А. Дж. Риддл - Холодный мир

Я сижу в офисе Фаулера в штаб-квартире НАСА и обсуждаю с ним предстоящую миссию, когда входит его ассистент – лейтенант военно-морских сил.

– Сэр, Исполнительный Совет хочет вас видеть. Обоих.

Теперь встреча с лидерами Атлантического Союза происходит в комнате поменьше: это оперативный центр в здании исполнительного комитета. Все приглашенные руководители стран, входящих в Союз, сидят за длинным столом. Первым берет слово президент Соединенных Штатов:

– Джентльмены, ваша миссия состоится.

На меня накатывает чувство облегчения. Я буквально чувствую, как напряжение отпускает тело. Ненадолго.

– Но есть два условия, – продолжает президент, и с каждым словом его голос становится все жестче, как скрежет бензопилы. – Во-первых, запуск состоится не раньше, чем мы восстановим и оснастим двести ядерных боеголовок.

– Оснастим для чего?

– Для размещения в космосе. Я уверен, у вас есть причина отправиться в эту экспедицию, но скажу вам без всякой двусмысленности: мы считаем, что ваша миссия может отрицательно настроить нашего врага, и он решит применить силу. Мы хотим быть готовы к тому, чтобы защитить себя.

Я не могу поверить в то, что слышу.

– Но ведь это может занять много лет! – практически кричу я.

– Может быть, – президент смотрит на меня тяжелым взглядом. – Но я слышал, что вы очень неплохи в робототехнике. Возможно, вы сможете нам помочь и с восстановлением и сборкой боеголовок.

Фаулер бросает на меня взгляд, говорящий: Дай мне с этим разобраться.

– А второе условие?

– До тех пор пока вы не известите Каспийцев и Тихоокеанцев, мы должны подготовиться.

– В каком смысле «подготовиться»? – осторожно спрашивает Фаулер.

– Подготовиться к войне.

Я больше не могу молчать.

– Что все это значит!?

– Это значит, доктор Фаулер, что нам надо защитить свои границы и расширить шпионскую сеть за границей, чтобы быть готовыми ответить на любой акт агрессии.

– Но это против всего, о чем мы говорили! Наращивание военной мощи заберет ресурсы от ядерного перевооружения и от самой миссии, не говоря уже о запугивании других наций. Вы ведь понимаете, что у них в Атлантическом Союзе тоже есть шпионы, и они узнают о перевооружении в ту же секунду, как оно начнется, после чего ответят аналогичным образом.

Президент смотрит мне прямо в глаза.

– Таковы условия, джентльмены.

Он предельно конкретен: решение принято, и отменить его нельзя.

Вернувшись в офис Фаулера, я раздраженно хожу из угла в угол.

– Это же просто бред! Они говорят об укреплении границ этой обитаемой зоны, которую мы, возможно, не сможем защитить от нападения других альянсов, но при этом забывают о гигантской армии возле Солнца. Нападение – наш единственный шанс на выживание.

Фаулер откидывается в своем офисном кресле. Его голос чуть громче шепота:

– Мы ничего тут не поделаем, Джеймс. Наша работа – наука, а это политики. Эти люди – иррациональные, напуганные, озлобленные – иногда принимают неправильные решения. Нам отдали приказ.

Когда я возвращаюсь домой, я практически измотан. Зайдя в тамбур, где меня обдает горячим воздухом, я слышу, как Эмма разговаривает с какой-то женщиной.

– Доктора говорят, что я не смогу вернуть изначальную плотность своим костям. Дальнейшее восстановление невозможно.

– Ты уже сказала Джеймсу?

– Нет.

Я уже собираюсь уйти, чтобы оставить их наедине, но слышу голос ее собеседницы. Это кажется невероятным.

Меня переполняет любопытство.

Толкнув дверь, я захожу внутрь. В нашей гостиной-тренажерном зале сидит мой племянник Джек. Рядом с ним девочка ясельного возраста. Хотя я никогда не встречался с ней до этого, я знаю, что это Сара – моя племянница. Как же прекрасно смотреть в конце рабочего дня, как эти двое, не заботясь ни о чем на свете, играют в свои планшеты.

Заметив меня, Эмма поднимается со своего места, а Эбби оборачивается ко мне. Я ожидаю увидеть на ее лице злобу, но нет – оно не выражает никаких эмоций.

Я медленно подхожу, не вполне уверенный, что сказать. Меня спасает Эмма.

– Джеймс, к нам в гости пришла Эбби с детьми. Она подумала, что ты захочешь их увидеть.

Только сейчас ребята понимают, что я здесь. Джек отбрасывает планшет и кидается ко мне со всех ног.

– Дядя Джеймс!

Он практически сбивает меня с ног. Я обнимаю его настолько крепко, насколько вообще может выдержать его маленькое тело. Это лучшее чувство из всех, которое я испытывал за долгое время. Интересно, что их родители сказали о том, что случилось со мной и почему я так долго отсутствовал. Но ничто не повлияет на то, что я чувствую сейчас.

Сара осторожно смотрит на меня и на своего брата. Он берет ее за руку, притягивая к нам.

– Это Сара. Она, вообще-то, еще не может говорить, но уже может бегать.

Я пожимаю ей руку и говорю нарочито серьезно:

– Рад познакомиться с вами, мэм. И не волнуйтесь, разговоры излишни. Бег – это единственное, что имеет сейчас значение.

На ее лице появляется робкая улыбка, а большие щеки заливает румянец. Сейчас она во многом напоминает мне Эбби.

Не удержавшись, я верчу головой, в надежде увидеть своего брата, но ни в моем кабинете, ни в ванной его нет. Он не пришел.

Мы сидим уже почти час. Как же я хочу рассказать им историю первого контакта с артефактом. Да, это хвастовство, потому что я стремлюсь показаться им классным или просто интересным. А может быть, это потому, что я хочу, чтобы они видели во мне больше, чем просто осужденного преступника, и понимали, что я хороший человек.

Когда Джек спрашивает меня, чем я занимаюсь в лагере, то я просто отвечаю, что работаю на правительство. Эмма подыгрывает мне, говоря, что я работаю над проектом по спасению человеческой расы и однажды мне уже удалось нас всех спасти. Похоже, Эбби уже слышала эту историю или какой-то ее отрывок, потому что она не выглядит удивленной. Но вот Джек реагирует именно так, как я и надеялся.

Когда они уходят, Эбби просит Джека, чтобы они с Сарой подождали ее в тамбуре.

– Я спросила Алекса, не хочет ли он прийти сюда, но он отказался, – говорит она, повернувшись ко мне и понизив голос.

Я молча жду, не зная, что ответить.

– Я рада, что ты увиделся с детьми, – продолжает она, как будто смущаясь. – Мы с Алексом не говорили им о том, что произошло. Скажем, когда они достаточно подрастут, и тогда сами решат, какие отношения с тобой они хотят поддерживать.

Я киваю.

– Я пришла, потому что чувствовала, что ты захочешь их увидеть.

– Я хочу.

– И потому что ты заслуживаешь встречи с ними.

Чувствую, что дело не только в этом.

– И еще потому, что нам предложили переехать в соседний с вами дом.

– Правда? – Это меня действительно удивляет.