Терри Пратчетт - Мерцание экрана

– Люди такого никогда не потерпят, – строго сказал он. – Подобные развлечения им не нужны.

Короткие рассказы, как я уже говорил, выпивают из меня литры крови. Я завидую людям, которые умеют писать их с легкостью, хотя бы видимой. Всего я написал их, кажется, не больше пятнадцати.

Однако рассказ «Море и рыбки» оказался одной из тех редких идей, которые неожиданно легко воплотились в жизнь. И примерно через две недели воплотился Боб Сильверберг с вопросом, смогу ли я предоставить что-нибудь для антологии «Легенды».

Не знаю, что бы случилось, если бы он этого не сделал. Вероятно, рассказ стал бы основой целого романа или, по крайней мере, одной из его сюжетных линий. Первоначально история была на тысячу слов длиннее и содержала еще одну сцену, но Боб счел, что она замедляет ход сюжета. Думаю, он был прав. Однако сцена получилась довольно удачной, поэтому позже она была частично включена в роман «Carpe Jugulum. Хватай за горло!».

Что касается названия, то оно полностью выдуманное, но выглядит отлично. Несколько лет назад по каким-то причинам, которые я уже не могу точно вспомнить, я изобрел «древнюю» поговорку «Большому морю все равно, куда плывут маленькие рыбки» и вложил ее в уста одного из персонажей. Она звучит и мудро, и немного глуповато, поэтому я подумал, что поговорка неплохо подошла бы и для названия какого-нибудь отмеченного премиями рассказа. Что интересно, мои расчеты на это совершенно не оправдались.

Неприятности, как всегда, начались с яблока.

На оттертом добела, безукоризненно чистом столе матушки Ветровоск лежал целый кулек яблок – красных, округлых, блестящих и сочных. Знай яблоки, что ждет их в будущем, они бы тикали подобно бомбам.

– Оставь себе. Старый Гопкрафт разрешил мне брать сколько душе угодно, – сказала нянюшка Ягг. Затем искоса взглянула на сестру в ведьмовстве и добавила: – Очень вкусные! И храниться могут долго, только сморщатся слегка.

– Он правда назвал яблоки в твою честь? – осведомилась матушка.

Каждое ее слово прожигало воздух, словно капли кислоты.

– Из-за моих румяных щечек, – пояснила нянюшка Ягг. – А еще я лечила ему ногу в прошлом году, когда он сверзился с лестницы. И составила припарочку для лысины.

– Не больно-то помогла твоя припарочка, – заметила матушка. – Парик, который он носит, ужасно смотрится на еще живом человеке.

– Он рад, что я проявляю к нему интерес.

Матушка Ветровоск не сводила глаз с кулька. В горах, где лето жаркое, а зима холодная, овощи и фрукты всегда родятся знатные. Перси Гопкрафт, слывший в здешних краях главным садоводом, был, безусловно, очень увлеченным человеком. Вооружившись кисточкой из верблюжьей шерсти, он с воодушевлением устраивал садовым культурам межполовые забавы.

– У него уже столько заказов на эти яблони! – похвасталась нянюшка Ягг. – Хм… как приятно осознавать, что вскорости тысячи людей попробуют нянюшку Ягг на вкус!

– Тысячей больше, тысячей меньше, – мрачно съязвила матушка Ветровоск.

О необузданной юности нянюшки Ягг слагались легенды, имевшие, правда, строгий возрастной ценз.

– Ну спасибочки тебе, Эсме. – Нянюшка Ягг на секунду пригорюнилась, но тут же ахнула в притворном беспокойстве: – Да ты никак ревнуешь, Эсме? Неужто тебе завидно, что подруга немного погреется в лучах славы?

– Я? Ревную? С чего бы это? Всего лишь яблоки, и только. Было бы о чем переживать!

– Вот и я так думаю. Обычная галантность, чтобы польстить даме в летах, – кивнула нянюшка. – А у тебя как дела? Рассказывай.

– Нормально.

– А припасла ли ты дров на зиму?

– Почти.

– Вот и славненько, – протянула нянюшка. – Славненько.

Настала долгая пауза. На оконном стекле бабочка, разбуженная не по сезону теплым ветром, отбивала тихую дробь в попытке дотянуться до сентябрьского солнышка.

– А картошку-то, значит… выкопала уже? – продолжила расспросы нянюшка.

– Да.

– Хорошая нынче уродилась картошечка.

– Хорошая.

– А бобы уже засолила?

– Да.

– Небось ждешь не дождешься Испытаний на следующей неделе?

– Да.

– Небось готовишься?

– Нет.

Нянюшке показалось, что, несмотря на солнечный свет, по углам комнаты сгустились тени. Сам воздух стал темнее. Известное дело – хижина ведьмы чувствительна к настроению хозяйки. Но нянюшку было уже не удержать. Дураки несутся вперед сломя голову, но даже они сущие черепахи по сравнению с маленькими старушками, которым уже нечего терять.

– Придешь ко мне на ужин в воскресенье?

– А что будет?

– Свинина.

– В яблочном соусе?

– Да.

– Не приду, – кратко ответила матушка.

За спиной нянюшки раздался скрип, и дверь распахнулась настежь. Простой человек, чуждый ведьмовства, запросто объяснил бы: мол, ветер, конечно, что же еще? И нянюшка Ягг легко бы с ним согласилась, но спросила: а откуда взялся этот ветер и как он ухитрился поднять задвижку?

– Ой, кажется, я засиделась! – сказала она, проворно поднявшись. – А ведь в это время года дел невпроворот!

– Точно.

– Пойду, пожалуй.

– До свиданья.

Ветер с грохотом захлопнул дверь за ее спиной, и нянюшка поспешила вниз по тропинке.

Ей пришло в голову, что, возможно, она зашла чуть дальше, чем следовало. Но лишь чуть-чуть.

Недостаток бытия ведьмы – по крайней мере, в глазах некоторых людей – заключается в том, что им приходится селиться где-нибудь в сельской глуши. Но нянюшку такая жизнь более чем устраивала. Здесь имелось все, в чем она нуждалась. Здесь было все, что она когда-либо могла желать, хотя в молодости, бывало, у нее иссякал запас мужчин. Побывать в дальних краях, конечно, было занятно, но если вдуматься – что в них интересного? Незнакомые напитки и диковинная еда – безусловно, очень любопытны, но разок попробовал, и все. В дальние края отправляются по делам, но возвращаться нужно туда, где тебе все знакомо. В свой настоящий дом. Нянюшка Ягг питала слабость к тихим местечкам.

Конечно, размышляла она, пересекая лужайку, у нее нет такого вида из окна, как у матушки Ветровоск. Нянюшка жила внизу, в городке, в то время как матушка могла лицезреть лес, бескрайние равнины и огромный круглый горизонт Плоского мира.

«От такого вида, – рассуждала нянюшка, – можно запросто сойти с ума».

Ей говорили, что мир круглый и плоский, что было вполне логично. Но в то, что он летит сквозь пространство на спине четырех слонов, стоящих на панцире огромной черепахи, она не очень верила. Впрочем, против такого устройства вселенной она отнюдь не возражала, пока все это происходит где-то Там, Далеко, за пределами ее личного мирка в десять миль в поперечнике. Не касавшиеся ее вещи нянюшку Ягг не интересовали.