван так и лежал на лавке, где 'леший' оставил его, когда начал собираться. Мне было плохо видно, что он там делает - я не мог завернуть голову выше - но, по звукам он, похоже, уснул. Дыхания я не слышал, но это всегда так было, я с самого начала не мог понять, дышит он или нет.

- Ваня, ты спишь? - на всякий случай спросил я, не ожидая никакого отклика. Но то, что произошло потом, опять заставило меня выпучить глаза. Мне казалось, что я давно разучился удивляться, но этот ребенок умел каждый раз совершить что-нибудь такое, что я только диву давался.