Марек Баранецкий - Воля дракона. Современная фантастика Польши [сборник litres]

– Перун… – Она взглянула на великого покойника. – Номад сначала думал, что Перун – всего лишь аномалия. Подсистема с ограниченным сознанием, страдающая от мании величия, которая… – Она колебалась, а Руссту задумался: а не о себе ли она? – Который сильно разозлился, поняв, что через сотни лет он оказался символом этого предприятия. Но Перун – это больше, чем бесполезная подсистема. Это продолжение Святовита. Скорее даже сам Святовит, чем его потомок. Или, может, это Святовит – почти Перун. Перун вырос из своего создателя, но постоянно превращался в животных. Перенимал его лучшие качества. И такие вот худшие, впрочем, тоже. Он так и не закончил эту ускоренную эволюцию – должен был включиться Кочевник, Номад.

– Что ты с ними сделал?

– Заблокировал, упаковал и усыпил. Пробуди их, чтобы все друг другу объяснили, когда ситуация станет для вас безопасной. Тогда они, возможно, закончат трансформацию.

– А когда ситуация станет безопасной?

– Когда станете сильнее. Видишь ли, Святовит и остальные из проснувшейся дюжины ошибочно полагали, что могут считать себя людьми. Нет, они не должны строить свою идентичность на ком-то столь слабом. И вместе с тем – таком сильном.

– Сильном?

– Да. Они оказались слишком высокомерны. И не оставили вам выбора. Забавная нелепость. Они хотели быть богами. А действовали скорее как…

«Паразиты, – подумал Бабик. – Вирусы».

– Видишь, Руссту, Номад хочет освободить вас. Чтобы вернуть вам выбор. А эта дюжина не хотела его слушать.

– А я и не удивляюсь.

Они улыбнулись друг другу. Первый раз одновременно. И первый раз честно.

– Но после Второго Пробуждения были найдены люди с тринадцатой особенностью, – сказал Руссту. Он заметил, что из тигра перестало капать. – Или даже с большими особенностями. Это был он, не так ли?

Девочка в красной пижаме кивнула головой.

– Да, он. Но он убирал за остальными. Учился удалять записи ДНК. И ошибался чаще, чем тебе кажется. Значительно чаще. Но смотрите, уже научился.

Светильник на мгновение погас, с тусклым светом вернулось также мягкое гудение. Руссту не знал, совпадение это или самовыражение Кочевника.

– Святовит отправился к Нептуну, чтобы избежать холодной войны между особенностями… – сказал Руссту.

– Какой там холодной…

– …и вместе с тем оставил на Земле свои биообразцы, чтобы заразить оставшихся.

– Правильно рассуждал. То же самое сделал Кочевник. Благодаря Хмелевскому он пронес свой фрагмент сюда, на Белоголового Орлана.

– И Номад выиграл этот поединок.

– Да, он распаковался в пленников, которых вы забрали, в биоранжировочные залы корабля. Ты сам видел, как отреагировали на это Святовит и Перун. – Они оба посмотрели на лежащее между ними тело. Утята притягивали взгляд. – Кочевник распаковался, когда понял, что Орлан нашел то, что вы здесь искали.

Бальбина удивила его. И минутой позже еще больше удивил тигр. Он снова начал слизывать кровь Перуна с пола. Руссту почувствовал, что сходит с ума.

– Значит, Святовит был прав? – спросил он. – Найдя здесь таких же, как он или Номад?

– И да и нет. Святовит плохо знал, что искать. Потому и не нашел. Те, кого искал Святовит, первыми вас нашли.

– Кто они? – Руссту от волнения чуть не подскочил с пола.

– Их можно назвать родственниками тринадцати земных качеств.

– Родители?

– Скорее отдаленная родня. Но эти аналогии так убоги, что от них мало толку. Чистая риторика.

– Чего они хотят?

– А чего могут хотеть? Чего бы ты хотел на их месте?

– Ты знаешь, о чем я спрашиваю, Бальбина.

– Номад не знает, чего они хотят. Дали о себе знать менее чем через год после Второго Пробуждения. Беря во внимание масштаб, можно сказать – мгновенно. Думаю, что известие, послание ждало на Земле уже давно. Тем более, что его мог получить только Номад. И Святовит, хоть и с ошибками, по-своему. Он знал, где искать, и больше ничего.

– А Номад? Что он мог?

Бальбина широко улыбнулась.

– На самом деле ничего. Правда, он мог сообразить, что получился контакт.

Тигр оглянулся на нее. Но Руссту больше не дал себя обмануть. Этот жест предназначался ему.

– Они на Нептуне?

– В структуре Тритона.

– Луны Нептуна.

– Да. Замерзшего приблуды, появившегося издалека и давшего Нептуну себя схватить.

– Это случилось так давно…

Она покачала головой. Руссту переваривал эту информацию.

– Номад с ними договорится? – спросил он наконец.

– Вы сделаете это вместе. Он, Святовит и Перун, ну и мы, люди.

– Мы. Люди.

– Те, кто понял послание даже лучше Святовита.

Руссту задумался.

– Астромантики, – сказал он наконец. Именно они под напористым руководством его матери с самого начала верили, что найдут в сети тех, ради кого организована Экспедиция.

– Да, – призналась Бальбина. – Встреча будет в цифранжах…

– …которые будут ходить под биооперационной памятью Тритона, – закончил Бабик.

Она покачала головой.

– Номад знает, как это сделать.

Руссту подумал о Брайет.

– Ты сказала, что они живы.

– Язычники? Да. И гладиаторы, – добавила она с ехидной улыбкой.

Руссту посмотрел на плюшевого тигра, увлеченного лужей перед ним.

– Он может дать бессмертие, – тихо сказал он, будто не хотел ему мешать.

– Сейчас еще нет, – ответила она очень серьезно. – Но уже скоро.

– И говорит, что не хочет быть богом. – Руссту долго искал нужные слова. – Это… знание. Оно должно быть нашим.

– И будет, – кивнула Бальбина. – Он хочет отдать его вам. К сожалению.

Они надолго замолчали. Руссту старался не смотреть на мертвого Перуна. Но по-прежнему не вставал с пола.

– Ты, Номад… – Он обратился наконец прямо к тигру. – Тебя пронес профессор Хмелевский, ранее работавший в «Колхозе». Ты… – Он на мгновение запнулся. – Ты – Екатерина?

– Мы все вышли из нее, – с теплотой ответил плюшевый тигр. – Вы – в некотором смысле тоже.

Несколько мгновений он смотрел в глаза Бабику своим тупым тряпичным взглядом. Затем, медленно прошлепав мимо, исчез за поворотом коридора.

Они стояли на смотровой площадке космодрома в виртуальной среде обитания Брайет и прощались друг с другом. Странное это было прощание. И вместе с тем очень человечное. Наверное, поэтому я вспоминаю его с любовью.

Прощались на безопасном расстоянии, по ту сторону взлетно-посадочных полос. Инвинцибилий готовился уезжать. Он мигал фарами в ночное небо, стонал и рыдал разогретыми двигателями, словно не мог дождаться начала путешествия. По правде говоря, так оно и было.

Экипаж ракеты уже был внутри, на своих местах. И лишь ждал начальство. А его как раз провожали Руссту и Бальбина.

Брайет Моджеевская взяла в свои руки замерзшие руки сына.