Роберт Хайнлайн - Нам, живущим. Реквием

– Оставайся на месте! Что будет, то будет.

– Одна минута, приготовиться! – Голос Боулза был резок.

– Давай, Мэнни!

– Укрытие – Мюрок – Белые Пески. Готовы к началу отсчета!

Трауб сделал паузу, в рубке все замерло.

– Шестьдесят! Пятьдесят девять… пятьдесят восемь… пятьдесят семь…

Барнс вцепился в подлокотники, попытался унять бешено стучащее сердце. Он провожал каждую из секунд, которые отсчитывал Трауб.

– Тридцать девять! Тридцать восемь! Тридцать семь! – Голос Трауба был по-прежнему резок и пронзителен. – Тридцать один! Половина!

Барнс слышал сирены, их вой взлетал и опускался снаружи, на летном поле. Перед ним, на экране телевизора, «Луна» прямо и гордо вздымалась в темноту, скрывавшую ее вершину.

– Одиннадцать!

– И десять!

– И девять!

– И восемь!

Барнс облизнул губы и проглотил комок в горле.

– Пять… четыре… три… два…

– Пуск!

Слово затерялось в звуке, по сравнению с которым рев тестового запуска был комариным писком. «Луна» повела плечами, встряхнулась – и поднялась в небо.

Чтобы понять тех людей, мы должны отойти от привычных стереотипов и кое-что для себя усвоить. Пересечение Атлантики было весьма рискованным предприятием – когда Колумб пустился в свое плавание. Так же было и с первыми космонавтами. Корабли, на которых они отправлялись в путь, были невообразимыми самоделками.

Они не знали, на что идут. Если бы знали, они никуда бы не полетели.

Барнс чувствовал, что его вжимает в подушки амортизатора. Он давился тошнотой и изо всех сил старался не проглотить свой собственный язык. Тело, теперь весившее больше полтонны, было парализовано, ему приходи лось напрягаться, чтобы дышать. Но хуже, чем вес, был шум, сводящий с ума «белый» шум от нестерпимого ультразвука до басов, слишком низких, чтобы быть услышанными.

Звук доплеровски сместился по шкале частот вниз, прогрохотал и ушел прочь. С пятикратным ускорением они за шесть секунд обогнали свой собственный звук и остались в гулкой тишине, которую нарушал только шепот воды, бегущей через насосы.

Мгновение Барнс смаковал тишину, затем его взгляд наткнулся на экран телевизора: на нем быстро съеживалась огненная точка. Он понял, что видит самого себя, исчезающего в небе, и пожалел, что не смотрел старт.

– Мэнни, – ему пришлось потрудиться, чтобы это выговорить, – включи кормовой обзор.

– Не могу, – сипло простонал Трауб. – Я не могу пошевелиться.

– Сделай это!

Трауб постарался: экран помутнел, затем на нем сформировалось изображение.

Боулз хмыкнул:

– Ох ты ж боже ж мой! [74]

Барнс посмотрел: они были высоко над Лос-Анджелесом; карта большого города была вычерчена отчетливо различимыми цепочками уличных фонарей и неоновых огней. Она уменьшалась на глазах.

В восточном иллюминаторе полыхнуло розовым, и тут же разлился ослепительный солнечный свет.

– Что случилось? – вскрикнул Трауб.

Барнс сам был поражен, но он постарался контролировать свой голос и спокойно ответил:

– Восход. Мы высоко поднялись… Док, как силовая установка? – продолжил он.

– Показания в норме, – ответил Корли сдавленным голосом. – Долго еще?

Барнс посмотрел на пульт:

– Больше трех минут.

Корли не ответил, три минуты казались вечностью. Некоторое время спустя Трауб сказал:

– Посмотрите на небо!

Корли приподнял голову и посмотрел. Несмотря на резкий солнечный свет, небо было черным и усыпано звездами.

Три минуты пятьдесят секунд спустя двигатель выключился. Как и в первый раз, отсечка прошла медленно, плавно, и страшная сила тяжести отпустила не сразу. Но она отпустила их полностью. Ракета и ее экипаж очутились на свободной орбите, «падающими» вверх по направлению к Луне. По отношению друг к другу и к кораблю они не имели веса.

Барнс испытывал тошноту и пугающее ощущение падающего лифта, характерные для отсутствия веса, но, ожидая их, он быстро взял себя в руки.

– Силовая установка, – скомандовал он, – отчет!

– Силовая установка в порядке, – ответил Корли слабым голосом. – Доложить по отсечке?

– Позже, – решил Барнс. – Второй пилот, по моим данным у нас превышение.

– На моем дисплее курс в норме, – прохрипел Боулз, – разве что самую чуточку превышен.

– Мэнни!

Нет ответа. Барнс повторил:

– Мэнни. Отвечай, парень, с тобой все в порядке?

– Мне кажется, я умираю. – Голос Трауба был слаб. – Эта штука падает! О боже, останови это!

– Возьми себя в руки!

– Мы разобьемся?

– Нет, нет! У нас все в порядке.

– Это он мне будет говорить «все в порядке», – пробормотал Трауб, затем добавил: – Мне уже наплевать, даже если и так.

Барнс крикнул:

– Док, давайте ваши таблетки. Мэнни срочно нужна одна, – он замолчал, чтобы справиться с позывом, – и мне самому они не помешают.

– Мне тоже, – подхватил Боулз. – У меня не было морской болезни с тех пор, как я был… – Он оборвал себя, а затем продолжил: – С тех пор, как я был мичманом.

Корли ослабил ремни и вылез из своего ложа. Невесомый, он свободно поплыл и медленно перевернулся, как ныряльщик в замедленной съемке. Трауб отвернулся и застонал.

– Прекрати, Мэнни, – приказал Барнс. – Попробуй поймать Белые Пески. Мне нужны показания «время-высота».

– Я не могу – я болен.

– Выполняй!

Корли, плавающий рядом со стойкой, схватился за нее и направил себя к шкафу. Он отыскал пузырек с таблетками и торопливо проглотил одну. Затем, подтягиваясь, он переместился к дивану Трауба:

– Вот, Трауб. Прими это. Ты будешь чувствовать себя лучше.

– Что это?

– Одна штучка под названием драммамин. Это от морской болезни.

Трауб положил таблетку в рот:

– Я не могу ее проглотить.

– Лучше бы тебе постараться.

Трауб дернул кадыком, стиснув челюсти, чтобы удержать таблетку во рту. Корли поднялся к Барнсу:

– Нужна одна, Джим?

Барнс начал отвечать, но тут же отвернулся, и его стошнило в носовой платок. Слезы брызнули из его глаз, он принял таблетку.

– Док – быстрее! – крикнул Боулз. Его голос пересекся, чуть позже он добавил: – Слишком поздно.

– Извини. – Корли перебрался к Боулзу. – Боже мой, ну ты и уделался!

– Дай мне таблетку и без комментариев.

Заговорил Трауб, уже более твердым голосом:

– Космический корабль «Луна» вызывает Белые Пески. Отвечайте, Белые Пески.

Наконец пришел ответ:

– Белые Пески – космическому кораблю. Слушаем вас.

– Дайте нам серию радиолокационных отметок, время, расстояние и азимут.

Вмешался новый голос:

– Белые Пески – космическому кораблю. Мы ведем вас, но цифры выглядят несуразно. Каков ваш пункт назначения?

Трауб взглянул на Барнса, затем ответил: