Артем Углов - Предел прочности. Книга первая

- Так выпьем няня, где же кружка?

Научил дурака на свою голову переделанному классическому произведению. Со страстью Герберта к стихотворным формам могла конкурировать разве что любовь к выпивке, бурная и неудержимая. Пришлось идти на крышу, где, закутавшись в теплое одеяло, я попытался в очередной раз разгрызть гранит науки.

Так и проходили недели в безудержном веселье у одних, и тщетных попытках чему-то научиться у других. И для меня все было бы совсем скучно и серо, если бы в конце октября не пришел приказ готовиться к поездке на родину.

Оказывается, мои родители решили нагрянуть в гости на квартиру к Сени, где я якобы проживал и успешно готовился к экзаменам для поступления в институт. Конечно же, мама не утерпела, и на следующий день рванула проверить родную кровиночку, как он там устроился на новом месте. И все бы ничего, только один час проведенного времени в родном мире, был равен 53 часам в нулевой параллели, а это два дня учебных занятий. О чем мне не преминул напомнить Хорхе.

На разговор с родителями наставник отвел сорок пять минут, и велел ужом на сковородке вертеться, но уложиться в положенные сроки. Уложился я в полтора часа и то, благодаря Сениной бабушки и самому Сени, с его вечными ахами и вздохами.

Пока Хорхе отчитывал за проваленное задание, я стоял и думал о том, насколько сильно соскучился по родителям, по дому и даже по вредной школопендре Катьке. Два месяца в этом гребаном иномирье, а у них там всего один день прошел. Кажется, тогда я впервые пожелал себе провала на тестах, не с горяча и на нервах, а искренне и от всего сердца.

Последний день перед экзаменами начинался буднично. Мерзкая сирена ледяным душем вырвала сознание из объятий ласкового сна. Поиск тапочек под кроватью, сводящая челюсть зевота и зябкое поеживание после расставания с теплым одеялом. Ноги привычно понесли в душ мимо продолжающего дрыхнуть Вейзера. И куда делся парень, все утро торчавший в ванной комнате? Теперь он предпочитал вздремнуть лишний часик, а после, ополоснувший водичкой, дожевывать бутерброд на ходу. Можно было винить во всем Маргарет, ночами скакавшей на бедном парне, а можно меня, собственным примером доказавшего, что на сборы можно тратить не более пятнадцати минут. Только в отличии от соседа я предпочитал расходовать освободившееся время на книги под аккомпанемент ароматов свежезаваренного чая. Утренние часы в конечном итоге оказались самыми продуктивными в плане учебы. Никто не шумел под ухом, не требовал выпить и не тряс попкой со сползшими наполовину трусиками. Вокруг стояла тишь и благодать, перемежаемая легким постукиванием столовых приборов и бурчанием едва проснувшихся сокурсников. Главное, не забыть разбудить Вейзера перед выходом, что бы не пришлось потом возвращаться за соседом, а после нестись во весь галоп на занятия под дружное улюлюканье сокурсников, наблюдающих наш забег из окон аудитории. Было это один раз, но ребята припоминали тот случай до сих пор. Даже спокойный и выдержанный Труне нет-нет, да ввернет острое словцо при перекличке:

- Вейзер, Воронов, сегодня без физкультуры?

В последний день перед тестами обошлось без забегов. Разбудив Николаса в положенный срок, я вышел на улицу, и запахнув форменное пальто, неспешной походкой направился в сторону учебного корпуса. Краешек оранжевого солнца уже мелькал сквозь стройны ряды деревьев, пытаясь дотянуться лучами до покрытой каплями пожухлой травы. Здесь было сравнительно тепло для конца ноября: комфортные плюс шесть и влажный после ночного дождя воздух. Снега не наблюдалось даже в планах, так, легкая изморозь по утрам. А дома стояла июньская жара, сгонявшая народ с каменных джунглей в сторону волжских пляжей.

Обычно в класс заходил одним из первых, но сегодня едва не стал жертвой выбежавшего из аудитории Соми. Толстяк ошалело уставился на меня, зло буркнул и мячиком поскакал в сторону лестницы, оставляя за собой легкое амбре из запахов пота и ванильного кекса, что подавался на завтрак. Что с ним опять такое? Я выглянул в окно и обнаружил Джанет Ли и Катерину Ловинс, медленно идущих по дорожке к корпусу. Теперь все встало на свои места.

«Доброе утро, Катя», «как твои дела, Катя», «ты сегодня уставшая, Катя» - стоило Соми очутиться рядом с девушкой и поток малозначимых фраз и вопросов водопадом извергался из уст толстяка. А оказывался он рядом с Ловинс с завидным постоянством, так что в пору было говорить не про пару подружек, а целое трио. Как он только сегодня утром без них в аудитории очутился, непонятно. Не иначе, в лесу заблудилась, толстая рожа.

Справившись с внезапно охватившем меня раздражением, я уселся за парту и привычным движением открыл «Историю Алинской империи, от династии Фарентье до пятого всемирного собора». Закладка была на восьмой главе, посвященной восшествию на престол малолетнего Долана Третьего Щедрого. За спиной малолетнего правителя разгорались нешуточные страсти, грозившие вылиться в первые кровопролитные столкновения между тремя кланами. Сюжет с каждой страницей закручивался в тугую спираль, обещая неожиданные повороты развития событий. Двоюродный дядя императора, переживший покушение конкурентов, спешил в столицу во главе небольшого отряда, в то время герцог Астрийский, готовился к свержению венценосного, посулами и угрозами склоняя сенат на свою сторону. Я был уверен, что с сенатом у него ничего не выйдет. Умный вроде мужик, а влез в болото, где каждый куплен и перекуплен по несколько раз. Пока размотаешь клубок интриг, дядя с армией будет стоять под стенами столицы.

- Доброе утро, Воронов.

Я оторвался от книги и повернув голову, обнаружил сидящую рядом Ловинс. С соседкой справа повезло, тут не поспоришь.

- И вам доброе, Катерина. Как ваши дела, как настроение? - голосом я попытался сымитировать нотки толстяка. Вышло неудачно, но девушка все поняла.

- Не ерничай Воронов, тебе не идет.

Вот и поговорили. Ну кто меня постоянно за язык дергает и именно в общении с Ловинс. После ночного разговора на озере мы с ней толком и парой фраз не перекинулись. То Соми влезет в беседу, то я ляпну такое, что впору краснеть и уходить в темный чулан плакать. Вот и сейчас девушка отвернулась, предоставив мне на созерцание безупречный греческий профиль.

- Опять с книжкой сидит, - послышался за спиной знакомый голос. МакСтоун бухнулся за парту Соми, и одарил меня глубокой печалью во взгляде. – Старичок, ты хоть сегодня отдохни от учебы. Помнишь, что Труне говорил про разгрузочный день?

Вчера учитель поздравил группу с завершением третьего учебного месяца и предстоящими экзаменами. Посему уроки сегодня будут до обеда, а оставшееся время рекомендовалось посвятить отдыху и подготовке к тестам.