Андрей Максимов - Самоубийство Земли [Повести и рассказы]

У самых ворот Дворца ее остановил странный звук — казалось, кто-то перекатывает камешки в пластмассовой коробке: то храпела дворцовая охрана, и звук этот обозначал — проходи любой, кто хочет.

Мальвинина слегка толкнула ворота, они раскрылись с легким и, разумеется, зловещим скрипом.

Через мгновение она уже вошла в дворцовые покои. Здесь было темно и душно, как под одеялом. Но Мальвинина знала все дворцовые переходы так хорошо, что ей не нужен был свет.

Шаг. Еще шаг. Еще один.

Жалобный стон сотряс огромный дом, и снова все стихло. Видимо, кто-то из охранников или лакеев застонал во сне. «Что снилось бедному солдату?» Впрочем, сейчас Мальвинину это абсолютно не интересовало. Да и вообще не интересовало.

Шаг. Еще один. Еще шаг.

Скрипнула половица. Звук показался пугающе громким. Мальвинина замерла — ей почудилось, будто за ней кто-то идет. Оборачиваться не было сил. Она замерла в ожидании чего-то ужасного.

Однако оно не наступило. Мальвинина перевела дыхание.

Шаг. Еще шаг. Еще один.

Наконец, подошла к нужной двери, глубоко вздохнула, собираясь с духом…

Безголовый бросился ей навстречу. Но вдруг остановился и оглядел ее с головы до ног, словно не веря в ее приход.

— Господи, — прошептал он. — Как же я ждал тебя, чуть с ума не сошел.

Мальвинина нагнулась и поцеловала Великого Командира. Поцелуй был долгим и возбуждающим.

Потом она поглядела на него — не то удивленно, не то восторженно — и сказала:

— Ты знаешь, я когда иду сюда, каждый раз ужасно волнуюсь. Мне кажется иногда, будто я делаю что-то очень-очень плохое, и меня за это могут наказать.

«Ты не так уж далека от истины, — усмехнулся Безголовый. — Если бы кто-нибудь узнал, что к Великому Командиру приходит плюшевая — тебе бы не поздоровилось».

Но вслух Безголовый ничего не сказал.

Мальвинина совсем уже собралась спросить, чего это он усмехается, как вдруг Безголовый подпрыгнул, наклонил ее голову, и впился губами в бледные, но крашеные губы.

За окном начинался рассвет.

Его рука сама нащупала вырез, скользнула по груди. Не отрывая губ, он начал расстегивать платье и, когда добился желаемого и платье упало на пол, — страсть захлестнула Безголового.

Они рухнули на широкую постель и стали кататься по ней, теряя остатки одежды.

Его руки обвили толстую шею Мальвининой с такой силой, что, казалось, еще мгновение и задушат. Мальвинина вскрикнула. Безголовый приподнялся на руках и посмотрел на нее сверху вниз. Грудь Мальвининой колыхалась, как… Ах, она так здорово колыхалась, что не требовала никаких сравнений! И Безголовый упал на нее.

Он не торопился, оттягивал то мгновение полного счастья, когда весь мир исчезнет и останется только восторг. Ему нравилось, что он может запросто управлять и собственным желанием и этим прекрасным женским телом. Он улыбался. Пожалуй, только в эти минуты ухмылка на его лице растягивалась в широкую счастливую улыбку.

— Звереныш мой, — ласково прошептала Мальвинина.

Безголовый стиснул зубы, почувствовал, что страсть перестает ему подчиняться, задохнулся… Мощный, почти звериный крик сотряс Дворец.

Они лежали рядом, тяжело дыша, и рука Безголового лениво поглаживала ее тело.

— Послушай, — Мальвинина приподнялась на локте, подперла рукой белокурую голову и посмотрела на Безголового тем единственным взглядом, каким могут смотреть женщины в те минуты, когда ощущают над мужчиной свою полную власть. — Ты любишь меня?

— Дорогая, — банально ответил Безголовый и банально притянул Мальвинину к себе.

Но Мальвинина банально отодвинулась — ей и вправду было не до этого. Она обиженно скривила губы и томно произнесла:

— Отчего же ты не хочешь, чтобы я всегда была рядом с тобой? Я могла бы жить во Дворце, считалась бы служанкой, или, я не знаю, кухаркой, лакейкой… Да какая разница, кем считаться, лишь бы жить во Дворце! — Она провела пальцем по безволосой груди Безголового. — Здесь такие широкие коридоры, столько комнат, вообще так много интересного…

Настал черед отодвигаться Безголовому.

— Ты же знаешь — это невозможно, — вздохнул он.

— Ну почему? Почему? — Мальвинина даже руками всплеснула, чтобы получше выказать свое непонимание. — Наоборот, это было бы очень демократично: у тебя во Дворце — плюшевая. Ты бы всем показал… показал бы всем, что… Не притворяйся! Ты прекрасно понимаешь, чтобы ты всем показал! Все бы увидели, какой ты хороший, добрый. Разве тебе не хочется, чтобы тебя любили и твои солдаты и мы, простые плюшевые?

— Любить надо в постели, в государстве надо властвовать, — пошутил Безголовый и расхохотался собственной шутке.

Но Мальвинина его радости не поддержала.

Надо сказать, Безголовый не привык, чтобы его о чем-нибудь просили, не был натренирован в искусстве вежливого отказа, и поэтому просьбы Мальвининой его сильно раздражали. Он хотел бы перевести разговор на какие-нибудь более безопасные рельсы, но Мальвинина уже пододвинулась к нему, и он почувствовал прикосновение ее огромной груди.

— Ну, пожалуйста, — попросила она. — Что тебе стоит? Разве для Великого Командира есть что-нибудь невозможное? Можно я останусь?

— Нет, — произнес Безголовый твердо.

— И я никогда не буду жить во Дворце? — В глазах Мальвининой застыли слезы, что предвещало начало истерики.

Стало ясно: скандала сегодня не избежать, и Безголовый почувствовал, что сдается, к тому же он понял, что устал и хочет спать.

— Нет, — повторил он совершенно спокойно. — Во Дворце ты жить не будешь никогда. И вообще, если бы кто-нибудь узнал, что во Дворец — ко мне! — приходит плюшевая, это бы сильно подорвало мою репутацию.

Мальвинина гордо поднялась с постели и начала одеваться.

— Не уходи, — банально попросил Безголовый.

— Думать, кроме тебя и мужиков больше нет в нашей Великой Стране? — банально спросила Мальвинина. — Если хочешь знать, меня есть, кому любить.

Это прозвучало настолько не изящно, что Безголовый даже решил не провожать Мальвинину.

«Все равно она никуда не денется, — справедливо подумал Великий Командир. — Вернется».

Мальвинина выскочила из его комнаты, хлопнув дверью.

От удара захлопнулось потайное окошко, находящееся над покоями Великого Командира.

Около этого окошка давно уже сидел Безрукий и внимательно наблюдал за происходящим внизу.

Да, повторим мы, ибо нельзя это не повторить: нужно быть особенно внимательным, когда берешься утверждать, будто все честно спали.

Безрукий снова открыл окошко, убедился, что Великий Командир действительно уснул, подумал: «Как же мне все это надоело! Кончить бы все это одним махом! Кончить-то не трудно, да вот что начать?» и пошел в свою комнату ждать доносчика.