Марек Баранецкий - Воля дракона. Современная фантастика Польши [сборник litres]

Dieu Le Veut отправился в путешествие через двадцать лет после них, двигаясь в целях безопасности с малой скоростью на тепловом двигателе Стирлинга; нужную тягу создавали системы мощных плазменных двигателей. После прохождения орбиты Юпитера разогнанные в электрическом поле ионы начали ускорять Ковчег, и во время первой левитации экипажа корабль достиг скорости, позволяющей добраться до альфы Центавра В за сто пятьдесят с небольшим лет.

Помню момент, когда ребра Dieu Le Veut стали покрывать анаэробными пленками. В лунапорте собрался цвет бизнеса, политики с главных страниц портала и знаменитые кардиналы, которых привез из Рима шаттл FFP Джордано Бруно. Среди них был и мой отец, Патрик Ван Несс, согбенный до земли, несмотря на усиленный экзоскелет. Он не смотрел в мою сторону, хотя мы стояли в нескольких метрах друг от друга; официально мы не были знакомы. С Иоанном XXXVII он вознес здравицу за экспедицию, и папа благословил подрагивающую от усилий, шершавую оболочку корабля.

Отец занимал должность папского секретаря уже сорок лет. Я же о себе был невысокого мнения (так же, как и моя жена и мои дочки), но благодаря покровительству кардинала оказался на борту Ковчега как член Совета старейшин, отвечавший в колонии за антропологические исследования и культуру. Сорокалетняя посредственность без научной степени. Отец избавлялся от угрызений совести, стараясь исправить ошибки молодости. Я хотел бы верить, что он спасал переростка-сына от гибели или от чертовски скучной пенсии.

В состав Совета вошли и другие протеже: физикохимик Иеремия, биолог и доктор медицины Питер, экономист и юрист Эрвин, Брэндон – специалист по статистике и управлению, Анна-Сью – лингвист и историк языка, психиатр-психотерапевт Джонсон, а также астрофизик и математик-тополог Крепс. Самому младшему, Брэндону, было чуть больше тридцати пяти. Старшему, Джозефу, на момент старта исполнилось пятьдесят. Это была странная группа: мы не были знакомы ранее и не относились к научной элите. Официально мы были выбраны личностными и медицинскими тестами. Кураторы колонии должны быть вовсе не оригинальными или выдающимися, а здоровыми и стабильными. Конечно же я не был здоровым, как и не был выдающимся, разве что в меру честен и трудолюбив.

– Думаешь о своем дневнике? – Аланис была встревожена моей активностью. – Я пробовала писать что-то вроде того, но получились лишь хаотичные банки данных.

– Это чисто человеческая особенность или недостаток – как посмотреть.

– Зачем ты это делаешь?

После полутора столетий путешествия Совета не существует, из его членов в живых остались только Джонсон и я. Мы не смогли в точности выполнить свою задачу, не смогли довести ее до конца. К тому же я еще и подыхаю из-за аллергии (Аланис и Dieu Le Veut не могут создать действенных антигистаминных препаратов), к тому же Джонсон по иронии судьбы заболел синдромом Наблюдателей. Сейчас он в глубокой депрессии. Это все, с некоторой точки зрения, могло бы даже быть забавным – многослойный абсурд, который, злоупотребляя авторитетом Леви-Стросса, я назвал бы «печалью парсеков».

– Не уверен, мадам.

Мой рассказ может считаться проявлением нарушения рассудка. Ассоциативные поля серьезно нарушены, с какого-то времени не помогает даже редактор мыслей, предложенный Аланис, – он упорно редактирует лишь отдельные фразы. Перед каждой записью проверяю, не пересортировал ли он их по количеству гласных или другой, столь же увлекательной зависимости. Отдаю себе отчет в недостатке такого контроля: какие-то выражения могут казаться случайными. Есть вероятность, что мой текст будет загружен предложениями и даже абзацами из-за этой проклятой «рандомизации». Вот еще одно следствие болезни, одинаково поражающей как людей и программы, так и неодушевленную материю.

Эти записки – попытка собрать в одном месте все наши наблюдения: все доказательства, которые когда-нибудь, надеюсь, попадут в руки колонистов…

– Ты ведешь расследование смерти членов Совета?

– Нет, Аланис. Люди должны были познать природу Бога тысячи лет назад, во времена мессий и пророков, но боялись этих знаний как огня. Важный довод – это когда Земле угрожала гибель – была открыта пригодная для жизни планета. И не в миллионах световых лет от Земли, а всего лишь в соседней системе. Вся астрономическая наука присягнула на собственной седине, что терраформация прошла почти на наших глазах.

Не отвечая на вопрос прямо, я, может быть, сдаюсь без боя, но не могу объяснить, что такое Богоявление. Хотя интеллект Аланис много выше человеческого, она не поймет ни слова…

Первые проблемы на борту начались незаметно даже для меня. После двух месяцев полета, когда надоело созерцать внутренности корабля и покрытые изморозью капсулы, в которых в анабиозе находились колонисты, Питер устроил скандал из-за ежедневного меню. Дело в том, что рацион, составленный Чифом Ли, программой приготовления еды (на основе традиций европейских народов), стал подозрительно однообразен – сменяющие друг друга синтетическая паста и шпинат с сыром и омлетом. Даже самые большие любители этих блюд могли бы почувствовать некоторое пресыщение, а так уж сложилось, что наш доктор на дух не переносил весь этот короткий список. Я обратился к Аланис, но она не нашла в этом никаких нарушений.

Программа питания могла с помощью живых кластеров DLV создавать практически любой продукт, в ее памяти было около двух тысяч вариантов разных рецептов, но после прохождения орбиты Марса программа решила, что люди на корабле больше всего любят именно шпинат с сыром и макароны, не говоря уже о яичнице. Блюда эти и стали специальностью шеф-повара, как в дешевом баре из старого видео, а SI должна была признать, что китайский городовой не может отследить ошибки в коде Чифа Ли. Она на время дала возможность ручного создания меню, что вполне успокоило доктора, но не Брэндона и не Крепса. Они спорили аж до первой левитации о природе этого явления, создавая из меню матрицы и сложные диаграммы. В это время я с Анной-Сью и Джонсоном сновал по большим палубам, которые должны будут обживать находящиеся теперь в анабиозе люди.

Dieu Le Veut еще только формировал эти города, его сухожилия и кости разрастались во всех направлениях, оплетая металлические опоры и густую сеть конструкций. Аланис заканчивала проекты биосферы и архитектуры, которые заполнят поверхность трех городов площадью в несколько километров каждый. Я тогда все еще был в восторге от путешествия, мне было интересно, что я застану здесь, проснувшись через двадцать пять лет, я с удовольствием наблюдал визуализацию Муравейника. Кстати, узнал, что Джонсон – вдовец, отец взрослого сына, а Анна-Сью – явная феминистка. Наверное, потому ей позволили путешествовать с мужчинами, кардиналы не боялись грехопадения на борту.