Святослав Сахарнов - Лошадь над городом

Увы! Все течет и все изменяется. Могучее поветрие оснащения учреждений электронной техникой коснулось и «Новоканала».

Когда в нем начали устанавливать компьютер, все, включая тогдашнего директора, радовались. Всем казалось, что возникший в самом центре здания электронный мозг вдохнет новую жизнь в ослабевшие мышцы отделов и секторов, что снова столкнутся на заседаниях технического совета бурные потоки встречных мнений, что голубые каналы невиданных профилей и дерзкой крутизны снова начнут пересекать поля окрестных колхозов. Что, покоренные размахом строительства, инженерной смелостью и точностью расчетов, станут съезжаться в Посошанск заказчики, сначала из соседних областей, потом из знойных, алчущих воды среднеазиатских республик, и наконец, чем черт не шутит, из не менее знойных и алчущих африканских стран и, может быть, даже из далекой Австралии.

Машину привезли и установили в самом просторном помещении, которое легкомысленный и нечетко представлявший себе специфику работы учреждения архитектор задумал как гимнастический зал и который использовали не чаще двух раз в году для общих собраний. Машина стояла, сияя серыми, выкрашенными под мороз металлическими панелями, похожая на сборище уменьшенных в сотню раз небоскребов, — прямоугольные сверкающие шкафы с бесчисленными окошечками. Стояла, тихо перемигиваясь красными и зелеными, крошечными, с дамский ноготь, огоньками, грозно щетинясь сотнями рычажных переключателей, которые приехавшие вместе с машиной электронщики небрежно называли «тумблерами» и «джеками».

Шкафы стояли в несколько рядов, и в узкие щели между ними, как мыши, протискивались лаборанты в синих халатах. Внутри шкафов мерно гудело, вентиляция безостановочно гнала от шкафа к шкафу потоки горячего воздуха, и те, соединяясь наверху в полых металлических трубах, уносились из зала. Сверхъестественной силой веяло от машины. Она могла запомнить миллионы чисел: например, какие каналы, на какую глубину, сколько дней и часов рыли в полях машины, ведомые сотрудниками «Новоканала», какая погода стояла над Дикой Степью день за днем со времени появления здесь голубых заборчиков метеостанций и ящиков с термометрами, дождемерами, барометрами и вертушкой на мачте, которую моряки по старой памяти все еще называют «крестом Робинзона». Машина могла многое: могла по заказу исполкома рассчитать, по каким маршрутам и с какими интервалами нужно пустить по посошанским улицам наличные трамваи, автобусы и троллейбусы, чтобы наилучшим образом в самое напряженное время дня перевезти спешащих на работу и домой пассажиров (такую работу она для пробы сделала, правда, ничего после этого в городе не изменилось). Другой раз, складывая и вычитая углы и дуги, приписываемые астрономами каждой из бесчисленных звезд, она получила целую корзину чисел — положение этих звезд на небе в каждый из предстоящих годов. Рассчитала — и на свет появился изданный в далекой Москве толстый том, переплетенный в синий коленкор и с надписью золотым тиснением. От компьютера «Новоканал» вправе был ждать чуда.

Увы! Чуда не произошло. Машина сама не сумела, да и не должна была уметь придумывать себе работу. И тогда на помощь был вызван крупный теоретик компьютерного дела, загрузивший в подобных же условиях работой не одну машину. Теоретик прибыл в Посошанск в сопровождении юркого ассистента. Наутро теоретик отправился по комиссионным магазинам искать старинную бронзу, а ассистент бойкой рысью побежал в «Новоканал».

— Как дела, мужики? — спросил он, когда молодые инженеры и программисты окружили его. — Заказы есть?

— Мало, — стыдливо признались новоканальцы и рассказали про троллейбус и звезды. — Если честно говорить, нет.

Ассистент был одного возраста с собеседниками, был одет, как и они, в джинсовый костюм и кроссовки, и поэтому, как все обладатели униформы, собравшиеся вели себя доверительно.

— И считать нечего?

— Меню-раскладку, — попробовал пошутить программист.

Приезжий шутку понял.

— Не густо. А чего у вас, други, в этих стенах много?

Вопрос был поставлен в лоб и загнал молодых новоканальцев в тупик. На счастье, кто-то простодушный (во всех учреждениях во все времена есть один простодушный сотрудник) сказал:

— У нас много старых чертежей.

— Вот и прекрасно, парни! — сказал ассистент. — Машина будет хранить в своей памяти их названия сообщать по запросу, где лежит требуемый номер, на какой полке, в какой папке. Возражений нет? Шеф одобрит. Все. Прошу отметить командировочные...

Так у «Новоканала» появилась библиотека, оборудованная как в лучших научно-фантастических романах. Для нее открыли штат — шесть человек, и она заработала. В этой суете как-то забыли про Ерофеича, а когда вспомнили, оказалось, что старик исчез.

— Должно быть, ушел на пенсию, — решили новоканальцы и начали понемногу привыкать к машине.

Когда на вокзале провожали теоретика компьютерного дела, Бронислав Адольфович доверительно спросил:

— А как насчет ошибок, профессор? Все-таки раньше со стариком мы горя не знали. А тут?

— Какой старик? Боря, в чем дело? — окликнул теоретик своего помощника. — Разъясни, пожалуйста, товарищам.

— Не волнуйтесь, — заверил ассистент. — У машин этого класса допускается всего один сбой на миллион обращений. Одна ошибка раз в сто лет. Вас это устраивает?

— Устраивает, — испуганно сказал Згуриди и, переложив в другую руку профессорский чемодан со старинной бронзой, потащил его к вагону.

Вот почему Иванов, получив задание и расспросив товарищей по отделу, как войти в деловые отношения с компьютером, прошел в бывший гимнастический зал и, обратившись к дежурному программисту, попросил узнать у машины, не помнит ли она что-нибудь о разведке воды в самом Посошанске.

Программист отложил в сторону две книги, которые он читал одновременно: рассказы Ивана Алексеевича Бунина и брошюру «Аэробика», отстучал на перфоленте запрос и вставил его в машину. Машина проглотила ленту, подумала, погудела и точно так же, на перфоленте дырочками, ответила, что искомый чертеж хранится на 27-й полке под номером 78 542.

Программист снова постучал по клавишам, набрал номер, теперь загудело в другом металлическом шкафу, что-то залязгало, уползло куда-то вниз, а когда вернулось, распахнулась дверка и шкаф выбросил из своего чрева металлический поднос, на котором лежал свернутый в трубку чертеж.

Ровно через час Иванов появился в кабинете Згуриди и сообщил, что прямо под городом на глубине две тысячи метров расположено целое море пресной воды. С Брониславом Адольфовичем сделалось дурно. С ужасом глядя в прозрачные глаза нового сотрудника, он пролепетал: — Да? — и слабо пошевелил в воздухе пальцами. Это должно было означать: уйдите, я хочу остаться один.