Пол Андерсон - Мичман Флэндри; Восставшие миры; Танцовщица из Атлантиды

— О я бывал в Сиэтле и раньше, — продолжал он, не в силах остановиться. — Я полюбил этот город. Но первую приличную работу мне предложили в Чикаго. Это бетонное чудовище. Там даже людям с нормальным зрением рекомендуют носить очки, а не то глаза выколют.

Он вспомнил людей с которыми было хорошо вспомнил друзей, вспомнил белые паруса яхт в заливе Паджет и белоснежную вершину Маунт-Рэйнере, плывущую высоко в небе, и нетронутый лес всего в двух часах езды от города. Для Памелы, разумеется, Чикаго — дом родной. Точнее, Эванстон — а это большая разница. Когда он, наконец, нашел работу в Сиэтле, город показался жене глухой провинцией. И погода — вечно свинцовое небо, то дождь, то туман, то дождь, то снег, то дождь… Неужели он, сам с нетерпением дожидавшийся малейшего проблеска солнца, не видел, как на нее действует дождь?..

— Да, нам крупно повезло родиться в этой стране, — сказал Стоктон. — Если, конечно, не считать воистину средневекового закона о выпивке.

Рейд рассмеялся. Ни один король в средние века не осмелился бы ввести такой варварский закон! Настроение слегка поднялось. Стоктон сказал:

— Я, пожалуй, отправлюсь в машинное. Приятно было побеседовать, — и быстро удалился.

Рейд вздохнул, облокотился о перила и затянулся. Внизу тихо шумело ночное море. Завтра Пам будет чувствовать себя лучше. Он надеялся на это, надеялся, что Япония окажется сказочной страной, как на туристских проспектах, а потом…

Потом? Его мысли заскользили по всему земному шару. Помимо развитого пространственного воображения, необходимого всякому архитектору, Рейд был наделен исключительной памятью. Он мог мысленно проложить курс гораздо дальше Йокогамы. Но корабль дальше не пойдет. Владельцам виднее. А дальше — Юго-Восточная Азия. Невозможно представить, что там сейчас люди убивают других людей, даже не зная имен друг друга. К черту идеологию! Когда это кончится? Или каждому поколению суждена своя трагедия? Рейд вспомнил молодого парня, погибшего на другой войне, в предыдущем поколении. Вспомнил его стихи.

Вот путь возникновения любви:

Она проснулась ранним зимним утром,

К нам руки протянув, и мы

Растаяли, прижав ее к груди.

Любовь подкралась тайною тропою,

Воспламенила нас и… умерла

И зимний день закончился тоскою,

А с ним растаяли слова.

Руперт Брук мог сказать это. Спасибо тебе за него, папа Преподаватель английского в маленьком колледже на Сред нем Западе не мог обеспечить своих детей. Поэтому Рейду пришлось потратить год, чтобы заработать себе на образование. На зато он стал упорным, любознательным, подружился с книгами — даже может быть, слишком тесно, так что мало времени оставалось для Пам… «Хватит об этом, — решил Рейд. — Пройдусь еще раз вдоль палубы Памела, наверное уже спит. Пора и мне ложиться».

Он покрепче сжал трубку в зубах и выпрямился.

Его подхватил вихрь раздался страшный грохот и он не успев даже вскрикнуть исчез из нашего мира.

Там, где Днепр сворачивает к востоку, степь сменяется высокими утесами, и прямо сквозь них устремляется река, оглушительно ревущая на порогах и водопадах. Здесь корабли приходится разгружать и тащить бечевой, а кое-где и волоком по суше. Раньше это было самое опасное место на всем торговом пути. Поблизости прятались печенежские племена, чтобы наброситься на пеших и беззащитных корабельщиков разграбить товары и увести в рабство тех, кому не повезет пасть в сражении. Олегу Владимировичу в молодости довелось участвовать в такой схватке. Тогда, слава Богу русские отбросили степняков и сами захватили много крепких пленников для продажи в Константинополе.

Но с тех пор, как великий князь Ярослав — что за воин, даром что калека! — усмирил язычников, дела пошли на лад. У самых ворот Киева он нанес им такое сокрушительное поражение, что вороны, обожравшись падали и не могли взлетать. И с тех пор ни один печенег не показывался в его владениях Олег был в княжеской дружине в тот памятный день, тринадцать лет назад, и тогда-то он и понял что такое настоящая война. Был он в ту пору семнадцатилетним юнцом с первым пухом на щеках. Потом воевал с литовцами, а позднее участвовал в том самом злополучном морском походе на столицу Византии. Но по ремеслу он купец и считает войны делом разорительным (драки в византийских тавернах не в счёт, от них только кровь играет, если успеешь убраться до прихода императорских стражников). Он доволен, что греки проявили благоразумие и. отразив нападение русских, возобновили торговлю с ними.

— Да, — сказал он, обращаясь к кружке кваса в руке. — Мир и братская любовь благоприятствуют торговле. Как и учил Господь, когда ходил по этой земле.

Олег стоял на холме над рекой. Негоже судовладельцу тянуть бечеву или таскать тюки. У него теперь три корабля — не так уж плохо для мальчишки в лаптях, проверявшего некогда звероловные ямы в северных лесах. Кормщики присмотрят за работой. Но и караул необходимо выставить. Не то чтобы он ожидал разбойничьего нападения — просто меха, шкуры, янтарь, сало и воск на юге стоят недешево и могут соблазнить каких-нибудь проходимцев.

— За твое здоровье, Екатерина Борисовна, — сказал Олег, поднимая кружку. Кружка была походная, деревянная, хоть и отделанная серебром (это уж для того, чтобы показать белому свету, что владелец ее не последний человек у себя в Новгороде).

Прихлебывая кислый квас, он, впрочем, думал вовсе не о супруге или многочисленных рабынях и служанках, а о некой игривой шалунье, с которой встречался в прошлом году. Удастся ли договориться с Зоей на этот раз? Если удастся, то будет лишний повод (помимо заключения новых сделок с заморскими купцами) зазимовать в Константинополе. Хотя за несколько-то месяцев Зоя влетит в копеечку.

Жужжали пчелы в клевере, под солнечным небосводом ярко синели васильки. Где-то внизу люди Олега суетились вокруг ладей, чьи носы были украшены изображениями головы лебедя либо дракона. Всем хотелось поскорее добраться до Черного моря, а там сесть за весла, поднять парус — пусть ветер несет, быстрину можно не искать, а о возможном крушении пусть печалится хозяин. Команды и божба разносились далеко вокруг и сливались с гулом батюшки Днепра. На холмах царили покой и жара; пот стекал ручейками по спинам и впитывался в стеганые одежды под кольчугами. Высоко-высоко над головой поет жаворонок, его веселая песня плывет к земле, а навстречу ей поднимается мирное гудение пчел.

Олег улыбался всему, что сулил ему завтрашний день.

И вихрь подхватил его.

На этой равнине, куда с боями прикочевали предки Ульдина, зима не так сурова. Снега здесь выпадает немного и нет необходимости смазывать лицо жиром от холода. Но беспечный и здесь может потерять скот из-за бескормицы и непогоды, особенно когда приближается время отела.