Анри Бертьен - Вождь (Вересковая пустошь)

…Вечерело. В стане противника заканчивалось празднование победы над двумя отрядами У Ку, убийством вождя племени и казнью его сына. Тело было снято с шеста и сожжено на площадке в центре стана. Кочевники явно готовились уничтожить остатки племени и двинуться дальше.

— Всё. Свершилось. — Беззвучно пробормотал шаман. — Теперь для нас одна дорога — исчезнуть. Либо мы сделаем это сами… Если сумеем… Либо — орда это сделает за нас.

— Что сделаем, старик? — Осторожно спросил А Джонг.

— Исчезнем, сынок. Пойдём. — И шаман пригласил его в свой шатёр.

— Но…

— Сегодня это всё уже не имеет никакого значения… — Махнул рукой шаман.

— Но ведь предки говорили, что ты потеряешь всю свою силу, если кто-то из непосвящённых перешагнёт твой порог…

— Это я говорил, а не предки… — Вздохнул старик. — А посвятить тебя сегодня же придётся… Ибо иначе парня без роду, без племени, поставить вождём нельзя. Люди пока не вспомнили, что твои отец и мать были чужаками — не до того сейчас, видимо. Но — погоди, они ещё вспомнят. И — не только это… — Шаман снова вздохнул, и, выглянув, запахнул за собой полу шатра. — А сила… Сила мне, боюсь, после завтрашнего дня… больше уже не понадобится… Итак? — Он выжидающе поглядел на юношу. Тот кивнул, подтвердив готовность слушать.

— Ты… И те, кто пойдут за тобой…

— А пойдут не все? — Юноша внимательно поглядел на старика.

— Не все. Кто-то не захочет, и скажет об этом. Кто-то не захочет, но и не скажет, а потом предаст тебя. В лучшем случае — просто сбежит. А кто-то и захочет — и останется здесь, чтобы прикрыть отход своих жён и детей…

— Ты хочешь, чтобы я бежал, как трус, с поля брани? — Глаза юноши сверкнули огнём.

— В тебе говорит сердце воина, а не разум вождя. — С досадой ответил старик. — Я хочу, чтобы ты, как мудрый вождь, сумел увести тех, кто потом продолжит наш род. Я хочу, чтобы ты увёл всех женщин… Кроме бесплодных старух… И всех юношей, — он нехорошо усмехнулся, — мало пригодных для казни на колу. И я хочу, чтобы следом за вами шли воины, способные уничтожить разведку кочевников.

— Мы будем бежать, как трусливые крысы… — Юноша обхватил голову руками. — Я не снесу такого позора… — Шаман встал, вышел из шатра, подошёл к одной из женщин, и, взяв у неё из рук ребёнка, вернулся назад в шатёр. Та проводила его встревоженным взглядом, готовая в любой момент начать неистово голосить — но перечить не посмела.

— На, — сказал шаман. — Пойди, отдай его на растерзание шакалам. Ты всё равно не защитишь его от орды. Это — стихия. Такая же, как Большой Огонь в лесу и Большая Вода в долине. Их невозможно остановить — ни отвагой, ни мужеством. Но от них можно уйти. У тебя есть выбор: бросить его в огонь или унести от огня. — Шаман по-прежнему протягивал ему ребёнка.

— Я уже понял тебя, старик… — Юноша поднял голову, скрипнул зубами. — Всё равно после пережитого нами позора уже никакой позор не страшен. Будем выживать…

— Теперь я слышу слова мудреца, а не воина. — Кивнул шаман. — Пойди, отдай ей ребёнка. — Женщина жадно схватила дитя, которое уже не надеялась увидеть живым. Видимо, она полагала, что шаман готовит кровавую жертву, чтобы умолять богов спасти племя. И тогда А Джонг понял, что уведёт их отсюда, даже если ни один мужчина не пойдёт с ними, с презрением плюнув в глаза новоиспечённому "вождю".

— Я готов, старик… — Сказал он, вернувшись. Шаман кивнул.

— Так вот… Сегодня вечером… Воины нашего племени… Разберут стены тех домов, которые мы начали строить по воле Ушедшего Вождя. — Начал вещать шаман. — Они сложены из брёвен, и эти брёвна надо будет быстро переправить на берег и связать плоты.

— Мы будем сплавляться вниз по реке? — Торопливо спросил юноша.

— Да. — Кивнул шаман. — Шагов сто — не больше. — Йок, глядя на юношу, выждал, пока до того дойдёт смысл услышанного. — Потому, что кочевники тоже так думают. — Дождавшись, пояснил он. — А потом самые сильные из взрослых людей племени — мужчины или женщины, это уже не важно — потянут плоты вверх по реке. На верёвках. По колено в воде — чтобы река скрыла их следы. Ты должен проследить, чтобы никто из них, выбившись из сил, не упал в воду — ибо тогда его снесёт вниз, и кочевники тут же поймут, в чём дело. И чтобы никто ненароком не вышел на берег — не найдя вас внизу, кочевники пошлют дозор и вверх по течению. Дозор должен вернуться. Слышишь? Вам нужно, чтобы дозор именно вернулся, а не был уничтожен теми, кто идёт за вами сзади. Вернуться, рассказав всем, что выше по течению нет никаких следов нашего племени… — Юноша кивнул.

— Ты помнишь мысок, который огибает река в конце второго дня пути?

— Да…

— Вы там будете на четвёртый. Или — на пятый. Как повезёт. Вам нужно обойти его и пройти ещё день. Или — два, если судить по тому, что вы идёте с поклажей. Там есть широкий каменистый кряж. Старики говорят, что это — основание великой горы Кра-Тоу. Но для вас важно не это. Для вас важно то, что он — каменистый. Вы подойдёте туда к исходу недели. Подойти нужно вечером. А ночью вам предстоит все пожитки вытянуть на кряж. Чтобы тащить их дальше. По камням. Вверх. Затем… — шаман вздохнул, — нужно будет развязать все плоты и… тоже… втащить их наверх.

— Зачем?

— Чтобы разведчики не нашли _никаких_ следов. Если Вы успеете уйти вверх до рассвета, то солнце быстро высушит ваши следы на камнях, и… хотел бы я посмотреть на того, кто вас обнаружит… Если же нет — не думаю, что кто-то из нашего племени останется в живых: орды, как ты слышал, не знают пощады… — Шаман помолчал. — И помни, юноша… — Наконец сказал он. — Это — единственное место на всей реке, где вы можете выйти из воды, не оставив следов. А кочевники — хорошие следопыты. Если они пройдут ещё на неделю пути вверх и поймут, что вы могли выйти только там — они вернутся, чтобы проверить ваши следы. Поэтому гору нельзя обойти. Поэтому вам придётся развязывать плоты в воде, а потом, выходя на кряж босиком, на себе нести брёвна почти до вершины… Не отклоняясь от каменистого потока, который, как сказали мне предки, когда-то тёк от самой вершины, а, дойдя до воды, остановился и зашипел. Потом он окаменел… Но по бокам от него продолжает расти трава — и велик будет соблазн ступить на неё, чтобы, не поднимаясь больше, обойти вершину. Так вот: не поддавайся этому соблазну, сынок… Стоит лишь одному из вас ступить на мягкий ковёр травы — и по вашим следам пойдут несколько отрядов ордынцев. Шанс для вас есть только один, и состоит он в том, что разведчики орды… вообще, — старик сильно выделил последнее слово, — никаких следов не найдут.

— Я понимаю… — Почти обречённо сказал юноша.

— Я буду молить богов, чтобы ты всё понимал правильно, сынок… — Вздохнул шаман. — Когда вы дойдёте почти до вершины, — продолжил он, выждав, пока юноша усвоит услышанное, — там уже не будет травы. Там будут камни. Скользкие камни. Тебе придётся разослать много воинов, чтобы найти обход этой вершины по камням — такой обход, по которому смогут пройти не только не обременённые ношей, но и нагружённые брёвнами воины… И женщины с детьми. И те, кто будет нести поклажу. Пройти не один раз — ибо всё за один раз вы унести не сможете. — Юноша кивнул. — Потом вы спуститесь в долину. По противоположному склону Кра-Тоу. Там будет второй такой же поток. Кончается он расплывшимся пятном у самого основания, в большой вересковой пустоши. Под ногами будет мягкая трава. Вам придётся сходить с кряжа каждому своей дорогой — эта трава, быстро поднявшись, скроет следы одного путника. Но она будет выглядеть, как вытоптанная тропинка, если по ней пройдёт всё племя… Вы должны рассыпаться по пустоши, и вереск скроет вас от глаз преследователей. Но не отходите друг от друга слишком далеко — следите, чтобы каждый видел, как минимум, двоих соплеменников с каждой из сторон. Помните: вам нельзя никого потерять. Это — не сочувствие к слабому. Это — закон выживания всего племени.