Фрэнк Герберт - Машина бытия

– Он отнял бартонов и у них? – склонив голову набок в ожидании ответа, спросил Смег.

Пейнтер на секунду задумался, потом ответил:

– Ну… можно, конечно, сказать и так.

Смег нахмурился. Может быть, стоит прямо спросить, что такое бартон? Нет! Это было бы проявлением недопустимого невежества. Как ему сейчас не хватало нормальной слоринской информационной сети, дающей доступ ко всей взаимосвязанной детализированной памяти. Она хранилась в пределах узкого диапазона и всегда была готова транслировать вопросы, проверить гипотезы и внести собственные предложения. Но он был здесь один, если не считать неопытного отпрыска, прячущегося где-то в поле… в ожидании катастрофы. Но, может быть, Рик тоже обратил внимание на это непонятное слово. Смег решился отправить ему запрос.

Рик ответил – пожалуй, слишком громко:

– Это слово не встречалось.

Значит, Рик его тоже не знает.

Смег посмотрел на Пейнтера: не уловил ли этот человек их узкодиапазонную коммуникацию? Нет, никаких признаков. Смег нервно сглотнул, что, как он теперь понимал, было признаком страха у этих организмов. Подождав немного, он решился расспрашивать Пейнтера дальше.

– Вам никогда не говорили, что у вас очень необычный шериф? – спросил он.

– Эти сволочи из правительства много чего говорят. Они приезжают сюда со своими бумажками, задают вопросы, говорят, что их интересует преступность. В Уэйдвилле нет преступности, говорят они. Как будто мы и сами этого не знаем!

– Да, я тоже слышал о вас такое, – сказал Смег, – что у вас нет преступности.

– Ха!

– Но должны же быть хоть какие-то преступления, – с сомнением в голосе произнес Смег.

– Здесь не хлещут спиртное, – пробурчал Пейнтер, – здесь не грабят и не воруют, здесь не играют. У нас нет пьяных водителей, если не считать тех, которые заезжают сюда из города. Но они потом горько сожалеют об этом. У нас нет малолетних преступников, о которых так много говорят в городе. У нас нет наркомании. У нас вообще ничего нет.

– У вас, наверное, до отказа забита тюрьма?

– Тюрьма?

– Куда ваш шериф сажает всех, кто нарушает закон.

– Ха, шериф не отправляет людей в тюрьму, мистер Смег. Ну, только тех, кто попадает сюда из-за железки. Они спят в кутузке, пока не протрезвеют настолько, чтобы заплатить штраф.

– Да? – Смег бросил взгляд на дорогу и вспомнил про толстяка Джима. – Местных ваш шериф балует, дает им послабления? Ну, как вашему другу Джиму.

– Он просто направляет Джима на верный путь; я бы так сказал.

– Что вы имеете в виду?

– Вдова очень скоро снова окажется в лоне семьи. Она обвенчается, заведет ребенка, и Джим станет таким же, как все мы.

Смег кивнул, делая вид, что понял. Все соответствовало тем сведениям, которые и привели его в городок… но одновременно и не соответствовало. «Парней из правительства», как называл их Пейнтер, почему-то сильно привлекал Уэйдвилл и округ Уэйд – так привлекал, что при всей своей чопорности они не могли этого скрыть. Согласно официальным отчетам, такая непреодолимая привлекательность городка была «чисто местным феноменом». Все дело в крутом южном шерифе. Смег этому нисколько не удивлялся. Он медленно шел к главной улице, время от времени оглядываясь назад.

Где-то сидит слушающий их Рик… ждет.

Чем-то обернется это ожидание?

Внимание Смега привлекло одно заброшенное строение. Где-то внутри него ритмично поскрипывала дверь – в такт с порывами ветра, поднимавшего на дороге клубы пыли. На проволочной растяжке болталась вывеска с надписью «Салун». Она раскачивалась на ветру, и крыша крыльца то закрывала, то открывала часть надписи: «лун» – «Салун» – «лун» – «Салун»…

Загадка Уэйдвилла похожа на эту вывеску, подумалось Смегу. Загадка двигалась и менялась, поворачиваясь то одной стороной, то другой, то третьей… Надо было как-то ухватиться за нее, улучить время, исследовать и разгадать ее.

Издали донесся какой-то вой, прервавший размышления Смега.

Вой сирены приблизился.

– Едет, – коротко произнес Пейнтер.

Смег взглянул на него. Человек стоял рядом и злым взглядом смотрел туда, откуда доносился звук сирены.

– Точно, едет, – буркнул Пейнтер.

К сирене присоединился другой звук – прерывистый рев мощного мотора.

Смег тоже взглянул туда, откуда доносились звуки, и увидел над горизонтом тучу пыли, за которой виднелось что-то красное.

– Папа! Папа! – раздался голос Рика, вышедшего на связь.

Еще до того, как Смег успел отправить сыну свой мысленный вопрос, он ощутил это – нарастающую мощь облачного сознания, давление которого было таким сильным, что заставило Смега покачнуться.

Пейнтер подхватил его под руку.

– Такое бывает с людьми, которые видят это впервые.

Смег собрался с силами, высвободил руку и выпрямился, дрожа всем телом. Еще один слорин! Это должен быть слорин. Дурак транслирует сигналы, которые способны погрузить их всех в непроходимый хаос! Смег взглянул на Пейнтера. У этих аборигенов был недюжинный потенциал – это выяснила его слоринская группа. Повезет ли им здесь? Может быть, местная порода невосприимчива? Но ведь и сам Пейнтер говорил о неких людях. Он говорил о телепатах.

Что-то было не так с этим Уэйдвиллом… облачное сознание окутало Смега с ног до головы серым туманом. Смег собрал в кулак всю свою ментальную энергию, освободился от давления чудовищного информационного облака. Он устоял, как островок ясности и спокойствия среди ментального урагана.

Весь мир вокруг наполнился оглушительными звуками – заскрипели ставни, захлопали двери. Из домов стали появляться люди. Они высыпали на улицу, в глазах их застыли тупое ожидание и злая тревога. Все они были достойными людьми, подумал Смег, но было в них что-то общее, чего он никак не мог постичь. Это что-то имело непосредственное отношение к убогой одежде и сутулым плечам.

– Сейчас вы увидите шерифа, – сказал Пейнтер. – Это точно он.

Смег смотрел во все глаза, прислушиваясь к приближавшемуся вою сирены и грохоту двигателя. Показалась длинная красная пожарная машина, верхом на капоте которой сидела светловолосая женщина в зеленом трико. Вся эта фантасмагорическая картина вынырнула из облака пыли и понеслась по дороге к узкой тропинке, возле которой Смег припарковал свою машину.

За рулем пожарной машины сидел темнокожий человек в белом костюме, темно-синей рубашке и белой десятигаллонной шляпе. На груди его сияла золотая звезда. За руль он держался как гонщик – низко склонив голову и исподлобья глядя на дорогу.

Смег, стряхнув с себя наваждение облачного сознания, увидел в водителе того, кем он был на самом деле – слорина, который превратился в человека не полностью… не совсем полностью… даже совсем не полностью!