Марек Баранецкий - Воля дракона. Современная фантастика Польши [сборник litres]

– Вы говорили о Перуне, – сказал он.

– Да. – Брайет посмотрела на Матфея, подошедшего к человеку у монитора. – Перун уничтожает Аркону.

Руссту ничего из этого не понимал. Перун ведь и был субличностью Святовита. И уж должен был знать, что с ними происходит. Что сейчас они разговаривают в среде обитания Брайет.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– От Ворона.

Правильно. Кому же еще верить, если не славатарам? С другой стороны, Бабик еще недавно видел горящую статую Святовита. Можно ли выдавать себя за славатара? Только если его мать дала бы себя обмануть.

– У меня был контакт со Злым Мишкой.

– Какой?

– Энигматичный, как обычно.

Мать вздохнула.

– Мы искали его. Безуспешно.

– Это возможно? Найти славатара?

– Иногда следование самым невероятным идеям так вдохновляет… Впрочем, у нас сегодня есть очень нужный помощник.

Она повернулась к Матфею. На энписе, с которым он разговаривал, не было комбинезона, обычного для этой среды обитания. Худой, смуглый мужчина был одет в застегнутый до шеи пыльник. Его длинный, сильно изогнутый к узким губам нос делал аватар энписа слегка карикатурным. Руссту казалось, что под плащом нет самого парня – это лишь вешалка, увенчанная странной головой. Брайет, сама управляющая энписами в своей среде обитания, по-видимому, старалась поддерживать свою репутацию эксцентричной женщины.

– Перун… – снова попытался Руссту.

– Он инфицирован. Это вмешательство извне.

– Чужак?

– Иная сущность.

Башню затрясло.

– В Белоголовом Орлане?! Откуда? – Руссту это не нравилось. Разве что… – Мы остановились…

– Как раз нет.

– Это так? – Он чувствовал себя все более беспомощным.

– На борт его пронес профессор.

У Руссту было ощущение, что сердце у него стучит так громко, что его слышно во всем зале, но из вежливости все делают вид, что не слышат. Он поискал взглядом профессора. Тот по-прежнему лежал, свернувшись клубком под рабочим столом, мордой к стене.

– Профессор?

– Да. Провел его вместе с заключенными. Дописал к ним чужака уже после последних земных исследований.

– А Святовит не среагировал?

– Святовит не среагировал.

Они говорили чушь!

– Чужак – это лишь фрагмент особенностей, – пояснила она спокойно. – Упакованный и спящий. Профессор Хмелевский уже проделывал такие вещи. – Брайет улыбнулась. Наверно, все мысли Руссту были написаны у него на лице. – В «Колхозе».

– Но… – Руссту не закончил. Лежащая в углу собака громко завыла. По-человечески.

Все замерли. Пес снова завыл. Его скрутило, раз и два, после чего он начал сучить лапами по полу. Дернулся, ухватил один из проводов. Укусил что было сил, монитор на пульте взорвался, и тогда живот собаки лопнул, и из него высунулась мужская рука в белой рубашке. Пес выл и стонал, пока профессор Ян Хмелевский полностью не вылез из него.

Он нехорошо выругался, когда стукнулся головой, вылезая из-под стола. Потянулся, засунул концы рубашки в чудом выглаженные брюки. Вдруг вспомнил. Наклонился к столу, аккуратно сложил собачью шкуру и вложил ее в хлопковый мешочек, извлеченный из кармана брюк.

Брайет подошла к Руссту. Энписы, помедлив, вернулись к работе.

– Упаковывать следы особенностей я научился в колхозе у Екатерины, – сказал профессор. Скривил испещренное морщинами сухое лицо, потянул носом. – Но тут воняет…

Трудно было возразить.

– Что это? – спросил Бабик.

– Номад, – ответили ему все.

Руссту аж застонал.

– Ты знала об этом?

– Сначала – нет. – Брайет расчесала седые волосы. – А потом я обнаружила слишком высокую активность биоранжевых клеток Белоголового Орлана. В этой фазе полета они не должны быть активны.

Руссту подумал о том, что Святовит подарил им право на суверенитет и включенное в него право конфиденциальности частной жизни. Когда-либо он верил в них до конца? Другое дело, что возможная отмена Святовитом этих законов не помешала бы ему. Хотя теперь уже не был в этом уверен.

«И Святовит не отреагировал», – думал лихорадочно Руссту. Поймал себя на том, что неотрывно смотрит на Инвинцибилия. Тот стоял там, на морозе, как гигантское стальное насекомое. И был такой красивый.

– Нам кажется, что отреагировал, – сказала Моджеевская.

– Я получил анонимное сообщение, что Брайет в курсе, – уточнил профессор.

– Почему ты взял с собой Номада? – спросил Руссту.

Профессор помолчал.

– Откуда ты знал о нем?

Брайет и Хмелевский обменялись взглядами.

– Не могу тебе сказать, – ответил профессор. – Скажу, но не сейчас.

Руссту посмотрел ему в глаза и понял, что бывший учитель не собирается менять свое мнение. Это его бесило. Но что делать?

– Руссту… – начала Брайет. Ее нежный голос беспокоил его. – Вернись туда. Попробуй наладить контакт с Номадом.

– И не дай себя убить, – сказал профессор. Он уже не улыбался.

Все недоуменно взглянули на него.

– Ну что? – Он расстегнул пуговицы на манжетах, стал закатывать рукава.

Руссту обратился к Брайет:

– Хорошо, перемещай нас.

– Алла пойдет с вами, – сказал Матфей, подходя к ним с аватаром подружки. – Мы только что закончили подготовку.

Алла была хрупким энписом, одетым в черный комбинезон с символом Инвинцибилия на маленькой груди. Руссту видел ее здесь раньше, она была одной из самых простых энпис-личностей, созданных Брайет еще в начале экспедиции. Руссту любил ее за безмятежную непосредственность. Алла представляла собой симпатичный противовес большинству экзальтированных Астромантиков. И он любил ее льняные волосы, заплетенные в короткую косу.

– Привет, Руссту. – Она протянула ему руку, улыбаясь зелеными глазами. – Так мы едем?

Он воодушевился.

– Едем.

«О Святовит! – кричал он в мыслях Волка, мчась по коридорам. – О господи! Боже, боже, боже!»

Он богохульствовал там, в биоранже. Когда в ужасе понял, что делает, стал ждать смерти. Хуже было то, что она не приходила. Святовит не реагировал. Волк тогда вскочил, оказавшись в первом с краю коридоре, и поспешил вперед.

Бежал долго. Пока не потерял равновесие, споткнувшись о порог одного из попавшихся ему шлюзов, и не ударился плечом о толстый скруток проводов на стене. Опершись о стену руками, закашлялся и опустился на колени, и знойный, теплый полумрак разнес эхо его падения.

О Святовит…

Волк глянул на свои руки. Болели пальцы, которые он отгрыз себе в ломбине.

Ты еще там?

И тогда Волк услышал треск. Сухой треск, словно тихие взрывы маленьких петард, доносящиеся из-за поворота коридора. Волк должен был подняться, готовясь к противостоянию. Или бежать. Он остался стоять на коленях.

Из-за угла вышел мужчина в плавках, разрисованных уточками. Выглядел он так, словно был слеплен из сотен огромных, напряженных до предела мышц. Своим накачанным телом заполнил весь коридор. Длинные тонкие пряди волос прилипли к лицу, борода также свисала космами на монументальную грудь. Большие босые ступни ног, при каждом соприкосновении с металлическим полом, сухо выстреливали электрическими разрядами.