Артем Углов - Предел прочности. Книга вторая

- Не принято, - повторяю за Авосяном, пытаюсь понять смысл сказанного. Никак не могу, вместо этого в голову лезут воспоминания исключительно про Альсон. Многое из ее странного поведения перестает быть загадкой. Тайна разгадана и кусочки пазла становятся на свои места. Честное слово, лучше бы не знал. Детские ужимки теперь не кажутся такими уж милыми, как не может быть милым бред больного шизофреника. Сплошная патология.

А выходные дни, как теперь относится к ним? Я же каждую субботу буду знать, что Альсон возвращается домой к заботливому пап а .

- Герб, может кончим его? – голос дрогнул, прозвучал слишком жалко для столь серьезного предложения.

- Нельзя, - сразу ответил великан. И я понял, что он уже думал об этом, и может статься, что не один год. – Незаметно к старику не подберешься, а месть рода, слишком серьезное дело. Я не могу рисковать жизнью родных и близких, да и тебе не советую.

- И что, нет никакого решения?

И без того знаю, что нет. Иначе Герб давно бы его нашел и воплотил в жизнь. Наш добродушный великан, безответно влюбленный в малышку. Если уж я чувствую себя хреново, то каково приходится ему?

- Знаешь, я раньше не понимал, почему она постоянно держится за ручку, просит погладить по голове. Погладить, Герб… Они ее даже не гладили. Это же до какого состояния нужно было довести ребенка, что простое проявление человеческой заботы для нее лучше всякой награды? Герб, что с этим миром не так?

Смотрю на великана, его нижняя губа начинает дрожать. Только этого еще не хватало.

- Герб, не надо, ты это брось.

Великан держится из последних сил, но слезы подступаю. Да что ж за день-то сегодня такой.

Дверь щелкает, в проеме показывается встревоженное лицо Вейзера. Смотрит на меня, на Герба, извиняется и снова исчезает в коридоре.

- Надо расходится, пока он еще кого-нибудь не позвал, - шмыгаю я носом.

Герб кивает, и суетливо выходит наружу. Настолько торопится, что ручку дергает в другую сторону. Дверь жалобно скрипит, едва не слетает с петель. Хлипкие здесь косяки, такому великану как Авосян, на один рывок.

Из общей залы доносится женский смех. Судя по всему, с Леженцом покончено, и девочки в лице Ли, Ловинс и Марго отмечают победу. Уверен, что и толстяк трется поблизости. После расставания Катерины с МакСтоуном, он вновь воспылал забытыми чувствами. Очистил от грязи женский идеал и воздвиг на новый пьедестал. Вчера обосрал человека с ног до головы, а сегодня смотрит преданными глазами. Может так и надо жить, легко и не заморачиваясь?

От тягостных размышлений вновь отвлек Вейзер. Он осторожно приоткрыл дверь, убедился, что я нахожусь один, и только после этого вошел внутрь. Надо отдать должное соседу, он долго держался, и не приставал с расспросами. Но спустя час любопытство взяло вверх:

- Все нормально?

Я к тому времени в сотый раз пролистывал одни и те же страницы по криминалистике, в тщетных попытках сосредоточиться. Никак не получалось: абзацы расползались, смысл слов ускользал, а перед глазами вместо сюжетов с допросами возникали совсем другие картинки.

- Что?

- Спрашиваю, все нормально? Ты вроде как плакал.

- Нет, тебе показалось, - грустно улыбаюсь в подтверждение собственных слов. – Я не плакал, просто расстроился… сильно расстроился.

Пару дней ничего не происходило. Совсем ничего, не считая учебы. Я избегал всяческого общения, даже с Альсон, особенно с Альсон, и малышка это почувствовала. Говорят же, что дети все понимают, хотя какой она к черту ребенок. Смотрела на меня своими большими глазищами, словно чего-то ожидала. А что я мог сделать? Продолжить ходить за ручку и гладить по головке, будто ничего не случилось?

Любимая жареная картошка, и та в горло не лезла. Поэтому в отместку на завтрак взял безвкусную овсянку. Без масла, сиропа и прочих добавок, сидел и тупо жрал кашу, пережевывая склизкие хлопья.

Несмотря на ранний час в комнате было еще несколько человек. Все они разбрелись по разным углам, никто не пытался общаться. Хмурое ноябрьское утро, лишенное солнца, не добавляло курсантам настроения.

Каша была почти съедена, когда в зал вошла Лиана. Спокойно, не таясь, подошла к раздаче и взяла поднос. Я мог бы сделать заказ за девушку, настолько успел изучить ее вкусы. Непременно будет булочка с корицей, клубничный какао, небольшой кусочек подтаявшего масла, блюдечко с фруктовым джемом и, может быть, печенье. Последнее она брала исключительно по настроению.

Я угадал. Когда дело дошло до булочки, Лиана была вынуждена встать на носочки и вытянуться в полный рост. Словно кто-то издевался, раз за разом засовывая любимое лакомство малышки на самый верх. Кончиками пальцев она таки дотянулась до края блюда и тут в зал вошел Леженец.

Раньше я считал Дмитрия дубовым, малосообразительным, но не дебилом. Так вот, я глубоко заблуждался. Он снова вплотную приблизился к Альсон, и провернул свой коронный фокус с внезапным «бу».

Против ожидания малышка даже не дернулась, а спокойно положила булочку себе на поднос. После чего повернулась и с силой впечатала каблук в ботинок Дмитрия. Кажется, хрустнуло даже у меня.

Леженец орал благим матом, прыгал на одной ноге, а сонная казарма внезапно наполнилась жизнью. Возник из неоткуда жующий Соми, в темном углу проявился Луцик, а вокруг спортсмена, теперь уже бывшего, кудахтала вездесущая Ли.

- Она мне ногу сломала, - чуть ли не плакал Дмитрий. – Моя нога, мои кости. Через неделю соревнования… ответственные. Пропущу полуфинал, и все из-за этой дуры.

- Что, мальчик, больно, - хохотала довольная Марго. Она заняла место в первых рядах, и теперь упивалась страданиями вчерашнего врага.

- Заткнись, стерва, - спортсмен аж взвыл, схватившись за поврежденную ступню. - Мамочки, за что мне все это?

- Я звоню врачу. Авосян, - взгляд Ли лишь на секунду задержался на мне, и заскользил дальше, - МакСтоун, помогите Леженцу добраться до комнаты. Кати, сделай холодный компресс.

В зал ленивой походкой вошел Мэдфорд. Наш старший по группе, как всегда, контролировал ситуацию, оставаясь в стороне.

Следом из коридора выглянул Вейзер, увидел зловещую в своем веселье Марго, и поспешил скрыться. Один Нагуров не шелохнулся: продолжал читать толстенную книгу на диване.

Все было привычным, и в то же время другим, словно невидимый художник внес едва заметную правку в полотно жизни.

Вечером того же дня в гости пришел нежданный Хорхе. Вечно помятый и порядком осунувшийся, ввалился в мою комнату, забыв про такие мелочи, как постучать или поздороваться.

- Вы к кому, мужчина? – встретил я наставника дежурной шуткой.

- Мальчик с плохим чувством юмора здесь живет?

- Это вам в соседнюю комнату надо. Там и с ногой, и с юмором беда полная.