Артем Углов - Предел прочности. Книга первая

- Да, я в курсе как ты относишься к слащавому пойлу для белых девчонок.

- Тогда закрепим.

Феликс вытянул вперед сжатую ладонь, и я повторил жест, с трудом понимая смысл ритуала. Спустя мгновение кулак онемел от боли, а пловец удовлетворенно потер свои сбитые костяшки.

- Готовь бутылку, дурила.

- Это мы еще посмотрим, кто из нас дурила.

- А чего здесь смотреть. Они, - Феликс ткнул пальцем в небо: - ничего просто так не делают. Дерьмо, не думал, что скажу это, но детективы здесь белая кость. Проще трахнуть Фелицию Наньос, чем получить значок с птицей на лацкан. Они изучили тебя и твою родню до жопы на волоске, а ты волнуешься о каких-то там тестах. Вот вроде сообразительным выглядишь, а не понимаешь простых вещей: берут не самых умных, сильных и ловких, а тех способен выполнять поставленные задачи. Или у кого папочка богатый настолько, что забашляет за целый остров и парочку звездолетов в придачу. Теперь понял цену одного места?

- У моей семьи столько денег нет, - произнес я растерянно.

- Значит ты, снежок, нужен им с другой целью. Талант в тебе есть, или способность, или другая какая функция, хрен его разберешь. Одно точно могу сказать, за ноль баллов по математике никто выгонять не будет.

А если ноль баллов будет по всем предметам, хотел спросить я, но промолчал. Вместо этого опустил взгляд на лацкан пиджака, где отливала серебром фигурка хищной птицы.

Минуло три месяца с тех пор, как я имел глупость ударить кулаками на спор. Почему глупость? Да потому что достал меня любитель вечерних заплывов по самую маковку. Стоило лишь заглянуть на озеро, в попытках отдохнуть душой и телом от будней учебных, как над водною поверхностью неслось ехидное: бутылочку принес? Я рассчитывал на осеннее похолодание, но темнокожий пловец оказался крайне устойчивым к пониженным температурам.

- Мои предки с жаркого континента, где пески и саванна, - ответил он однажды на заданный мною вопрос. – Только вот вывезли их на север алмазы добывать, потому и я к снегу привыкший.

- Что значит вывезли?

- Снежок, ты будто из сказки к нам попал. У вас что, рабства не было? Одели кандалы, ошейники и отправили в качестве инструмента на шахты.

- Рабство было, - я хотел добавить «давно», но вспомнил о сегрегации, существовавшей большую часть 20 века. Не рабство, конечно, но явление само по себе странное, особенно для пионера последнего призыва, выросшего на идеалах дружбы народов и книжке «Максимка».

- Тогда чего удивляешься моей морозостойкий. Ты лучше бутылочку готовь.

Бутылочку я так и не приготовил, но в правоте слов Феликса убеждался все больше и больше.

Начать стоит с моего наставника Хорхе Леши, которого за три месяца я видел всего два раза и оба мельком. На все мои переживания о успеваемости он лишь махнул рукой и добавил расплывчатое «потом». То ли я неправильно понимал значение слова наставник, то ли наставнику было плевать на меня.

Тогда я решил зайти с другого бока, направив свои стопы в сторону Клода Труне. Учитель меня внимательно выслушал, кивнул и посоветовал больше заниматься. Заниматься… Еще больше заниматься… Только куда уж больше. Я и так был единственным в казарме, кто проводил с книжкой вечера напролет.

Оставался последний человек, к которому можно обратиться с данным вопросом, и это был МакСтоун.

- Старичок, вот тебе наглядный пример, - Том повернулся и позвал стоящую неподалеку блондинку.

Маргарет бабочкой порхнула в нашу сторону и, спустя мгновение, стояла рядом, прижимаясь к Тому всем телом. Пока ее пальчик скользил по животу, розовые губки мягко прошептали:

- Тебе, малыш, можно все.

Макстоуна действия девушки нисколько не смутили, как и статус официальной подруги Вейзера.

- А скажи-ка нам, Маргарет, какой по счету планетой от Солнца является Земля?

Марго перестала водить пальчиком, надула губки и обиженно посмотрела сначала на Тома, потом на меня:

- Это что, шутка?

- Нет, я на полном серьезе.

Девушка отстранилась от парня и, пихнув того кулачком в некогда поглаживаемый живот, заявила:

- У жирного спросите. - А пройдя пару шагов в сторону не выдержала и добавила: - и за сиську его заодно подержитесь, потому как нормальной груди вам теперь не видать.

Пока я размышлял над смыслом последней фразы, Макстоун спросил:

- Понял? Вопросы остались?

Вопросов появилось еще больше, но озвучивать их я не стал, потому как вряд ли приятель знал на них ответ. Да и кто знал? Клод Труне? Мой якобы наставник Хорхе Леши или сам Альфред Томби, великий и ужасный руководитель отдела расследований?

- Просто учись, Петруха, - ответил себе я сам и, забросив вопросник в дальний угол памяти, с головой ушел в знания, благо, источников в виде бумажной литературы было предостаточно.

Особых лавров на ниве просвещения я не снискал, превратившись в незаметную серую мышку. Старался быть ниже травы, тише воды, дабы не раскрыть и так всем давно известный секрет: Петр Воронов нихрена не понимает в изучаемых предметах. И надо отдать должное учителям, вспоминавшем о моем присутствии только на утренних перекличках.

Первый месяц я честно пытался поглотить целиком историю иномирья, чье задокументированное существование насчитывало десятки веков. Но куда там, развитие родного мира в школе изучали на протяжении нескольких лет, а тут их целых шесть. Да еще сосед повадился таскать блондиночку в нашу комнату, занимаясь активным петтингом на соседней койке. Отчего у меня даже волосы дыбом стояли, а плохое зрение неожиданно приобрело остроту орлиного, позволяя изучать мельчайшие изгибы фигурки Маргарет.

- Вейзеру объясняю, бесполезно, - жаловался я всеведущему Тому. – От меня скоро искры сыпаться будут, а ему хоть бы хны.

- Нашел, с кем общаться, там Маргарет процессом руководит.

- С девушкой об этом говорить как-то неловко.

- Трахни ее.

- Что?

- Слушай, Воронов, я тебе удивляюсь, - Том аж вздохнул от разочарования. - Как вы там в своем мире не вымерли с этаким знанием женской психологии. Неужели ты не понимаешь, что шоу в первую очередь предназначено для тебя. Дразнит она одного балбеса и получает от этого большое удовольствие. Поэтому трахни ее.

- Она же девушка моего соседа.

- Вот именно, что соседа, а не друга.

- Нет, не могу. Я так не могу, не правильно это.

- Ну раз неправильно, тогда иди, наслаждайся процессом дальше.

- И пойду, - обиделся я. – Только не туда, а в общий зал.

Ошибка была очевидной, но я с упорностью, достойной лучшего применения, сунулся в эпицентр шума и веселья. Даже с закрытыми ушами гул стоял невыносимый, а Авосяна не остановило и это. Он наклонился к моему уху, заткнутому пальцем, и проорал во всю мощь легких: