Святослав Сахарнов - Лошадь над городом

Вот о чем думали члены Совета, рассаживаясь вокруг стола. Легкий ветерок ворвался через приоткрытое окно в зал, надул шаром светло-зеленую астурийского полотна портьеру и принес слабый шум и запах порта. И хотя никто из присутствующих не мог бы поклясться, что различил в них скрип корабельных канатов и вонь и аромат сгружаемых на берег рыбы и корицы, члены Совета переглянулись. Многие еще недавно сами приводили в порт корабли и выгружали на грязную, засыпанную соломой и залитую конской мочой набережную бочки, пахнущие именно так, а невысокая волна, которую разводил в реке долетающий с океана ветер, водила взад-вперед и их корабли. Старые, перетертые, перегнившие за время плавания канаты, готовые вот-вот лопнуть, — вот кто они такие теперь, эти бывшие капитаны и штурманы... Больное сердце, боли в низу живота, дома, полные съехавшихся изо всех провинций родственников. Каждому из сидевших за столом нужно было дорожить своим местом, и вот почему обсуждение очередного проекта — это испытание, в котором не столько надо правильно оценить испрашиваемое и обещанное (в конце концов все решается голосованием), сколько показать себя, а главное, не допустить ошибки, которая могла бы вызвать недовольство короля.

Заседание Совета началось.

Встав, председатель зачитал составленное в почтительных выражениях обращение Путешественника, сообщил решение его величества направить проект для рассмотрения и попросил гостя ознакомить присутствующих с подробностями проекта. А когда тот закончил говорить, обратился с просьбой к членам Совета высказать свое мнение: «Постараемся вникнуть в соображения уважаемого сеньора капитана по поводу предполагаемого плавания...»

Сказав это, председатель старческой узловатой рукой погладил сверток карт, врученный ему перед началом заседания Путешественником. Отодвинув их так, чтобы они лежали теперь посреди стола и каждый мог бы дотянуться до них, он наклонил в поклоне голову — это означало начало обсуждения — и тяжело сел. День обещал быть жарким, а прием во дворце, о котором его уже предупредили, еще и тяжелым. Кто знает, что предпринять, чтобы поправить дела в колониях, которые столь удалены, что порой не хватает года, чтобы запросить объяснения или вмешаться и исправить самовольные действия вице-королей, идущие в ущерб короне? Сам председатель вот уже десяток лет, как вернулся оттуда, там разбогател, но потерял жену и приобрел тяжелую болезнь, от которой кожа собирается складки и становится желтой, как лимон, а в кишках поселяется юркий зверь с острыми зубами. Плохо, все плохо.

Между тем члены Совета уже начали выступления, но председатель их не слушал, потому что знал, что каждый говорит, адресуясь вслух к Путешественнику и Совету, а молчаливо к самому себе и опять же к Совету, но с другими словами, которые вслух не произносятся. Смысл этих слов взывает к единственному решению, которое Совет вот уже несколько лет принимал по всем рассматриваемым проектам.

— Нельзя не согласиться с уважаемым сеньором капитаном, что путь, предлагаемый им для путешествия, наилучший изо всех известных. Еще со времен Меданьи было замечено, что корабли, которые отправляются на запад от берегов Новой Испании, стараясь держаться экватора, вынуждены проводить в дрейфе долгие недели, едва продвигаясь вперед. Зато спустившись к югу, они без труда ловят парусами пассат поразительной силы и постоянства, а значит, то, что предлагает сеньор капитан, позволит эскадре проделать путь до берегов, на открытие которых он надеется, в два — два с половиной месяца, после чего, взяв курс на северо-запад, он сможет достигнуть Манилы, где корабли надо отремонтировать и снарядить для обратного путешествия через океан... (Казна государства пуста, а поступления из Индий едва покрывают расходы на организацию новых плаваний, кроме того страна обезлюдела, тысячи идальго и простолюдинов срываются с места и устремляются за океан, чая там разбогатеть, но остаются там, не имея ни средств, ни сил для возвращения. Всякие новые открытия отвлекают население, а надежды на людей, которых, как сперва казалось, можно привозить из-за океана, — химера. Людей и денег не хватает, и надо положить конец этой гонке за новыми землями.)

— Говоря о том, что ожидает он встретить на Южном материке, сеньор капитан не без оснований утверждает, что обитающие там племена не могут сильно отличаться от тех, что были открыты во время плаваний Легаспи, Урданеты и Кироса. Не может, говорит он, разниться и земля, она должна быть плодородной, а жаркое солнце и постоянные дожди позволят снимать в год несколько урожаев. С ним можно согласиться и в том, что тамошние жители не должны знать огнестрельного оружия, что не может быть на предполагаемом материке больших государств и сильных армий. Это так, ибо повсюду, где высаживались наши солдаты, в тропиках живут лишь язычники, недружелюбно относящиеся друг к другу, которым противна даже сама мысль о соединении в большое государство, а значит, и привести их силой к покорности будет не сложно... (Но что дали все приобретенные земли, если по нашим стопам в Новый свет кинулись французы, англичане, голландцы! Даже если их корабли и не несут государственных флагов, а поднимают вместо них на мачтах мерзкие черные полотнища с черепами и скрещенными саблями, все равно они захватывают острова, строят на них поселки и входят в союз с местными вождями, помогая им бороться против нас. И раз так, то открыть еще один новый материк — значит открыть его не для нас, страна не так уже сильна, как прежде, шторм, который выбросил на скалы Ирландии Непобедимую Армаду, открыл всему миру глаза на простую вещь: мы не прежние, а то, что страна продолжает владеть половиной мира, всего лишь миф...)

— Доказательство существования материка, которое привел в своей речи сеньор капитан, заслуживает самого серьезного внимания. Действительно, кроме соображений, высказанных еще Колумбом по поводу грушевидности Земли, вследствие чего путь в Индию занимает больше времени, чем указывают карты, составленные из предположения, что она правильный шар, можно еще вспомнить рассуждения тех, кто изготовлял первые глобусы. Они показали, что суша и вода распределены по поверхности неравномерно, и, следовательно, для того, чтобы шар был уравновешен, в южной части Тихого океана должна быть расположена большая Земля, каковую с тех пор условно обозначают на всех картах... (Главное, ни в коем случае не допустить, чтобы рассуждения этого знатока дошли до ушей англичан и французов, их корабли и так стали уже чересчур часто появляться в Тихом океане у беретов Новой Испании, надо проверить, где хранятся путевые записки и карты плаваний Колумба, Магеллана и Кироса, которые все время вспоминает этот чересчур настойчивый и осведомленный проситель.)