Влад Тарханов - Никола Тесла: секретное оружие [СИ]

И тут, в коридоре, генерал наткнулся на майора Корчемного, который только выходил из кабинета, по всей видимости, собирался домой.

— А, Петр Евгеньевич! Что это вы, батенька, припозднились? Новости есть, зайдемте-ка ко мне, доложите.

И Переделкин хитро прищурился, глядя на подчиненного. Он знал, что у майора полный крах на личном фронте, но допустить, чтобы это все отразилось на его работе, конечно же, не мог.

Они прошли в кабинет генерала. Тот опустился в любимое кресло, дожидаясь, когда подчиненный соизволит начать доклад.

— Наблюдение за объектом Красавица подтверждает, что наши предположения верны. Контакт намечен на завтра, на утро.

— С Контактером работали?

— Так точно. Он понимает, что работа должна быть ювелирной.

— Вот именно. Вы уверены, что он справится?

— Должен, Константин Львович!

— Хорошо. А что по объекту дача?

— Предложено три объекта. Смета по всем трем приблизительно одинакова. Разница не более тысячи долларов. Я все приготовил, могу папку сейчас принести.

— Хорошо, закончим разговор, принесешь.

— Знаешь, что мне в этом всем не нравиться, так то, что мы вынуждены привлекать людей со стороны.

— Контактер не совсем со стороны, Константин Львович… Все-таки на нас уже работал.

— Работать-то работал, но такого серьезного доступа ему пока не давали. Ну что он — курьером был, не более того. Ничего серьезного. А тут… Может быть, все-таки попробуем нашего человека послать?

— Думаю, не так все просто. Контактер известен в мире актерском. Поэтому, считаю целесообразным привлечь именно его. Он быстрее справиться.

— Так, так, так… Хорошо, Петр Евгеньевич, я вам в этом вопросе доверяю. А как вам Контактер как человек?

— Скользкий. Но статью, по которому мы можем его прищучить, из УК не изъяли, так что, думаю, что он не подведет.

— Это предположение или уверенность?

— Я уверен потому, что не принял мое предложение с деланным энтузиазмом. Наоборот, я чувствовал, что ему это не нравится. Очень не нравится. Во всяком случае, при первой беседе, такое впечатление было. Но согласился. Я и не давил совсем. Сам все-таки согласился. Это когда мы ему доступ дали к некоторым аспектам проблемы, ну, тогда у него вообще реакция изменилась, он по-другому на это дело посмотрел.

— Да… раньше от предложения Конторы вообще не отказывались. Сейчас времена не те, верно, Петр Евгеньевич?

— Так точно!

— А что мы можем предложить Красотке? Вы уверены, что ее это заинтересует?

— Уверен.

— Ну что, успокоил старика, спасибо тебе, Петр Евгеньевич, уважил старика, уважил…

— Могу идти?

— Нет, Петр Евгеньевич, не можешь. Скажи-ка ты мне, старику, что там у тебя в личной жизни? Ты что, от жены ушел?

— Так точно, Константин Львович!

— Так… и на развод подал?

— Да и подавать нечего. Договорились в ЗАГСе встретиться. Детей-то нет, да и делить нам нечего.

— Верно, верно, верно… А скажи-ка ты мне, куда это ты сейчас направлялся? Живешь где?

— Сегодня у товарища заночую. Квартиру пока еще не нашел. Вот, обещали помочь. У меня пока времени нет…

— Времени нет, это верно. Вот что, сынок, возьми ключи, это от квартиры одной, она на Большой Молчановке, знаешь, где это? Ну, молодец, вижу, что знаешь. Там и поживешь недельку. А потом и квартирку себе подыщешь. Договорились?

— Да как же я могу, Константин Львович…

— А вот так и можешь. Бери ключи и шагом Арш!

— Спасибо, товарищ генерал…

— Ну вот, нормально, товарищ генерал, а то… называйте господин генерал… а господа, они в Париже…

По привычке урчал генерал Переделкин, наблюдая, как майор быстрым шагом выскочил из кабинета шефа, потом вернулся через минуту, отдал папочку с документами, повернулся, и теперь уже направился ночевать.

Чувствовалось, что настроение майора изменилось, даже сложилось впечатление, что крылья выросли за спиной…

— Вот так, товарищ генерал… обратился к своему отражению в зеркале Переделкин. У него сегодня было почему-то превосходное настроение.

Москва. Улица Молодцова.

Родители Жанны Крючковой жили на улице Молодцова, в доме номер 25. Это был обычный спальный район столицы. И дома были самые что ни на есть обычные для обычного спального района, и жизнь в них была обычная и ничем не выдающаяся. Родители приняли Жанну без восторга. Надо сказать, что мама всегда относилась к дочери ревностно. То ли красота, которой Жанна так блистала, и которой мама была обделена, вызывала женскую ревность, которую ничем не перебьешь, то ли наложил отпечаток "интеллигентной" профессии, которой оба родителя гордились, но денег при этом никогда толком не имели, а Жанка и замуж быстро и удачно выскочила, и мужики вокруг нее вились, не переставая, и с деньгами напрягов не было, вон, в театральный на такси ездит постоянно. Конечно, хотела мама поначалу дочку на порог не пустить, сказать, что она такая-сякая, шалава и прочая ругань была у мамаши припасена. Но увидела матушка, как ее доченьке плохо, смилостивилась, отпустило ее сердечко. Впустила в дом дочку непутевую.

Надо сказать, что Жанна вышла замуж не столько из-за любви к молодому актеру, сколько из-за того, что надо было как-то вырваться из родительского дома, и вырваться на законных основаниях. Уж слишком ее предки утомляли длительными нотациями. Кстати, папа был сдержаннее, но если уж начинал что-то свое бубнить, то мамаша и рядом не валялась, так папашкино бубнение нервы доченьке выматывало.

И при этом Жанна знала, что родителей она любит. Терпеть долго не может, а любит! Ну и что ты тут сделаешь? Иногда родители бывают несносны. Но приходится и это терпеть…

Жанна проснулась с жуткой головной болью. Наверное, она слишком много выпила, это верно… Посмотрела на себя в зеркало… И только сейчас поняла, что находится в родительском доме. Сжала голову ладонями, чтобы вспомнить, что произошло, но ничего не вспоминалось. Только жуткая головная боль, только она не давала возможности даже повернуться, я не говорю о том, чтобы кому-то кивнуть головой. Господи! Что же вчера произошло? Жанна увидела, что ее вещи в комнате, в чемоданах… Что-то начало проясняться, но еще не слишком отчетливо, знаете, как в бинокле — изображение есть, а вот четкости в изображении нету. Надо бы как-то резкость навести. Только как? Жанна задумалась, но от этого головная боль вспыхнула еще с большей силой.

Пришлось аккуратно вставать. Обычно Жанна имела привычку спать голой. А сейчас она лежала не просто дома, а полностью одетой… Это наводило на мысли. Жанна добралась до кухни. Слава богу, родители уже уехали на работу. Скорее всего, мама пыталась разбудить непутевую дочу для воспитательной беседы, но ничего ей не удалось. Конечно, без девяти минут десять! Надо бы как-то прийти в себя!