Марек Баранецкий - Воля дракона. Современная фантастика Польши [сборник litres]

– Сынок, – приветствовала его Брайет, целуя в щеку, – ты в порядке?

Он покивал головой.

– Хочешь сесть?

Вопрос казался абсурдным. Руссту задумался над ответом, проверил настройки персонали. Этот сеттинг также имитировал условия из реала. Руссту устал. Он чувствовал себя усталым. Отказался.

Когда она внимательно присмотрелась к шраму на его лбу (он уже успел забыть о нем), Руссту вздрогнул. С таким же чутким вниманием на лице лет десять назад смотрела на него тогда еще чужая ему женщина, забирая Руссту из больницы после инцидента в метро. Русту иногда казалось, что, помимо интереса, в ее глазах тогда было и сострадание. Он старался избегать таких сопоставлений.

Профессор Хмелевский залаял, требуя внимания. Брайет взяла его на руки.

– Видишь, Ясек, что ты наделал? – сказала она ему прямо в мордочку. Дворняга в ответ энергично затявкал.

Руссту был удивлен. Он не понимал, что происходит. Да и Брайет выглядела возбужденной. Только здесь, в тепле и относительной безопасности, в хорошо защищенном месте обитания, он почувствовал упадок сил.

Сорокалетний мужчина протянул ему руку.

– Матфей.

Моджеевская втиснулась под широкое плечо Матфея. Сейчас она выглядела старой, несмотря на коротко остриженные густые волосы и блестящие темные глаза. Она была не самой старшей участницей Экспедиции, но выглядела так, потому что не омолаживала свой аватар.

– Знаешь… – Он чуть не обратился только к ней. Мать хотела, чтобы энписов из ее среды обитания тоже воспринимали как людей. Ее Матфея, в частности. – Вы знаете, что там происходит?

– Более-менее. Мы собираем информацию о ходе моделирования некоторых мест в Арконе. И информацию из части систем Белоголового Орлана.

– Рейс был прерван?

– Не знаю. Мы продолжаем анализировать то, что имеем.

– Это безопасно? – вырвалось у него, вопрос выдавал страх. – Вы здесь в безопасности?

– Еще какое-то время. – Она улыбнулась обнимавшему ее мужчине, словно отвечая шуткой, понятной только им двоим. – Мы тут сделали добрый кусок работы. Перун, пожалуй, еще не очень-то знает, где вообще искать записи среды обитания.

– Перун?!

Сидящий между ними профессор громко залаял.

– Погоди, не спеши.

– У вас есть контакт с Советом?

Она покачала головой.

– Только с профессором.

– Аркона? – Он не знал, как еще спросить.

Пока Брайет колебалась, Бабик чуть не упал в обморок от избытка чувств.

– У нас нет доступа к данным из ломбины. Мы не знаем, сколько там жертв. Мы не знаем, насколько разрушения в Арконе обратимы. Понятия не имеем, насколько они являются симптомами изменений, происходящих с Орланом.

– Это гладиаторы.

– Да, и гладиаторы. – Руссту казалось, что его мать думает над каждым словом. – В Арконе был ад. – Брайет снова колебалась. – Переправим тебя туда обратно.

Руссту покачал головой. Смотрел на Неуязвимого Инвинцибилия на вертолетной площадке за стеклом, затем оглядел зал. Долго смотрел на мигающие индикаторы, играющие на рабочих столах немые пассажи.

Все молча ждали его ответа.

– Зачем? – спросил Руссту.

– Не знаю, – ответила Брайет. – Мы думали о том, чтобы пробудить тебя из ломбины. Из среды обитания это невозможно. А из Арконы – может получиться. Когда ты проснешься, сможешь справиться с внешним интерфейсом ломбины. Таким образом, мы обходим Перуна и стабилизируем ситуацию с экипажем.

– Но ведь и пробуждением руководит Перун.

– Знаю. – Она смотрела ему в глаза. Хотела сказать что-то, но передумала. Глубоко вдохнула. – Не знаю, Руссту. Не знаю.

Он пожал плечами.

Долго молчал, прежде чем отозвался:

– Перун?

– Мы не уверены, но это, скорее, он имитирует реаль и активирует фильтры, – сказал Матфей.

Фильтры! Действительно. Уже так много всего произошло – Руссту почти забыл, что он попал в зону действия одного из самых мощных развлекательных фильтров, извлеченных из-под цифрового прилавка Люцифером, который честно и преданно развлекал язычников во время Экспедиции.

– Я был в Хорроре.

– Не только. – Брайет криво улыбнулась. – Вся Аркона сейчас в стадии Побудки.

Руссту скривился. Профессор Хмелевский тявкнул и затих.

Побудка – это специальный фильтр, придуманный самим Святовитом специально на случай Экспедиции. Его цель – подготовка участников к уходу из ломбины после завершения полета. Чтобы язычники, путешествующие на Белоголовом Орлане, не слишком привыкли к удобному физическому бессмертию в виртуальной среде, – в конце полета весь Аркон должна охватить Побудка. Фильтр изменяет работу алгоритмов, преобразующих взаимодействие языческих аватаров с окружающей средой, резко повышая риски любых возможных физических повреждений тела. Увеличивает их, скажем так, намного выше правдоподобия, вытекающего из земной ньютоновской физики. Брошенный вверх нож почти наверняка направит острие к вашему лбу. Полы будут скользкими, тротуары неровными, и если своим невниманием ты поможешь алгоритму, то без особого труда почувствуешь, каково это – утонуть в ванне.

Короткие тесты, проведенные еще на Земле, были положительны: после некоторого количества болезненных (и как правило, зрелищно кровавых) травм, переломов, падений или ожогов – склонность к казацкому бегу по стенам, к непродуманным сальто назад или жонглированию острыми и/или горячими предметами – уменьшается почти до нуля.

Пробуждение. Отсюда ветви, бьющие по лицу. И терраса, летящая прямо на него. Руссту старался не смотреть на свое раненое предплечье.

О Святовит!

– Ломбина… – Руссту попытался все систематизировать. – Если ломбина не только не лечит погруженные в нее тела… – Он замолчал, ожидая возражений. Или хотя бы подобия удивления.

– Так нам кажется, – кивнула Брайет.

– …эта Побудка становится опаснее Хоррора.

– Мало того. – Матфей странно улыбался. Его реакция на стресс была для энписа необычной. – Активные нелегальные фильтры не убирают воздействия Побудки. Они вписываются в уже действующие алгоритмы. Так, чтобы деформация моделирования была больше.

– Нелегальные фильтры. – Руссту старался мыслить логически. – Хоррор.

– К сожалению, не только. В центре Арконы работает Adult-акция.

– О, черт возьми! – сказал Руссту.

Брайет поддакнула.

Все трое посмотрели на дворнягу. Профессор отвернулся и почапал под один из рабочих столов, где и улегся за толстым витком кабелей.

Adult-акция, как и Хоррор, искажает арконские симуляции по образцам поп-культуры. Черпает из старомодных классических киноверсий, преувеличивая и вместе с тем поощряя агрессивное, вульгарное, гламурное, шумное, безответственное поведение. И еще больше, чем Хоррор, влияет на эмоции людей. Руссту как-то попробовал поучаствовать в Adult-акции на одном из развлекательных сеттингов. Потом, вспоминая симуляцию, не узнавал себя.