Александр Громов - Простолюдин

Назад я тащился столь медленно, что робот вновь угостил меня разрядом, и тут уж я не сплоховал: коротко вскрикнул, потом как бы задохнулся, начал шататься, царапать ногтями грудь и в довершение всего рухнул на бетон, да так неловко, что расшиб скулу. На робота я не смотрел, но слышал, как он жужжит надо мной, словно мелкое и волосатое земное животное шмель. Жужжи, жужжи... Я страдальчески вытянулся, затем судорожно подобрал под живот колени и замер. Правой саднящей скуле было тепло: наверное, по бетону понемногу разливалась кровь.

И тут я получил такой разряд, что и в самом деле едва не отправился на тот свет. Вспышка боли превзошла все, что я испытывал до сих пор. Надзиратели знали, как обращаться с симулянтами, а если у каторжанина однажды случится реальный сердечный припадок и разряд добьет его - ну что ж, значит, судьба у бедолаги такая.

Волей-неволей я взгромоздился на ноги - глаза безумны, рот перекошен, всего трясет. Тот, кто придумал электричество, не ведал, что творит, а изобретатель разрядника был просто большой сволочью. Я ждал еще одного тычка разрядником, прекрасно понимая, что не успею ни увернуться, ни отпрыгнуть. Надзиратель, однако, не шевелился. Даже не жужжал. А, вот оно что!.. Я глубоко вздохнул, и картина мира вновь обрела цвет и объемность. По ровному бетону ко мне шустро катил робот-фельдшер.

А еще спустя минуты три-четыре - киберэскулап, первым делом удостоверившись в том, что мое сердце в порядке, едва-едва успел промыть мою рассеченную скулу, опрыскать ее каким-то гелем и налепить пластырь - я услыхал в небе знакомый звук. Через минуту - меня еще не успели отконвоировать в камеру - на площадку опустился носатый грузовой флаер типа "Тукан", мало того, что знакомый мне и несложный в управлении, так еще и пилотируемый человеком! Моложавый пилот спрыгнул на бетон, сладко потянулся всем телом и спрятался от палящего солнца в тень машины. Я так удивился, что едва не схлопотал еще один электрический удар. Спохватившись, добрел до камеры, не забывая, впрочем, приволакивать ногу, якобы ушибленную при падении, и не оборачиваясь в сторону флаера.

Теперь я знал ровно столько, сколько нужно знать для побега.

Если предыдущая декада тянулась мучительно долго, то теперь время как будто остановилось. Десять дней! Это безумно много, если нечем заняться. А я не мог даже укреплять мышцы, чтобы не заронить подозрение в тех, кто за мной наблюдает. Больной так больной, слабый так слабый. И я целыми днями валялся на койке, развлекаясь лишь тем, что поочередно напрягал те или иные группы мышц. Паллиатив, но лучше, чем валяться просто так.

Все равно в голову лезли дурные мысли. На десятый день я себя просто извел: а что если сегодня меня не поведут на помывку? Или поведут, но не в то время, какое мне нужно? Не самые лучшие размышления для того, кому в точно выбранный момент надо действовать расчетливо и хладнокровно.

Я даже усомнился: а точно ли сегодня десятый день? Не ошибся ли я в подсчете? Глупее арифметической ошибки были только мои сомнения, я понимал это и все равно сомневался.

Тут не захочешь, а позавидуешь Инфосу, по определению лишенному человеческой психологии!

В конце концов я сумел заставить себя выбросить дурь из головы. Не спрашивайте, чего это мне стоило. Кроме того, мне нужно было продумать новую линию поведения. Не повторять же старые фокусы!

Робот-надзиратель застал меня сидящим на унитазе. Как известно, это занятие требует времени и сосредоточенности. Роботу это тоже было известно, так что он не стал мне мешать, лишь потрескивал разрядником. Да иду уже, иду, только штаны надену, прояви еще чуть-чуть терпения, железяка...

Наверное, мне удалось выиграть минуты две. Возня с якобы неподатливой застежкой на ботинке - еще полминуты. Мало.

Больше всего я боялся, что как раз на эти две с половиной минуты мне сократят время помывки. Или даже на три, учитывая, что по дороге я опять спотыкался и не развивал должной скорости.

Обошлось. Как легко догадаться, в помывочной я тоже никуда не спешил, а когда мое тело перестали массировать турбореактивные струи, начал вопить, что мне-де нужно больше воды и что я не хочу превращаться в питательный субстрат для вшей и всяких там нимфозорий. Реактивной воды я не выпросил, не получил и спокойной, но выгадал, наверное, еще минуту или полторы.

Недостаточно.

Упереться и не идти? Сесть на пол? Надзиратель мне выпишет такую дозу электрошока, что я стану ни на что не годен, если вообще останусь жив. Симулировать сумасшествие? Будет тот же результат.

Одеваясь и обуваясь, я сумел выиграть еще минуту. Ох, мало...

Насвистывая, я вышел из помывочной самой беззаботной походкой. Как всегда, робот пропустил меня вперед и двинулся следом. И тут я сделал то, чего сам от себя не ожидал: рванул от него, как заяц от волка, и со всей возможной скоростью понесся в направлении моего блока, как будто ужасно соскучился по родной камере. Оказалось, что я умею сносно бегать.

Впоследствии я пытался понять, откуда у меня появилась эта идея, что такое наитие, как оно возникает и почему приводит к действиям, еще не проанализированным и не одобренным рассудком. Наверное, на случай пиковых ситуаций, когда некогда думать, а надо просто спасаться, мозг имеет какую-то особую систему, унаследованную нами от обезьяньих предков. Не знаю, не знаю... Знаю только, что логически - если не брать самый первый, примитивный уровень логики - я поступил единственно правильным образом: попросту сделал то, чего от меня никто не ждал, и уж меньше всего робот-надзиратель.

Вряд ли он непрерывно контролировался Инфосом, но и без него не был совсем уж дураком: следовал умной программе и вдобавок почти наверняка учился на ошибках. К чему он был готов? К тому, что заключенный начнет упираться, симулировать болезнь или повреждение, а то и к тому, что он от большого ума набросится на робота с голыми руками или каким-нибудь подручным предметом, попавшим к нему в руки по маловероятному недосмотру. Но он никак не мог ожидать того, что заключенный радостно помчится в свою тюрьму, как будто полжизни мечтал только о ней!

Надзиратель промедлил не более секунды, после чего сердито зажужжал и припустил за мной. Некоторые шагающие роботы, даже грузные, очень неплохо бегают, и этот был как раз такой модели. Правда, я оторвался от него на несколько прыжков и, слыша за спиной топот механических ног, испытал вспышку дикой радости: догонит не сразу.

Но догонит.

Что дальше?

Этого я и сам не знал. Тянуть время - только это мне и надо было. Когда топот робота приблизился, я вильнул влево и помчался к ограждению, отделяющему мой сектор от участка землекопной терапии для уголовников. Те побросали работу и вовсю таращились на меня, пользуясь тем, что их роботизированная охрана замерла и тоже заинтересовалась происходящим. Мой надзиратель снова догонял. Должно быть, он весил вчетверо больше меня, однако почти не потерял времени на крутом повороте. Хорошая конструкция, чтоб ей пусто было!