Влад Тарханов - Никола Тесла: секретное оружие [СИ]

И Жанна отправилась в туалет, но вместо того, чтобы совершить там действие под названием "пописать", начала рыгать, склоняясь над унитазом. Татьяна Тихоновна стояла в стороне, зажав нос. Ей было все это настолько ненавистно, что сил смотреть на это не было. А еще эта вонь, которую из туалета быстро не выветришь!

Жанна, все еще в одной туфле на ногах, шатаясь, направилась в ванную, где стала полоскать рот, и умываться, чтобы хоть как-то привести себя в порядок.

— Такси вызови…

Она пробурчала это, вычищая зубы зубной щеткой, которая, почему-то осталась в ванной комнате…

Татьяна Тихоновна пошла в комнату, набрала номер такси, посмотрела на Жанну, которая пыталась попасть в ярко-красную туфлю с переменным успехом, вспомнила, как радовалась, что его сыночку такая красавица-жена попалась, обозвала себя дурой, взяла один из чемоданов и потащила его к лифту. Такси стояло у подъезда, когда Татьяна Тихоновна выволокла из лифта, и вытащила на улицу все три чемодана с Жанкиными вещами.

Упаковку чемоданов в багажник она доверила таксисту, а сама поехала обратно, за Жанной. Та уже попала в туфлю, но на ногах держалась еле-еле. На какую-то секунду в Татьяне Тихоновне проснулась жалость к этой непутевой дуре, но… Но жалость быстро исчезла, как только Татьяна Тихоновна вспомнила, как невестка третировала ее любимого сыночка.

— Там это… убрать в туалете…

— Ничего, я сама…

— Извините меня, Татьяна… Ик! Тихоновна… Ой! Я поеду… Ой! Ик!

— Все. Прощай!

— А… да…

И Жанна, все так же шатаясь, покинула неприветливый дом свекрови.

Татьяна Тихоновна стояла в коридоре и долго смотрела на закрывшуюся дверь. Впоследствии, она и вспомнить не могла, о чем она тогда думала, глядя на дверь, но тогда, тогда не могла уйти — все смотрела на дверь и смотрела.

Тут подошел муж, Вячеслав Анатольевич, притянул Таню к себе, обнял супругу за плечи, и тихо спросил:

— И что мы теперь Игорю скажем?

И Татьяна Тихоновна, не сказав мужу ни слова, разрыдалась в ответ.

Москва, Центральный район, Большая Молчановка.

Если говорить о городе Москва, то я представляю Москву в виде громадного треугольника. Домодедово — Щелково — Истра. В этом треугольниками теми же треугольниками ходят исторические части города. Треугольные пласты пронзили город с разных сторон, разрезав его на районы. И вся Россия сходится в центральном треугольнике Кремля. Когда-то мы так и делали, нарезали город на условные треугольники и делали в нем тренировочные закладки — каждый раз в новом районе. И чем изобретательнее была закладка, тем лучше.

Машина генерала Переделкина резво неслась по Кутузовскому проспекту, потом по Калининскому мосту, потом свернула с Нового Арбата на Трубниковский переулок, а с него на Большую Молчановку, где в доме 18 ему уже была назначена встреча. Это была скромная двухкомнатная квартира на третьем этаже старого кирпичного четырехэтажного дома, это помещение было личной конспиративной квартирой Константина Львовича Переделкина. Человек, который ждал генерала, работал рядом с президентом. Очень близко. Но не так близко, чтобы быть слишком заметным. Эта встреча не планировалась и возникла достаточно спонтанно. Тем не менее, Константин Львович понимал, что уже сам факт их встречи говорит о многом.

И, действительно, ровно через три минуты после того, как Переделкин вошел в квартиру, дверь открылась, вошедший, невысокий, пожилой мужчина лет под семьдесят, в темном пальто и темных очках, энергично подошел к генералу, отнюдь не по-стариковски крепко пожал ему руку.

— Здравствуйте, Константин Львович…

— Здравствуйте…

Имя гостя генерал предпочитал не называть. Его гостю было едва за пятьдесят, но он был мастером переодевания и гримировки, чем достаточно часто пользовался. Вот и сейчас его перевоплощение в старика можно было считать идеальным. Сам Переделкин предпочитал называть гостя Куратором.

— Что случилось? — Переделкин протянул гостю только что налитый в пузатый бокал коньяк.

— У меня есть две новости. Начну с хорошей. Вашей операцией со стариком заинтересовался САМ.

Переделкин кивнул головой, подчеркивая, что понимает всю меру ответственности.

— Об ответственности говорить смысла нет. Сами понимаете. Плохо, что круг лиц, осведомленных, несколько… расширился… Мне кажется, там есть и нежелательные уши. Хуже всего то, что мы не сможем ничем предотвратить утечку информации. По таким ушам ладонями не хлопают…

Переделкин задумался.

— Ну что же, нюансы кому-то известны?

— Только мне.

— На этом и остановимся. Я буду докладывать только общую информацию. Место локализации объекта поменяем. Лично поменяю исполнителей. Все равно, нам будет сложно спрятать его абсолютно надежно.

— Плохая новость. Стало известно, что в Конторе сидит крот. Это точная и проверенная информация. Но пришла она по моей линии. Так что расхлебывать эту информацию будете вы сами.

— Чей?

— Американский.

— Британский был бы приятнее.

— А что, такая серьезная разница?

— Да нет, но специалист, работающий на ЦРУ в Конторе — это серьезно. Попробуем вычислить…

— Странный взгляд на вещи. Специалист из Ми-6 вас не страшит… Ах, да, старик… Ну что же, вам виднее. Да, просмотрите провалы последних трех лет, возможно, это его работа.

— Обязательно. Что-то еще?

— Да. Самое главное… Принято решение. То, что вы просили. Можете начинать работу в этом направлении. Я убедил руководство, что в нашей ситуации это единственно правильное решение.

— Спасибо, вот уж не ожидал! Спасибо!

— Да, благодарить не за что, вы работайте, работайте. На благо России.

— Мы по-другому и не умеем…

— Да, да, Константин Львович, да, да…

Москва, Лубянка, Контора, Переделкино.

Когда генерал Переделкин вновь оказался у себя, в Конторе было уже поздно. Впрочем, такие поздние визиты генерала в Конторе мало кого удивляли. Константин Львович имел привычку работать в любое, удобное для себя, время. Сейчас он вернулся только потому, что необходимо было продумать, как бы снять с операции "Старик" внимание и контроль главных персон. Уж кто-кто, а старый генерал знал, что такое внимание ничего хорошего не сулит: уж слишком широким может совершенно неожиданно стать круг посвященных. И дело не в Самом, отнюдь, дело в его окружении. Слишком эти окруженцы ненадежный и болтливый народец. Константин Львович подумал, с кем ему можно будет переговорить, назначить встречи, проконсультироваться. Один из этих людей как раз был оперативным дежурным по Конторе, прикрывал ее работу ночью. У полковника Гусельникова было несколько связей, которые Переделкин решил попробовать использовать. Ну, никто же не будет его казнить за то, что он попытается ради общего блага…