В Бирюк - Венец [СИ]

Коллективное пожиралово для хомнутых сапиенсом — исконно-посконо. Даже — саванно-африканно. Типа: мы с тобой не только одной крови, но и одной падали: предки наши были всеядными падальщиками.

Кстати о поварне. Среди поварёшек, которые под надзором моих кухарей кухарничают, есть несколько… на которых приятно смотреть. Смотрю. Ежели, к примеру вон ту левую помыть, приодеть… в смысле раздеть… и закрыть ей рот… ротик…

Мда… Женщина-психолог отличается о просто женщины тем, что знает, что слово «невротик» иногда пишется без пробела. А кухарюшка, поди, и вообще писать не умеет. Хотя это дело поправимое. В части пробела.

Николай открывал и закрывал рот, пытаясь, уж в который раз, найти слова, чтобы объяснить невыразимую меру моей глупости в рамках святорусских обычаев и представлений текущего момента. Даже ему, моему давнему сподвижнику, на мои странности и выверты вдоволь наглядевшемуся, это было не просто.

Тут влез Любим. Вернувшийся с обхода постов, пахнущий свежим воздухом, румяный, чему-то постоянно улыбающийся, он объяснил:

— Вчера, как барму возложили и шапкой повенчали, Государь (он с явным восторгом произнёс это, обрётшее новый смысл и важность, слово) повелел всем идти по домам. Сказал, чтобы отдыхали до полудня. А с полудня он примет всех желающих, для обсуждения нужд разных. Как воинских, так и вообще, Всея Руси.

Николай продышался и продолжил:

— Иване, ты чего, не понимаешь?! Коли Боголюбского повенчали, то поздравлять же надо! Это ж такое! Первый раз! За всегда! Торжество единственное!

Ну, типа «да». Византийских императоров после коронации всей толпой в раздевалке поздравляли. В смысле: в мутатории. Как хоккеистов после выигранного матча. Ночью Андрей, видать, выдохся. Решил сделать перерыв. Но не дать верноподданным возможности выразить свой восторг по поводу обретения новой верности в новом подданстве… Не поймут-с. Будут в окна заглядывать и попрошайничать:

— Дай выразить! Дай!

«Глас народный — глас божий».

Мда… А «лиз народный»? Тоже оттуда?

— Поздравлю. Государь не волк — в лес не убежит.

Николай схватился за виски.

— Ты чего?! Ты не понял?! Кто первый поклонится, кто радость и верность свою первым явит, тот и милость государеву получит! А она-то… ну, милость, она ж как корытце поросячье — не бездонная. Кто первый прибежал — отхлебнёт в волю. А последнему… так, опивки да подонки. Там люди сразу, едва государь в храм пошёл — уже. Место на крыльце занимали! Я там двоих оставил. Так они, как бы только в сотню попали, уже к концу ближе.

Древние римляне, в условиях торжества ихней демократии, посылали рабов занимать себе места в Колизее с вечера. Государь — не гладиатор, но посмотреть тоже… занятно.

— Андрей сказал: до полудня…

— Да что ты привязался! Как он проснётся, так и начнётся. А то и раньше! Хорошо, если лоб перекрестить успеет! Спит он, сам знаешь, мало, а смотреть, как бояре зачнут друг друга на Красном крыльце мутузить… Сам знаешь: творить суд и расправу — дело государево. Его слова. Он и зачнёт. Творить.

Тут есть оттенок. О котором надо моим ближникам напомнить. А то некоторые, в угаре внезапного верноподданичества и обретения новой цацки — Государя, Ого-го! Огогошнего! — «берегов не видят».

— Сядь. Сядь, Николка, не скачи. Сядь и подумай. Боголюбский — венчанный государь. Всея Руси. Так?

— Ну! Так!

— Не наш.

— К-как это?

Полная растерянность.

Многие привыкли к моему согласию с Боголюбским, к моей поддержке его дел. Этого похода, самого венчания. Мои люди принимали участие в подготовке ритуала наравне с «коронными»: боголюбовскими, владимирскими, суздальскими. Вместе, по воле Андрея, трясли «Бастиеву чадь».

Соратники, сподвижники. «Наше дело». Типа: мы ж с одной мафии! Восторг сопричастности. Венчание Государя! Впервые! И мы, вместе с другими, в этом… величии, одолении и об-бармлении!

Моё утверждение… отдаёт изменой. Гос. изменой. Только «гос.» у нас другое. О чём некоторые забыли.

— Всеволжск — Не-Русь. Государь Всея Руси нам сосед. Как император ромейский или король мадьярский. Близкий сосед. Как эмир булгарский или хан кыпчакский. Товарищ. Приятель. Дружественный, уважаемый. Не хозяин. Не государь. Все поняли? Я на венчании не был. Князья русские, епископы, города принесли присягу. Я — нет. Ни я, ни вы, люди мои, ничем, кроме дружбы, ни Государю, ни людям его, не обязаны. Запомнили?

— Но… как же… мы же… мы же все — русские люди!

— Где ты видишь здесь русских людей?

Я обвёл рукой застолье. Торкский инал Чарджи, булгаро-алан Салман, руссо-кыпчак Алу, безродный, трущий глаза после бессонной от пыток и допросов ночи, Ноготок, постоянно улыбающийся, что очень не по-русски («московиты — мрачны и угрюмы»), Любим…

— Да ты, Николай на себя глянь. Ты по рождению — купец смоленский. Вспомни, как ты со своей родины ноги едва унёс. Как взад плевался, на родные берёзы да осины глядючи. Тебе ж, что Смоленск, что Роскилле, что Бухара — места торговые. Не более. А дом — твой во Всеволжске. Там бабы твои тебя поджидают, детишек, от тебя роженных, лелеют. Ты — нерусь. Ты — стрелочник, зверятич, чудище серокафтанное. Космополит, итить тебя, новуходоносерить!

Он смотрел обиженно. А я продолжил:

— Если ты — человек русский, то какой? Смолятич? Тогда князь смоленский, Ромочка Благочестник, тебе господин и владетель. Тогда что ты тут, возле меня, делаешь? Соглядатничаешь да подслушиваешь? Для господину своему прирождённому, князю Роману, доношения?

Николай был ошарашен моим внезапным наездом. По теме, которая казалась ему совершенно очевидной: как же не поклониться самому главному, самому важному? Не получить от властителя подарков за верноподданство?

Или правильнее: верноподданничество? Угодничество? Низкопоклонство? Руко-ного-обсмактывание? Патриотизм? — Интересный в русском языке круг синонимов и ассоциаций…

Я обвёл взглядом слушателей. Отметил продолжающую держать рот распахнутым в изумлении ложкомойку. Десяток бойцов, сменившихся с постов и кушавших за соседним столом. Точнее, державших в руках ложки, но повернувшихся к нам.

— Повторяю медленно. Чтобы запомнили и людям довели. Кто назовёт себя человеком русским, хоть бы тишком, хоть бы в душе — вышибу. В моём дому чужих холопей не надобно. Пусть к своим хозяевам валят да там и хлебают. Радость свою жаркую ложкой полнёхонькой. Мы — стрелочники. Мы — зверичи. Мы — Всеволжские. По уму, по навыку, по душе. Мы — Не Русь.

Среди моих людей доля не-славян на порядок выше, чем в среднем по «Святой Руси». Но дело не в этом. Мы все — полукровки. В том смысле, что у каждого на его родовую, этническую «культурную традицию» накладывается новая, «Люто-Зверская». Накладывается иногда болезненно, вытесняя, выбивая, вытаптывая из душ человеческих, прежнее. Родное, исконно-посконное, «с млеком материнским» впитанное. Средневековое. Заменяя прежние представления «о добре и зле», «что такое — хорошо, что такое — плохо» — новыми.