В Бирюк - Венец [СИ]

Лучше же мирно, дружно, под моим руководством…

— Хватит лаяться — давайте дело делать. Нарекаете ли вы епископа Туровского Кирилла митрополитом всея Руси? Кто за? Прошу поднять руки. Пятеро. Кто против? Ну кто бы сомневался. Воздержался? Скромность не позволяют владыке Туровскому за себя голосовать. Пантелеймон, список епископов. Кто какой выбор сделал. И что б каждый свою печать приложил.

Хиротония (рукоположение) изначально имело смысл прямого голосования руками. Община, выбирая себе нового пастыря, часто выбирала из нескольких кандидатур. Чтобы выяснить сторонников какой больше — поднимали руки. Прогрессивно: на новгородском вече решение принимают по силе крика.

Отказ Кирилла голосовать за себя также восходит к тем ещё, первых веков христианства, правилам. Вообще-то его следовало бы вовсе удалить из помещения на момент выборов. Но время поджимает, а «буквы закона» мы не нарушили. Поскольку и самого закона нет: нет регламента выборов русского первосвященника. Инновируем.

— Второй вопрос: местоблюститель. Кто за Антония Черниговского? Опять пять. Против? То же, что и прежде. Воздержался? Епископ Черниговский епископу Туровскому в скромности не уступит. Давайте, архипастыри, печатями своими скрепите решения.

— Нет! Нет решений! Пятеро! Только пятеро «за»! Сиё не есть воля русской церкви! Епархий — двенадцать! Менее половины!

— Успокойся, Михаил. Чтобы рукоположить человека в пресвитеры достаточно одного епископа. А чтобы в архиереи — трёх.

Первое «Апостольское правило» в славянском варианте:

«…Три убо епископи без всякого извета должни суть поставляти епископа, и да не будет извержен, аще несть мощно всем сущим во области епископом совокупится во едино…»

Это вековая беда Эфиопской православной церкви. Вплоть до начала 20 века Александрийская патриархия старательно не допускала появления третьего епископа у эфиопов. А то сами рукополагать начнут, отделятся… Что и случилось.

Уточню: правило Никейского собора требует присутствия трёх епископов и письменного согласия всех остальных. Так, при поставке Смолятича, Косьма Полоцкий на соборе отсутствовал, но прислал своё согласие, «поклонную грамоту».

Я, зная наперёд, что единодушия не будет, следую более древним «Апостольским правилам».

— Пятерых — многократно довольно, чтобы произвести этого человека в сан митрополита. Но мы этого не делаем, ибо не желаем ссоры с материнской греческой церковью. Мы — только нарекаем. Ещё. Епархий на Руси 12. А вот голосовать могут не все. Киевский митрополит… упокой Господи его душу. Сам нарекаемый, по скромности своей — себя не избирает. Остаётся 10. Пять — вот. Половина. И чуть больше. Ибо голос первенствующего епископа более всякого иного голоса. Равно, как и голос митрополита. Хоть и не поставленного ещё, но уже наречённого. Более половины — «за». Это и есть решение церкви.

Эх, коллеги-попандопулы, представляете ли вы насколько навыки ведения комсомольских или профсоюзных собраний актуальны в русском средневековье? Обсуждение регламента, формирование повестки, выборы счётной комиссии, подведение черты, принятие в целом… Разницу между большинством, квалифицированным большинством в нескольких вариантах, консенсусом, особым мнением? Как у вас с этим набором технологических приёмов, с утраченным уже «широкими народными массами» в 21 веке, «демократическим централизмом»?

Арифметика… до счёта не обговаривалась. Но «правильна», очевидна, «по обычаю». Против?

— Да и кто против? Полагаю, что Полоцкий владыко с сим выбором согласен будет. Кто ж остался? Ты, да Волынский, да Галицкий, да Новогородский. Трое — из земель, князья которых за Жиздора стояли, Государю нашему враги. И ты с ними? Одумайся, пока день есть.

Михаил автоматически, просто по прозвучавшему упоминанию Государя, развернулся к Боголюбскому. И налетел на взгляд того. На распахнутые очи православного василиска. Постоянно раздражённого суетнёй, глупостью, мелочной хитростью окружающих. А более всего — своей ревматической шеей, постоянной болью. Победоносного, венчанного, благословлённого, хозяина земли Русской. Каждый миг ожидающего ножа — в спину, яда — в чаше, мятежа — во дворе. Не верящего никому и ничему.

Поупорствуй, Мишенька, перед Андрюшенькой. А мы на твоих скорых поминках — пирожков наедимся.

Легальность выбора не только обеспечивается нормативом — «Апостольскими правилами», но и далеко превосходит эти требования. И мягкостью — нарекаем, но не поставляем, очевидным большинством выборщиков, пусть бы и простым, позицией светской власти, при которой противники наречения являются не только противниками в соборе архиерейском, но и врагами в войне. Или их пособниками.

Епископ дёрнулся, сглотнул, замельтешил. Скис. Андрей уловил, презрительно фыркнул:

— Ну и славно. С главными делами разобрались. У тебя, Иване, ещё чего важное сказать есть? Тогда — с Богом.

Михаил после собрания побежал к Благочестнику. Они там судили-рядили, молились-постились. Но пойти супротив, не имея решительного перевеса, не осмелились. Ни по корзнам княжеским, ни по мечам дружинным, ни по митрам архиерейским — не пересиливали. А собраться с силами — я им времени не давал, гнал как на пожар.

По утру Михаил прибежал к Антонию. С подарками, вирой, извинениями. Поэтому под грамоткой к Патриарху есть и печать смоленского епископа. А под протоколом того собрания — нет, с особой припиской: «от подтверждения выбора своего отказался».

Государь ушествовал по делам своим, Михаил раздражённо — даже двери хлопнуть нету! — убежал. Я поджидал Пантелеймона, дооформлявшего «протокол собрания» вислыми епископскими печатями, когда раздался негромкий, чуть иронический голос Киринея:

— Ну, князь Андрею тебе, может, и нечего важного сказать. А вот нам интересно. Кое-какое неважное. К примеру: кто и с каких доходов будет караван для наречённого собирать? Дело-то… недешевое. Подарки там, подношения. В Константинополе, сам сказал, без гривны — ни шагу. Да и гривна — так, придвернику за поклон. А казну митрополичью, имение его — твои люди пограбили.

Тема — «про деньги». В смысле: болезненная. Особенно нынче.

Киев разграблен. Не только имущество гражданских, но и церковное. Собрать караван митрополита с митрополичьего двора — невозможно. Очевидное решение: возложить тяготы по сбору на четырёх ближайших, южных епископов. А цена такому каравану… тысячи гривен.