Фрэнк Герберт - Машина бытия

Рядом с водителем, на скамьях вдоль стен кузова и под пожарной лестницей, сидели около тридцати детишек. Когда машина въехала в городок, дети принялись неистово верещать и смеяться, выкрикивая приветствия.

– Это шериф, – сказал Пейнтер. – Правда, странный?

Машина резко вильнула, чтобы не опрокинуть жестянку Смега, и резко остановилась на той стороне дороги, где стояли Смег и Пейнтер. Шериф встал, посмотрел назад, на припаркованную машину и заорал:

– Кто поставил здесь свой автомобиль? Вы разве не видите, как мне пришлось маневрировать, чтобы избежать столкновения? Снова кто-то сорвал табличку «Стоянка запрещена»? Кто это сделал? Вы же знаете, что я его найду! Кто это сделал?

Пока шериф бесновался, дети высыпали из машины, наперебой крича: «Привет, мама!», «Папа, ты меня видишь?», «Мы ездили купаться на озеро команчей!», «Видел, как мы приехали, папа?», «Ты испекла пирог, мама? Шериф сказал, что я заслужил пирог».

Смег в растерянности только качал головой. Из машины вышли все, остались только шериф и женщина, которая по-прежнему сидела на капоте. Облачное сознание пронизывало всю ментальную атмосферу, но заглушить детские вопли оно было не в силах.

В это время раздался оглушительный хлопок винтовочного выстрела. Облачко пыли вырвалось из белого костюма шерифа как раз под золотистой звездой.

На улице воцарилась гробовая тишина.

Первым, кто пошевелился, был сам шериф. Он медленно обернулся на выстрел, посмотрел на одно из открытых окон и погрозил кому-то пальцем, как нашкодившему ребенку.

– Я тебя предупреждал, – сказал он.

Смег тихо выругался по-слорински. Глупец, идиот! Неудивительно, что он уповает на облачное сознание и не завершил превращение в человека. Вся деревня выступает против него, даже с оружием! Смег принялся лихорадочно копаться в хранилище накопленного опыта в поисках подсказки, как прекратить это вопиющее безобразие. Весь городок знает о силе слоринов! Какая глупость, какой великий грех!

Шериф посмотрел вниз на толпу притихших детишек, поглядел на одного, потом на другого. Наконец, ткнул пальцем в сторону босоногой девчушки лет одиннадцати с пшеничными косичками, одетую в бело-голубое платьице.

– Эй, Молли Мэй, – сказал шериф. – Ты видела, что сделал твой папочка?

Девочка опустила голову и расплакалась.

Блондинка с кошачьей грацией соскользнула с капота машины и вцепилась шерифу в рукав.

– Не мешай исполнению закона! – прикрикнул на нее шериф.

Блондинка уперла руки в бока и топнула ногой.

– Тед, ты обижаешь этого ребенка, и я просто перестану с тобой разговаривать. Навсегда! – сказала она.

Пейнтер забормотал почти про себя:

– Нет… нет… нет… нет…

– Я обижаю Молли Мэй? – спросил шериф. – Ты же знаешь, что я не стану ее обижать. Но ей придется уехать, чтобы до конца жизни не встречаться с семьей. Ты это знаешь.

– Но Молли Мэй не сделала ничего плохого, – настаивала молодая женщина. – Стрелял ее отец. Почему ты не выгонишь его?

– Есть вещи, которых ты не понимаешь, – сказал шериф. – Взрослого человека можно отвратить от греховного, преступного поведения, но процесс будет очень медленным – если только не превратить его в маленького ребенка. Я сам совершу преступление, если превращу в ребенка взрослого мужчину, а такая маленькая девочка, как Молли Мэй, – уже ребенок. Какая, собственно, разница?

Так вот оно что, подумал Смег. Вот чем шериф так крепко держит эту общину. Смег внезапно понял, что такое бартон . Это заложник.

– Это жестоко, – сказала женщина.

– Закон иногда должен быть жестоким, – наставительно произнес шериф. – Закон призван искоренять преступность. И мне это почти удалось. Единственные преступления, которые пока здесь происходят, – это преступления против меня. Теперь все будут знать, что никто не уйдет от ответственности и за такие преступления. Если кто-то не уважает закон, он должен быть наказан. Вы все должны запомнить, что каждый член семьи отвечает за других членов семьи.

«Чисто слоринское мышление», – подумал Смег. Как вмешаться, не раскрывая свое инопланетное происхождение? Надо было что-то сделать – немедленно. Может быть, стоит по-слорински поприветствовать этого идиота? Нет. Шериф может не расслышать приветствие из-за шума облачного сознания.

– Мне кажется, что ты что-то делаешь не так, – сказала молодая женщина. – Мне кажется смешным, что все преступления здесь совершаются против представителя закона.

«Очень дельное наблюдение», – подумал Смег.

Пейнтер вдруг сорвался с места и торопливо подошел к шерифу.

Молодая блондинка, обернувшись, увидела его и воскликнула:

– Папочка, не вмешивайся!

– Лучше помолчи, Бартон Мэри! – рыкнул на нее Пейнтер.

– Ты же знаешь, что ничего не сможешь сделать, – чуть не плача сказала она. – Он просто меня выгонит.

– Хорошо! Я говорю, хорошо! – рявкнул Пейнтер. Он оттолкнул дочь и встал перед шерифом, сверля его горящим взглядом.

– Чего тебе, Джош? – почти ласково спросил шериф.

Они молчали, уставившись друг на друга.

В этот момент внимание Смега привлекла фигура человека, шедшего к ним по дороге, ведущей в деревню. Фигура вынырнула из облака пыли – это был молодой парень с большим черным ящиком в руках.

Рик!

Смег во все глаза уставился на своего отпрыска. Молодой человек шел как марионетка на подгибающихся ногах. Пустые глаза смотрели прямо перед собой, ничего не видя.

«Это облачное сознание, – подумал Смег. – Рик молод и слаб. Он был вызван сюда, он открылся под давлением облака. Сила, которая заставила пошатнуться вторичного предка, оглушила юного слорина. Теперь он слепо идет на источник раздражения».

– Кто это там идет? – крикнул шериф. – Не он ли незаконно припарковал здесь машину?

– Рик! – закричал Смег.

Рик остановился.

– Стой на месте! – добавил Смег. На этот раз он отправил отпрыску пробуждающий ментальный зонд.

Рик ошалело осмотрелся, в глазах его появились проблески сознания. Он посмотрел на Смега и открыл рот:

– Папа!

– Кто ты? – спросил шериф, глядя на Смега. Толчок облачного сознания встряхнул Смега.

Смег понял, что есть только один способ положить этому конец. Огонь надо побеждать огнем. Аборигены уже чувствовали воздействие облачного сознания.

Смег открыл окутывавшие его ментальные щиты, отбросил их и ринулся на шерифа. Полиморф отпрянул, съежился на сиденье машины. Человеческая оболочка начала судорожно извиваться.

– Кто ты? – прохрипел шериф.

Перейдя на гортанный говор слоринов, Смег сказал:

– Здесь я задаю вопросы. Назови себя.

Смег шагнул вперед. Дети расступились, давая ему дорогу. Смег мягко отодвинул в сторону Пейнтера и молодую женщину.